— Ты за драки наказание помнишь?

— Он заслужил, — цедит сквозь зубы, но все-таки становится в планку.

— Это не тебе решать. Лучше подумай над своей дисциплиной, такими темпами ты получишь дисквалификацию, и родители уже не спасут. Алмазов, — строго чеканю, тот смотрит в землю и пыхтит. — Пять минут планки, а за ней без отдыха сто отжиманий. И на выездные спарринги на следующей неделе ты не едешь. — Перевожу взгляд на остальных пацанов, послушно стоящих в стойке. — Отдыхайте. Затем каждому три подхода по тридцать отжиманий, чтобы неповадно было смотреть, как бьют слабого. Что я говорил по этому поводу?

— Часть команды — часть корабля, — ворчит Соболев, и за ним проносится волна сдавленных смешков.

Мои губы тоже дергаются в ухмылке. Это мы по вечерам устраиваем киносеансы. После просмотра знаменитой пиратской саги, пацаны взяли эту фразу как лозунг. И я согласен с ними, ведь в каждом деле настрой команды, сплоченность и интерес приведут любой «корабль» к успеху. Но я спросил не об этом.

— Это фраза Дейви Джонса. А я что говорил?

Луговой поднимает голову. Отряхивает колени от травы. Щурится.

— Биться с тем, кто не в вашей весовой категории, — это слабость.

— Верно. Из-за чего началась драка?

Тишина.

— Мне вернуть всех в планку?

Платонов, видимо, прикидывает цену молчания и, пыхтя, поднимается на ноги.

— Соколов поцеловал Машку, а она нравится Алмазову.

Девочки… Где девочки, там и проблемы. Они в соседнем корпусе, но пиздеца от этого не меньше. Уже не одного за шкирку ночью с забора снимал. Не положено. Им на спорте нужно концентрироваться, а не на юбках.

Хотя по-человечески или даже по-пацански я их прекрасно понимаю. Сам к одной сейчас бы хоть в окно сиганул, да только в моем случае это на грани фантастики.

Прочищаю горло. Киваю.

— Ясно.

Что еще добавить? Я бы и сам в нос вломил, если бы на моих глазах такое произошло, но вслух этого не говорю. И мужской солидарности не позволяю смягчить наказание.

Вместо этого сам принимаю упор лежа.

— Илай Дамирович, вы чего?!

— Дисциплина одинакова для всех.

Это все что я произношу, прежде чем начать отжиматься. Пусть поразмышляют, почему я разделяю с ними их наказание.

Не опоздал бы — и драки бы не было. А кто, как не тренер, должен показывать пример? На одних наказаниях в воспитании далеко не уедешь.

После отжимания уходим на пробежку по лесополосе. Там рядом есть небольшое озеро. Пе́кло начинается еще до обеда, поэтому я разрешаю парням искупаться.

Вернувшись в лагерь, переодеваемся в форму и идем в зал на спарринги. Но вместо того, чтобы присоединиться к тренировке, я раздаю указания, а сам выхожу на крыльцо.

Настрой никакой. Мысли снова кружат в голове об одном. Точнее об одной.

Качаю головой и сажусь на разгоряченные от солнца ступени. Достаю из кармана телефон и бездумно кручу его в руке.

— Филонишь, мастер Йода?

Поднимаю взгляд и вижу приближающегося Смайла. Скрыть удивление не выходит.

Встаю и жму по-братски руку.

Как всегда, улыбка во все тридцать два, один из них, правда, уже вставной, в том году шайба его поцеловала на тренировке. Минус зуб и два сколотых. Но сейчас и следа не осталось.

— Какие люди! — Крепче сжимаю руку. Улыбаюсь. — Ты как здесь оказался? Какими судьбами?

— А ты не рад?

Хлопает меня по плечу. Вскидывает брови.

— Ну ты пиздец скала! Покрасить зеленым — и «Марвел» пригласит тебя на приквел вместо Халка!

— Это тебе не клюшками махать, — смеюсь и отвечаю дружественным похлопыванием по плечу. — Серьезно, ты как здесь?

— Пошел ты, — Смайл скалится, встряхивает копной волос и подпирает плечом водосточную трубу. — На выходных товарищеский матч на домашней арене противника. От бати узнал, что ты здесь. Решил увидеть старого друга. Как ты?

***

— Выпить чего хочешь?

