И треклятый телескоп он видел, но решил, что он ему не помешает.

Телескоп тоже его видел. Но подумал, что грозный драконище, как и в прошлый раз, что-то на балкон забросит, а что с него подхватит и улетит. Кто ж знал, что он к нему приличному и благовоспитанному телескопу обниматься полезет! И ладно бы просто обниматься… Но он… Он… Этот извращенец сразу же вступил с ним в половые отношения![1]

Ну вот и кто бы такое безропотно стерпел?! Да за такое убить мало! Вот и телескоп решил, умирать так с музыкой! И оглушительно и крайне возмущенно заскрежетав, заскрипев и зазвенев: «Трррах-кря-ааах-дзынь-я-ааах!», заехал обидчику между ног.

Дин и сам не понял, как так получилось, что он задел рукой телескоп… И нет бы тупой железяке упасть в противоположную от него сторону! Не-ээт, она предпочла свалиться прямо под него! И настолько неудачно, что он всей своей массой обрушился на металлический корпус, а угол треноги…

Дин зажмурился, пытаясь справиться с сокрушающей волной острой боли.

– Чтоб тебя, железяка тупая, ржавым винтиком переклинило! Чтоб у тебя все линзы трещинами пошли, а треноги трижды погнулись и в узел завязались! – выругался он, скрипя зубами от боли и перекатился на спину.

– Крых-крых! – тут же мстительно ответил телескоп и пнул обидчика в правую почку.

– Да твою ж!.. – прорычал Дин, резко выгнувшись дугой от пронзившей его боли. – Разбросался тут, понимаешь ли своими запчастями! – возмущенно добавил он, доставая из-под поясницы что-то металлическое с острыми краями. Слишком острыми, что б их! – А-аай! – порезавшись, процедил он сквозь зубы и, перейдя из лежачего положения в сидящее, прижал кровоточащий палец к приоткрытым губам. И вдруг почувствовал на себе взгляд. Нет, не телескопа. А с трудом сдерживающей смех Элисон. Настолько с трудом, что ей пришлось даже прибегнуть к помощи обоих ладоней…

– Ничего смешного не вижу! – проворчал дракон.

– Просто ты не на моём месте! – все же не сдержавшись, прыснула от смеха девушка. – Прости! – тут же повинилась она. – Но ты бы видел себя со стороны! Истекающий кровью грозный дракон, поверженный телескопом!

– Тебе бы поэмы писать! – закатив глаза, пробурчал Дин. – И не то, чтобы меня это волновало, но из нас двоих поверженный вообще-то он, – кивнул он на телескоп. И без какого-либо предисловия добавил уже совершенно другим тоном, хрипловатым и каким-что ли… уязвимым: – Я так боялся не успеть…

Элисон мгновенно перестала смеяться. На смену веселью пришло осознание того, что сделал для неё этот мужчина.

– Спасибо, что успел, – сглотнув, тихо сказала она. – Но откуда?.. Как ты понял?..

– Феликс. Мерзавец. Ему заплатили за то, чтобы он обеспечил установку манков в наших апартаментах. В то время, как твои – должны были заманить тебя на балкон и внушить желание искупаться в купели, мои – должны были заманить меня в ванную комнату и заставить провести в ней не менее полчаса. Он утверждает, что не знал для чего. И, возможно, так это и есть. Однако, учитывая то, сколько ему заплатили и цену артефактов, которые ему предоставили для того, чтобы его люди смогли беспрепятственно и незаметно проникнуть в наши номера, он прекрасно понимал, что ничем хорошим для нас с тобой эти принудительные купания не закончились бы.

– То есть, за завтраком он нас пас, – понимающе кивнула Элисон.

– Да, – подтвердил Дин. – Его задачей было задержать нас за завтраком, чтобы дать время его людям установить манки.

Элисон снова понимающе кивнула, её взгляд надолго задержался на Дине. В её глазах читалась смесь благодарности и чего-то еще, что Дин не смог определить.

– И, если бы не Громила… – хмыкнув, покачала она головой, – пока бы ты брился, мылся или просто стоял под душем, наслаждаясь струями воды, меня бы гарантированно прикончили…

Дин криво усмехнулся. Глаза его зажглись мрачным светом.

– Причем при свидетелях. Точнее, свидетеле.

– Свидетеле? – переспросила Элисон и тут же вновь понимающе кивнула. – Так вот почему ты… – кивнула она своим мыслям. – И куда ты его?..

Скрестив руки на груди, дракон ухмыльнулся явно довольный собой.

