Двое всадников в форме пограничных войск  подъехали и остановились перед лошадью Кузьмича, принудив ее остановиться. Судя по знакам различия, один из всадников был младшим лейтенантом, а второй — рядовым пограничником с кавалерийским карабином за плечами.

— Здравия желаю, товарищи! — поздоровался младший лейтенант, приподняв руку. — А, Кузьмич, привет, — добавил он, признав возницу. — Что это  у тебя за пассажиры? Ты же один ехал.

— Да вот гости пожаловали, товарищ командир. Ездил их встречать.

— Гости — это хорошо. А вы откуда, товарищи, прибыли?

— С Урала, товарищ лейтенант.

— С Урала! Земляки, я сам тоже с Урала. Но документики, товарищи, попрошу предъявить. Служба — есть служба.

Пограничник, не слезая с лошади, наклонялся, брал, и по очереди рассматривал документы. — А вы, товарищ, ваши документы? — обратился пограничник к лежащему на розвальнях Николаю.

И он… очнулся. Он не понимал — где он, кто эти люди… рядом с ним, почему-то на санях, и еще двое… на лошадях, в форме, почти в такой же, какую он носил сам. Значит — свои!?

— А его документы у меня, — ответил Петр Юрьевич, засовывая руку в карман.

— Это почему его документы у вас, а он сам молчит?

— Да он пьяный, товарищ командир, лыка не вяжет.

— Пьяный, говорите? — сказал пограничник, внимательно смотря в лицо Николаю.

— «Ничего я не пьяный, чего врет?!» — подумал он, переводя взгляд с пограничника на своих соседей. — «Да это же они меня схватили там, у Вали, они враги, надо сообщить своим». И Николай попытался закричать, но не смог, нет голоса, попытался махнуть рукой, и тоже не смог — ему, как бы случайно, прижали руки.

— «Как же подать сигнал? А, ведь есть же способ — сигнал SOS. Ура!» И он, три раза моргнул, три раза прикрыл глаза, и снова три раза моргнул. И повторил еще раз, и еще…

И пограничник сигнал принял. Он спешился, передав поводья пограничнику, передвинул кобуру, открыв ее клапан, а пограничник, сдернув карабин, положил его перед собой.

— Как тебя зовут? — спросил пограничник, наклоняясь к лицу Николая.

«Чпок» — услышал он звук, показавшийся знакомым, а пограничник повалился на Николая, истекая кровью. И снова: «чпок», «чпок», «чпок» — и пограничник, сидящий на лошади, начал медленно падать, роняя карабин, а его лошадь, взбрыкнув, помчалась прочь.

— Вы чего это творите! — крикнул ужаснувшийся Кузьмич, но его никто не слушал, а Василий, схватив карабин, выстрелил в убегающую лошадь, но не попал

— Эх, черт, нашумели, сейчас на заставе поднимут тревогу. Ладно, плевать, гони Кузьмич! — скомандовал пожилой.

— Да пошел ты… аа! — и снова «чпок», и Кузьмич  свалился с облучка, на котором сидел.

— Гони, Васька! — крикнул пожилой, и Василий, выхватив кнут из руки упавшего Кузьмича, стегнул лошадь так, что она попыталась встать на дыбы, а потом понесла.

Николай предпринял попытку свалиться с телеги на очередном ухабе, но его крепко держали. — Лежи, лежи, — крикнул пожилой, чуть не откусив себе язык при толчке, — готовься к пыткам, скоро предстанешь перед хозяевами.

Василий хлестал лошадь изо всей силы, с «протягом», так, что на крупе оставались длинные,  кровавые полосы, и она неслась галопом, выбрасывая копытами комья снега и замерзшей земли на седоков. Из ее рта хлопьями слетала пена, и было ясно,  что она так долго не протянет.

А Николаю опять что-то пришло на ум, и вспомнил он опять свою бабушку, как она рассказывала ему сказки и многие из них он помнит, будто это было вчера. «Несет меня лиса за темные леса, за быстрые реки…» — слова из его любимой  сказки «Петушок золотой гребешок».

— «И зачем мне эта сказка в такой безвыходной, критической ситуации, когда близок конец?» — подумал он, а лошадь продолжала нестись из последних сил.