Толкаю дверь в свой кабинет. Пацанов распустил на отдых. Хватит с них пока. К тому же не каждый день ко мне заглядывают друзья.

— Чего я хочу, боюсь, у тебя нет.

Смайл проходит следом.

Убирает руки в карманы джинсов и скучающе обводит взглядом скудный интерьер.

Стеллаж. Комод. Рабочая зона у окна, состоящая из стола и стула, и диван посередине с небольшим журнальным столиком.

— Ну твоим вкусам сложно угодить, — фыркаю и заваливаюсь на диван. Разминаю шею. — Кофе и вода — все, что у меня есть.

— Н-да, — Смайл падает следом на противоположный конец дивана. — Негусто. Ты хоть как-то развлекаешься?

Чешу затылок.

— Развлекаюсь. Каждый день. У меня, сам видел, какая орава на воспитании.

— Ага, видел. Если честно, не ожидал, что ты так увлечешься тренерством.

Игнорирую напряжение, которое прорывается при воспоминаниях о том времени, когда я решил все свои душевные дыры залатать учебой и спортом.

— Надо было отвлечься. А там все как по накатанной пошло.

Мы смотрим друг на друга, и Смайл кивает с пониманием. А потом улыбается и меняет тему:

— Знали бы их предки, какая шальная была твоя молодость, держали бы своих птенчиков как можно дальше от тебя.

— Да,— соглашаюсь немного задумчиво. — Я сам бы их держал подальше от прошлой версии себя.

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Нам было весело. У тебя как со временем? Может, пока я здесь, пересечемся где?

— Можно. Есть предложения?

— Ну у меня ничего не изменилось в отличие от тебя. Хотелось бы раствориться в компании алкоголя и горячих кисок.

Я тихо усмехаюсь и дергаю головой.

— Действительно. Ничего нового. Я могу тебя поддержать только бутылкой безалкогольного.

Смайл закидывает руки на спинку дивана.

— От девочек ты тоже отказался? Может, тебе в горы податься, к тибетским монахам?

Оба гортанно смеемся. А по мере того, как смех стихает, я закусываю губу и качаю головой.

— От девочек я не отказался. Но тут такое дело…

Смайл вскидывает брови в ожидании продолжения.

Я усмехаюсь и провожу ладонью по волосам, размышляя: стоит ли поднимать эту тему?

Но, может, мне именно этого и не хватало? Разговора со своим человеком?

— В общем, тут на днях Алису встретил.

Смайл вытягивает губы и свистит, типа: «Ни хуя себе!»

— Да. Сам в полнейшем ахере. Но, блядь… — качаю головой, — меня прям клинануло на ней.

— Опять? Багира, тебя жизнь совсем ничему не учит?

— Учит. Хочу в этот раз все правильно сделать.

Смайл потирает большим пальцем переносицу, не отрывая от меня скептического взгляда:

— А она что?

— А ты как думаешь?

Смайл несколько раз кивает.

— Ясно. Значит, ничего хорошего. И какие у тебя планы?

— А черт его знает. Не особо она идет на контакт. Даже не знаю, какой повод придумать, чтоб подкатить к ней.

Смайл задумчиво трет ладонью подбородок.

— Так может, ты ее на мою игру позовешь? Девочки любят смотреть на парней с хорошими клюшками, — подмигивает. — А я вам билетики на вип-места оформлю. Сделаешь все красиво.

Издав глухой смешок, я прикидываю все за и против. Провожу рукой по горлу.

То, что я не могу быть уверенным с этой девушкой ни в каком своем действии, заставляет меня чувствовать раздражение.

Я с трудом удерживаю себя на месте, чтобы не подорваться и не начать измерять комнату шагами.

Клянусь. Ведьма делает из меня безумца.

Закидываю руки за голову и устремляю взгляд в потолок.

Какова вероятность, что Алиса согласится пойти со мной?

Ответ, который я прекрасно знаю, гложет меня и вызывает чувство тошноты. Но не попробовать — не могу.

— Ты прав. Нужно сделать все красиво.

— Новенькая, — сипло окликает женский голос, — как тебя звать-то, напомни?

— Алиса.

— Иди сюда, Алиса.

Встаю и иду к санитарке, вместо которой я буду выходить в ночные смены.

У нее сейчас проблемы со здоровьем, поэтому женщина согласилась разделить свои рабочие обязанности со мной, а вместе с тем и зарплату.