— Ладно.

Это звучит настолько бесперспективно, что я сам заставляю себя убраться к чертовой матери.

Выхожу за дверь. Стремительно пересекаю ублюдский узкий коридор, сталкиваясь с каким-то алкашом, и вырываюсь в парадную. Но какого-то черта останавливаюсь.

Провожу ладонью по волосам и сжимаю их на затылке. Вдох. Выдох.

Надо просто уйти и принять, что на сегодня все закончено. И я не вправе злиться на нее и тем более требовать что-то большее.

Тогда почему с каждым шагом гребаная дыра из-за какого-то чувства незавершенности становится больше.

Черт его знает.

Я спускаюсь на один пролет и слышу, как хлопает дверь, а следом:

— Илай?! — Топот и взволнованное: — Подожди, пожалуйста.

Я с трудом сглатываю, сбитый с толку смешанными чувствами. Сердце болезненно стучит, легкие сдавлены так, что дыхательная гимнастика не облегчает моего состояния.

Мне становится хуже, когда Алиса появляется на площадке.

Я стою внизу и вижу, как часто и глубоко вздымается ее грудь. Она сжимает и разжимает кулаки, прежде чем сделать два шага вниз.

Твою мать. Да я гребаный счастливчик!

— Я хотела… — она нервно облизывает губы. — Я ведь даже не поблагодарила тебя.

Я поднимаюсь на пару ступеней.

— Можешь сделать это сейчас, — поднимаюсь еще на одну. — Я никуда не тороплюсь.

Алиса трогает свою шею и несколько раз кивает, спускается чуть ниже и теперь нависает надо мной.

— Спасибо, — шепчет она. — Не только за помощь, но и за хороший вечер.

Я смотрю, как Алиса опускает глаза и заправляет волосы за уши. Кусает свои губы. Мое дыхание учащается.

— Вечер и правда был хороший, — хрипло произношу, чувствуя, как зверь внутри меня обрывает цепи, чтобы броситься к ее ногам.

— Да. Я давно так… давно так не отдыхала.

Она разглаживает платье на бедрах и наконец смотрит на меня своими небесными глазами.

Черт. Дай мне только знак, девочка. Иначе я сейчас свихнусь от желания прикоснуться к тебе.

Я хочу ощутить ее мягкую кожу, хочу ее нежные маленькие губы, трепет ее взволнованного дыхания. Все хочу. И в который раз осознаю, что ни с кем, черт возьми, не испытывал ничего подобного, как с моей Ведьмой. Будто ее создал сам дьявол в наказание за все мои грехи.

И прямо сейчас она вьет веревки из меня своей невинностью.

Я даже не отдаю себе отчета, когда моя рука касается ее бедра. Алиса прерывисто выдыхает и, переминаясь с ноги на ногу, накрывает сверху мою ладонь. Но не сбрасывает. Я, принимая это за приглашение, притягиваю Алису ближе…

— Я хочу поцеловать тебя, — осторожно приподнимаю подбородок Алисы. — Но есть одна проблема.

— Какая? — выдыхает она с таким невинным видом, что у меня член дергается. Блядь.

— Мне придется нарушить свое обещание, — мой голос падает до хрипа.

— И что же мы будем делать? — Мягкий шепот, теплая вибрация на моих губах, и этот вопрос, черт возьми, провоцируют меня желать ее еще больше.

Но заигрывания этой лисы таким искренним и милым способом, вызывает в груди какие-то нереальные ощущения.

И вопреки своей жажде, мне не хочется торопиться.

Скольжу ладонью по ее бедру. Выше. К талии. Чуть сжимаю.

Твою мать.

Какая же она кайфовая.

— Ну… — выдыхаю тихо и прижимаю Ведьму к себе: теперь она может почувствовать на физическом уровне, что делает со мной. — Я мог бы нарушить свое обещание.

Алиса издает рваный вздох, а я не удерживаюсь и утыкаюсь носом в ее тонкую нежную шею.

Она вызывает во мне такую жажду, что мне становится страшно оттого, что будет, когда контроль, который я сохраняю из последних сил, рухнет.

Я шумно втягиваю в себя цветочный аромат ее кожи, и Алиса изгибается в моих руках, привставая на носочки.

— Ты бы мог? — переспрашивает она тонким срывающимся голосом. Он вызывает у меня улыбку, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть на ее лицо, которое отражает слишком много эмоций.

