— Это очень разумная мысль, и я ее поддерживаю. Передайте мою благодарность автору идеи и приступайте к работе. До свидания!

— До свидания, товарищ Сталин!

— Ну, все, труба дело, — схватился за голову Иван Антонович, — вопрос на контроле у самого Верховного, и не дай бог, что-нибудь пойдет не так, полетят головушки. Десять лет без права переписки — это минимум, а тебе, как любимчику — пятерочку, так что радуйся.

— Да не расстраивайтесь вы, Иван Антонович,  все будет нормально, ведь это же Искусственный Интеллект, он не может ошибиться или задуматься.

— Это точно? Ты действительно так думаешь?

— Да точнее и быть не может.

Рабочее время между тем незаметно подошло к окончанию, и работники КБ начали посматривать в их сторону, так как согласно инструкции они должны были покинуть помещение. Иван Антонович это заметил, и, открыв дверь, сказал, чтобы все расходились, а им нужно остаться.

— А знаете что, Иван Антонович, — предложил Николай, — чем просто так сидеть в ожидании, давайте обсудим вопросы многофункциональности нашего Изделия.

— А почему бы и нет, давайте, — согласился успокоившийся Иван Антонович, и они с жаром принялись обсуждать, предлагая и отвергая различные варианты.

В это время открылась дверь, и вошел особист-секретчик. — Вы что же это себе позволяете, товарищи? — заявил он прямо с порога. — Вы нарушаете Инструкцию! Прошу вас немедленно покинуть помещение, я его осмотрю и сдам под охрану.

— Вы, товарищ, не горячитесь, а садитесь… пока, — ответил Иван Антонович.

— Да что это за намеки, я на вас подам жалобу?!

— Ну, не хотите садиться, не садитесь, дело ваше, просто боюсь, как бы вы не упали, когда я сообщу — по какой причине мы здесь находимся.

— Ну, и по какой же?

— Дело в том, товарищ, что произошла утечка информации вот из этого помещения, — Иван Антонович сделал жест рукой. — И в настоящее время проводится операция по задержанию шпиона под руководством самого Верховного, и он поручил нам оставаться здесь до окончания операции. Ну, а потом спросят с виновных, и в первую очередь именно с вас, товарищ.

Особист побледнел и ухватился за спинку стула, чтобы не упасть. — Это же невозможно, — и он бросился к входной двери, осмотрел ее, проверил замок, а потом осмотрел решетки на окнах, отчего Николай чуть не расхохотался. — Нет, товарищи, утечка невозможна, — заявил особист.

— Как же невозможна, если Сам руководит задержанием, — продолжил нагнетать обстановку Иван Антонович. — Вы хотите сказать, что он неправ?

— Нет, нет, конечно, Он всегда прав.

— То-то же!

Особист некоторое время помолчал, а потом осторожно спросил: — Вы не будете возражать товарищи, если я вместе с вами буду дожидаться окончания операции?

Иван Антонович, переглянувшись с Николаем, ответил: — Да, не возражаем.

И они, уже втроем, продолжили нетерпеливое ожидание.

Ждать на этот раз пришлось долго. Николай, не теряя времени, начал набрасывать эскизы осколочной и фугасной гранат для гранатомета, Иван Антонович продолжил свои нескончаемые расчеты, а особист, явно переживая, то сидел на стуле, то вскакивал, обходя помещение и внимательно рассматривая кульманы и шкафы с документами, явно пытаясь понять — как же произошла утечка информации. Еще он очень часто выходил в коридор, покурить, в результате чего у него закончились папиросы, и Иван Антонович любезно предложил ему свою пачку папирос «Казбек».

Прошло никак не менее четырех часов, прежде чем раздался долгожданный звонок. Иван Антонович поднял трубку и стал держать ее так, что сильную мембрану мог слышать он сам и стоящий рядом Николай.

— Поймали голубчика, — сообщил нарком. — Он оказался очень опытным агентом, и сопротивлялся до последнего, ранил нескольких сотрудников НКВД. У него даже оказалось необычное оружие для ближнего боя, которое бьет электрическим током, но его все равно повязали, так что операция закончена, и вы можете отдыхать. Утомились, наверное, в ожидании?