Лошадь упала на первом же, ближайшем, небольшом повороте, врезавшись в придорожные кусты так, что сломались оглобли, а седоки полетели с саней, перекатываясь  друг через друга.

— Нужно вставать, и бежать, — скомандовал пожилой человек, — совсем недалеко осталось. — А ну, вставай и беги, я тебе приказываю! — скомандовал он Николаю, который вставать не собирался. И ему пришлось подчиниться, поскольку вещество, которое ему кололи, продолжало действовать.

И они побежали трусцой, тяжело дыша, по накатанной дороге, а Николая никак не покидала мысль о Петушке. — «И что же он ко мне привязался? На что он мне намекает? Что же он такого делал? А, вот!!! Он не выполнял Инструкции друзей, а потом кричал, чтоб его спасли, и его спасали. Значит, и мне нужно кричать, я же пытался, но у меня не получается, я разучился. Может быть, есть какой-то другой способ, раз он намекает?»

В это время дорога сделала крутой поворот налево, и перед ними открылось заснеженное поле с небольшими кустиками вдалеке, а за ними темный лесок, из которого поднимался дым костра.

Его мысли прервал голос старшего похитителя: — Мы почти у цели, вон там, за кустиками граница, Китай, провинция Хэй-Лун Цзян, а дым — нам сигнал, ориентируемся на него.

И теперь им пришлось двигаться по снегу, благо он был не очень глубоким.

И тут Николай вспомнил, он наконец-то, вспомнил, вспомнил, что ему нужно сделать. — Товарищ капитан, — взмолился он, не разжимая губ, — спасите ради Бога!!!  Несут меня за темные леса…

— Не дрейфь, Исаев! — тотчас же послышался ответ капитана Неустроева в его голове. — Все будет нормально, ты пока беги, постарайся, не упади, а я сейчас кое-что сконцентрирую. Что ж, ты, дурашка, меня раньше не вызвал?

— Никак не мог вспомнить, товарищ капитан…

До спасительных кустиков оставалось метров сто пятьдесят, и похитители Николая уже воспрянули духом в полной уверенности, что они в безопасности. В этот момент в морозной тишине, нарушаемой лишь их тяжелым дыханием, послышался властный и громкий голос, усиленный рупором: — Внимание! Стоять на месте, оружие на землю! Руки вверх! А из кустиков поднялись пять или шесть вооруженных фигур в маскхалатах.

— Прорываемся, вперед! — скомандовал старший похититель. — Васька, дай мне карабин, ты плохо стреляешь, а случае чего ты — этого, и он кивнул на Николая. А тот, как в замедленной съемке наблюдал, как старший целится в человека с рупором, а Василий поднимает пистолет, прицеливаясь в Николая.

— «Ну, все, это конец, сейчас выстрелит», — мелькнула мысль, но никаких выстрелов не прозвучало, а вместо них раздались крики тяжелораненых людей.

И Николай заметил, как оружие похитителей мгновенно приобрело красный, а потом и белый цвет, и металл оружия ручейками стек в снег, делая в нем ямки, из которых поднимался пар. Руки похитителей почернели от контакта с расплавленным металлом, и они, с криками боли, погружали их снег, не помышляя о сопротивлении.

Похитители не понимали, что же произошло и переглядывались между собой. А старший пробормотал себе под нос: — Еще одно новое оружие, а эти узкоглазые о нем и не догадываются.

— «Мощнейший электромагнитный импульс», — решил физик Николай.

— Это вы, Исаев? — спросил его человек с рупором, и Николай согласно кивнул головой, и для убедительности ткнул себя пальцем в грудь.

— Я командир специальной группы захвата, капитан Сапугольцев, — представился человек, — а вы, что — не можете говорить?

И Николай снова кивнул.

А капитан, между тем, достал ракетницу и сделал три выстрела: зеленая — красная — зеленая. — Сигнал группе сопровождения, — пояснил он, — что все в порядке, а то мы опасались, что не успеем, заняли исходную позицию буквально пять минут назад.

— Это ваша работа, товарищ конструктор? — спросил он, показав на обгоревший приклад карабина и дырки в снегу. — Какое прекрасное оружие, а эти гады пытались его умыкнуть, но у нас такие штуки не проходят. Скорее бы и нам такое выдали, товарищ конструктор, но Николай лишь неопределенно пожал плечами.