Она медленно облизывает губы, и я наблюдаю за этим движением голодным взглядом.

— Да. — Выходит сухо, и я снова смотрю в ее небесные глаза, которые сейчас кажутся темными из-за расширенного зрачка. Как ночное небо без звезд. — Если ты попросишь меня об этом.

До Алисы с запозданием доходит смысл моих слов и, тяжело дыша, она прикусывает уголок рта и прячет взгляд на моей груди.

Ах, зараза. Еще и дразнит меня.

Сейчас, благодаря тому, что она стоит на ступень выше, наши лица практически на одном уровне. И когда Алиса снова взволнованно облизывает свои маленькие губы, я удивляюсь, каким чудом мне удается сдержаться и не разорвать свое глупое обещание к чертовой матери.

Я касаюсь ладонью ее щеки, соскальзываю ниже и опять приподнимаю подбородок, чтобы она вновь посмотрела на меня.

— Алис, я ведь не каменный. — Тяжело выдыхаю и вижу, что она разделяет мое состояние: она тоже на грани.

Моя ладонь ложится ей на шею поверх маленькой точки, которая тут же ускоряется под моей рукой.

— Дай мне хоть немного почувствовать тебя. Иначе я свихнусь к чертовой матери, — усмехаюсь удушливо.

Алиса нервно сглатывает, и ее губы дергаются.

Проходит долгая секунда.

Медленно она обхватывает мои плечи. Наклоняется к моему лицу.

— Прежде чем я попрошу тебя нарушить обещание, хочу предупредить, что я… у меня давно не было… практики…

Она измученно закусывает нижнюю губу, будто стыдится этого, а я готов зареветь во всю глотку от животного чувства собственничества и понимания, что она все это время никого не подпускала к себе.

Я перемещаю руки Алисе на затылок и прижимаю ее лоб к своему, выдыхая хриплое:

— По хрен мне на твою практику.

А потом накрываю ее губы ртом и меня накрывает… Блядь. Просто выносит за грань.

Я действую медленно, осторожно, позволяя ей привыкнуть, но слишком скоро это становится пыткой, и я углубляю поцелуй, проталкивая язык ей в рот.

Ловлю приглушенное аханье и пожираю ее вместе со своим рычащим стоном.

Я поднимаюсь к ней на ступеньку, вынуждая Алису потерять равновесие. Но упасть не позволяю, поддерживаю за бедра и привлекаю к себе, чтобы почувствовать ее еще сильнее.

Алиса пытается поспеть за моими губами и языком, но я не оставляю ей ни малейшего шанса, с каждой секундой все больше и больше теряя голову.

И вот я уже вжимаю ее в стену, нагло лезу ладонью в разрез платья, чтобы стиснуть ее худенькую задницу и получить еще один стон. Блядь. Твою мать. Я сейчас кончу прямо в штаны. Но эта мысль не останавливает. И я снова целую ее так крепко, что Алиса обхватывает меня ногами, нуждаясь в большем.

Хотя я не уверен, что она сейчас отдает себе в этом отчет, но то, как Ведьма выгибается и трется о меня своей грудью, стонет и впивается в меня пальцами, — выносит на хуй в другую вселенную.

Я и сам не отдаю себе отчета, что наглею, когда, не прекращая пожирать ее, сильнее сжимаю ее задницу и сам трусь о ее промежность стояком, чувствуя сводящий с ума жар, разгорающийся между наших тел.

И вдруг что-то меняется. Я не успеваю понять что, когда Алиса резко тянет меня за волосы…

С рычанием я прерываю поцелуй и, конкретно охуевший от эмоций, утыкаюсь носом ей в шею. Не выпускаю полностью. Так и стоим. Я, задыхающийся ее запахом, и она, сжимающая меня бедрами.

Пульс на пределе. Нас обоих трясет. И нам требуется время, которое я даю и ей, и себе, прежде чем медленно опускаю ее ноги на ступени.

Но продолжаю водить носом по шее и прижимать к стене.

— Я переборщил, да?

Алиса делает глубокий вдох и выдыхает с истеричным глухим смешком:

— Немного.

— Блядь. Прости, ладно? — осторожно заглядываю в ее горящие глаза, но вместо страха и паники вижу в них улыбку, которая озаряет все вокруг.

— Все хорошо, — она медленно облизывает губы. — Мне… понравилось.