Прерывисто выдыхаю и провожу вспотевшими ладонями себе по бедрам.

Поднимаю взгляд на Илая и встречаюсь с пугающей темнотой.

Его зрачок поглотил весь цвет его глаз.

Он снова тяжело сглатывает, кивает будто сам себе и отворачивается, принимаясь растирать лицо ладонями.

— Тебе не сойдет это с рук, мудак! — Рома напоминает о своем существовании, и я бросаю на него гневный взгляд.

За два шага сокращаю расстояние между нами.

— Чего ты добиваешься? Прекрати!

Рома выпучивает глаза.

— Ты защищаешь его? После всего? Алиса, ты совсем ебнулась?

Я сжимаю челюсти, мечтая врезать Роме отрезвляющую пощечину.

— Я никого не защищаю, — цежу я. — Просто оставьте меня в покое! Оба!

Сигнал клаксона приводит меня в чувство и я, оглянувшись по сторонам, замечаю мужчину, выглядывающего из белой машины.

— Молодежь, такси заказывали? Уже платное ожидание пошло!

Я нервно облизываю губы и отхожу от Ромы.

Багиров стоит спиной к нам, с запрокинутыми за голову руками.

— Езжайте по домам. Оба. И прекратите заниматься ерундой!

Я хочу еще много чего наговорить, потому что довели, блин, но, прикусив язык, разворачиваюсь и пускаюсь прочь.

Надо уехать. Это сумасшествие какое-то. Еще и ударил его. Господи, ну надо же быть таким идиотом! Рома ведь может поехать к матери и снять побои! А мне для полного счастья не хватало только винить себя за случившееся.

Вот только в чем я виновата? Роме я все сказала уже давно! Багирову тоже! Почему, господи, почему-у-у?!

Я торопливо распахиваю дверцу машины и забираюсь в салон, но закрыть дверь не выходит…

Резко выдыхаю и натыкаюсь взглядом на татуированную руку, а потом Багиров, наклонившись, заглядывает внутрь, и я не сразу замечаю пакет с вещами, про который совсем забыла.

Забираю его, но Багиров накрывает ладонью мои пальцы.

Вскидываю взгляд. Пульс застревает в горле.

— Прости. Не хотел, чтобы все так вышло.

Тяжело дышу.

— Все нормально, — мои губы взволнованно дергаются.

— Ай… молодежь, ну ваши же деньги капают!

Багиров нехотя выпускает мои пальцы, закрывает дверцу, а потом открывает пассажирскую и кладет в подлокотник… деньги?

— Это я ее задержал. Переведите оплату на наличные.

Таксист чешет затылок и смеется себе под нос на незнакомом мне языке.

Багиров стучит по крыше, и через секунду машина трогается.

Я быстро перевожу дыхание и нервно поправляю волосы, зажимая голову ладонями.

Мы делаем круг, чтобы развернуться, и зачем-то я смотрю в окно. Туда, где Багиров, убрав руки в карманы шорт, стоит и наблюдает за мной.

На мгновение наши взгляды пересекаются, и мое сердце вздрагивает оттого, как дерзко он мне подмигивает.

Покачав головой, бьюсь затылком о подголовник. Что-то в этом парне все-таки есть. И что-то еще осталось к нему во мне. Сейчас я это особенно ощущаю. Но почему-то упрямо отказываюсь верить в это…

— Самойлова, капец ты… вообще худая! — Лена хмуро окидывает меня взглядом. — Погоди… А ты чего одна?

— А с кем мне нужно быть? С Корнеевым?! — раздраженно выдаю я.

— Ш-ш-ш, — Лена шикает на меня. — Пять минут назад уложила! Давай позже покричишь, я хочу немного в тишине побыть.

С трудом подавляю желание закатить глаза и протискиваюсь мимо хозяйки квартиры.

Скинув обувь и бросив пакет с вещами, прохожу в студию и первым делом иду к сыну. Соскучилась жуть! Но то, что он спит и я не смогу его нормально обнять и зацеловать, слегка придавливает мое предвкушение встречи после нашей первой серьезной разлуки с Кирюшей. Ждать, когда он проснется, невыносимо, но и отнимать у него сон, зная, что он всю ночь промучился с зубками, не буду.

Осторожно присаживаюсь у кровати Лены и беру за ручку спящего сына.

Дыхание перехватывает в горле.

Мой пирожочек сладенький…

Тихонько осыпаю маленькие пальчики поцелуями. Губы мгновенно растягиваются в улыбке. А в груди все затапливает теплом и счастьем, которого я была лишена в последние дни.