— Есть немного, — ответил Иван Антонович.

— Да, — спохватился нарком, — а Исаев  рядом с вами? Передайте ему трубку.

— Да, товарищ Нарком, — отозвался Николай.

— Вот, какой вопрос, товарищ Исаев. Верховный распорядился, не знаю почему, передать захваченный фотоаппарат в наш Наркомат, а я даже не знаю — что мне с ним делать. Такие миниатюрные штучки не по нашему профилю, вы же сами это знаете. Может быть, переслать его вам?

— Нет, что вы товарищ Нарком, мне с ним никак не разобраться, да и для работы с такой миниатюрной штучкой нужно специальное оборудование — сильные микроскопы и так далее, а здесь ничего такого нет.

— Да, понятно, а, может быть, вы что-нибудь посоветуете?

— Посоветовать? Надо подумать. Да, есть вариант. Вы знаете, я, когда учился в ВУЗе, проходил практику в Институте Оптики Академии Наук, и вот там есть отличное оборудование и прекрасные специалисты, способные подковать блоху, как Левша, они точно разберутся.

— Спасибо большое, товарищ Исаев за совет. До свидания.

— До свидания, товарищ Нарком.

*  *  *

Наступивший новый день принес новые проблемы. Когда Иван Антонович с Николаем вернулись с обеда, оказалось, что их дожидается особист-секретчик. Он, смущаясь, проведал Ивану Антоновичу, что телеграфом поступил циркуляр, в котором прописаны дополнительные меры секретности, которые нужно исполнить, и доложить об исполнении в Наркомат до окончания текущих суток.

И Ивану Антоновичу пришлось разбираться с этими дополнительными мерами. Внешняя охрана его не касалось, а все остальное требовало внимания. Циркуляром предписывалось ликвидировать все украшения у сотрудников КБ, снимать с кульманов чертежи на время отсутствия работников на рабочем месте, а также хранить чертежи только в сейфах.

Начал Иван Антонович с украшений. У мужчин никаких украшений не наблюдалось, а у женского состава украшения были только у Зои. Зоя чуть не расплакалась, сказав, что сережки у нее приросли к ушам, и выдрать их можно только с мясом и кровью. И особист согласился, что коль скоро, Зоя с чертежами не работает, то ей украшения можно оставить.

Следующим вопросам были чертежи и кульманы, и Иван Антонович принялся объяснять особисту конструкцию кульмана, его оси и ориентацию листа, пояснив, что если снять чертеж с кульмана для хранения в сейфе, то потом поставить его точно в предыдущее положение будет невозможно, а, значит, и чертеж будет недостоверным.  Затем он показал кассы, в которых, в горизонтальном положении, хранятся чертежи формата А0, и, если будет предоставлен такой сейф, то сотрудники с удовольствием им воспользуются.

Николай слышал этот разговор, краем уха, прекрасно понимая, что подготовка циркуляра была поручена какому-то случайному человеку, а нарком не вникая, подписал его.

Особист на этот раз на Ивана Антоновича не давил, внимательно его слушал и они, посовещавшись, нашли нужные решения, которые тут же были запущены в действие. Зоя сбегала в местный «Швейпром», где ей быстро изготовили шторки для кульманов, которыми можно было прикрывать чертежи, а слесари-сборщики Борисыч и Иваныч установили на кассы с чертежами перекидные цепи, которыми можно было закрывать кассы на замок. Иван Васильевич сделал фотографии всех этих нововведений, и счастливый особист побежал составлять отчет.

— «Нормальные они мужики, Иван Антонович и особист», — подумал Николай, — «смогли найти решение, удовлетворяющее требованиям и Наркомата, и потребностям работников КБ».

И он вспомнил об аналогичном случае, который произошел в институте, где он проходил практику. В соседней лаборатории якобы ударило током женщину, когда она включала свет, и она так орала, что дело дошло до директора, и он распорядился разработать меры безопасности, что поручил начальнику какого-то дела. Тот, естественно, перепоручил задание начальнику лаборатории, который нашел исполнителя среди «не-ключевых» сотрудников. В результате, на свет появился приказ, ответственным за исполнение которого был назначен комендант здания, который, прочитав приказ, понял его нелепость и пошел к директору.