– Зашвырнул в окно Тарнеллу и сразу к тебе, – усмехнулся Дин.

Элисон непроизвольно округлила глаза и часто заморгала. «И кто у нас Тарнелл? И как он понял, что делать с «доставкой»» – спрашивало офигевшее выражение её лица.

– Тарнелл – это старший дознаватель магического приказа Бургундора, – объяснили ей. – Он слышал нашу «беседу» с Монтевероном, поэтому знал, куда я полетел и, соответственно, с кем прилетел. Так что, будь спокойна, «подарок с небес» он принял по всем правилам. Определит честь по чести и «подготовит» к беседе с нами, – Дин предвкушающе-хищно усмехнулся.

Элисон ответила ему такой же, если не еще более, предвкушающе-хищной улыбкой.

– А тот, который на меня напал? Он жив? – вспомнив, о чем она хотела спросить в первую же очередь, уточнила она.

Дин равнодушно пожал плечами.

– Не факт, но я на всякий случай погрузил его в стазис, – равнодушным тоном известил он. На лице его не отразилось ни тени озабоченности судьбой несостоявшегося убийцы. – Так что, даже если и остался жив, то не сбежит…

Элисон закатила глаза и покачала головой.

– Что-о? – удивился дракон, расправив плечи, словно готовясь к спору. – Только не говори мне, что тебя волнует выживет эта отрыжка дракона или нет!

– Не буду, – покачала головой девушка. – Меня волнует, выживет ли важный свидетель или нет. – Она открыла было рот, чтобы ещё что-то добавить, но передумала.

Дин вздохнул, мысленно признавая её правоту. Но уже как получилось, так и получилось. Да, наверное, следовало подумать о том, что благоверный Гиацинты (а это был он) – не только убийца, но и важный свидетель, но он (Дин) был в тот момент в такой ярости…

Что и сам не понимал, как он всё же сдержался и не испепелил Артура Блумфильда на месте, как только узнал его и понял, что и за самым первым покушением на жизнь Элисон, тоже стоял он.

Вероятней всего, объяснил себе Дин (поскольку как живое существо он в тот момент мерзавца не воспринимал) сработал отточенный до автоматизма инстинкт – не уничтожать улики.

– Если к тому моменту как твои апартаменты потушат, он ещё не сдохнет, то не переживай, о нем позаботятся, – вынырнув наконец из своих мыслей «успокоил» он напарницу, терпеливо дожидавшуюся его ответа. – Как я и сказал, старший дознаватель Бургундорского магического приказа слышал мою «беседу» с Монтевероном, поэтому отправил вслед за мной оперативную группу. Я встретил их уже на пути к отелю, когда возвращался в магический приказ с вуайеристом[2]. Что, впрочем, не помешало мне их потом догнать и обогнать! – похвалил себя он. Ну а что? Сам себе не похвалишь, никто не оценит, какой ты молодец-удалец! А догнать и обогнать оперативную группу драконов, у которых была фора в десять минут – это ого-го! Это не каждый сможет! А он смог! – Кстати, а вот и они, обернувшись на шум крыльев, – проговорил он.

Элисон подняла глаза и, в самом деле, увидела пять стремительно идущих на снижение драконов. Четверо из которых вскоре приземлились на подъездной алее возле отеля, отделившийся же от них серебристо-голубой пятый полетел к её балкону и занялся тушением её апартаментов.

Растянув свои огромные крылья, словно паруса, он завис практически на одной высоте и, медленно дрейфуя вдоль длинного балкона, снова и снова выпускал в беснующиеся языки пламени струи ледяного дыхания.

Огонь сопротивлялся яростно, извиваясь и рассыпаясь искрами, словно загнанный в ловушку зверь. Срываясь с обугленных балок, языки пламени со змеиным шипением метались в поисках места, где они могли бы затаиться. Каждый раз, когда поток ледяного дыхания дракона обрушивался на них, пламя с протяжным рёвом и снопами искр отступало, сжимаясь в более компактные очаги. Но не проходило и нескольких мгновений, как оно снова вспыхивало, находя уязвимые места в трещинах древесины или обрывках тканей.

Однако ледяной дракон явно знал своё дело и не собирался давать огню ни малейшего шанса. Его морозное дыхание покрывало коркой льда каждый угол, заполняло собой каждую трещинку, в которой мог спрятаться огонь. Его крылья взмахивали медленно, но мощно, создавая потоки ветра, которые рассеивая густой черный дым, обнажали уцелевшие очаги пожара.