Рядом с ним становится наконец спокойно, и впервые за долгое время я позволяю себе ни о чем не думать. Только любоваться сопящим комочком. Каждой черточкой лица. Кажется, за неделю он стал невероятно взрослым. Мой сладкий.

Снова прижимаю его пальчики к своим губам. Чмокаю еще раз и вдыхаю теплый медовый запах его нежной кожи. Жжение подбирается к глазам, но я перебарываю слезы и, протяжно вздохнув, заставляю себя подняться. Боюсь, если продолжу целовать его, то в конце концов нарушу его сон.

Выхожу на кухню. Лена валяется на диване в телефоне. Заметив меня, садится.

— Чаю будешь? А вообще, тебе надо поесть, — она бросает телефон на диван и поднимается. — Садись давай. У меня салат овощной и греча с котлетами…

— Ты опять Корнеева ко мне подсылаешь? — перебиваю ее и, сложив руки на груди, подпираю бедром столешницу, встав прямо перед подругой.

Любова вскидывает брови.

— Да никого я не подсылала!

— А что он тогда делал у больницы? — злюсь я.

Подруга разводит руками.

— Его спроси. Что за наезды?

Сжав челюсти, нервно дергаю коленом.

— Алис, я клянусь тебе, ничего такого я ему не говорила! Он сам сюда приехал, начал расспрашивать о твоем самочувствии, помощь предлагал. Я сказала, что не нужно, ты поправилась, сегодня выписывают и ты САМА доберешься до нас!

Вздыхаю. Отвожу взгляд в сторону и пытаюсь сбавить градус раздражения в натянутых нервах.

Это в стиле Корнеева, и в глубине души я знаю, что Лена на самом деле здесь ни при чем. Но моя обида на нее за то, что она рассказала ему о моем прошлом, еще слишком свежа. Имела ли она право? НЕТ! Какие бы благие намерения у нее нибыли.

Лена тяжело вздыхает, затем подходит ближе, вынуждая посмотреть на нее.

— Ты все еще сердишься на меня.

И это не вопрос.

Лена усмехается и, покачав головой, отходит к холодильнику.

— Ты в праве злиться. — Вынимает кастрюлю. — Но я в тысячный раз клянусь тебе, что я не хотела ничего плохого для тебя, я НЕ СПЛЕТНИЧАЛА за твоей спиной, НЕ ОСУЖДАЛА ТЕБЯ, я рассказала все этому идиоту только потому, что видела, как он на тебя давит. На тот момент, мне казалось, у вас была взаимная симпатия, ты и сама ведь хотела попробовать, но тебя смущал его напор. — Достает миску с котлетами и еще одну с салатом. — Я понимаю, инициатива наказуема и все дела. Но не надумывай себе ничего сверхкриминального! — Лена в отчаянии потрясает руками в воздухе и поворачивается ко мне. — Я всего лишь дала ему понять, что у тебя был травмирующий опыт с парнями. Вернее, с одним-единственным, но зато в самое яблочко. — Она кивает в сторону ниши: — Которое мне, кстати, спать не давало. — Что касается сегодняшней ситуации с кретином Корнеевым, — она поджимает нижнюю губу и вскидывает ладони. — Прости, но тут я не при делах. А теперь сядь, пожалуйста, за стол и дождись еды.

Втягиваю носом воздух и прикрываю глаза. Вот что такого особенного в этой заразе? Почему ей так легко удается усмирить зверя внутри меня?

Ничего не ответив, сажусь за барную стойку. Подпираю голову рукой и наблюдаю, как Лена греет гречу с котлетой, а потом ставит передо мной.

— Надеюсь, мне не придется хотя бы тебя уговаривать есть, прыгая с ложечкой у рта?

Натягиваю губы в недовольной улыбке и беру вилку. Аппетита, конечно, нет, но оказаться еще раз в больнице мне совсем не хочется. Поэтому я ем, и, если честно, поговорка про аппетит, который приходит во время еды, очень актуальна. Да и, что тут лукавить, Ленка готовит отменно. Так по-домашнему вкусно.

Тяжело вздохнув, я отставляю тарелку с немного недоеденной гречей и откидываюсь на спинку стула.

— Спасибо, — говорю уже мягче.

Лена встает и убирает за мной. Я сажусь на диван, чувствуя себя лучше, чем несколько минут назад. Чувство сытости творит чудеса. Лена заканчивает мыть посуду, наливает чашку чая, разбавляет кипяченой водой и вручает мне.