— Спасибо. Но я переоденусь сама, отвернись.

— Андрюша, сынок, — это тёть Маша несёт ещё одну подушку, — вот, подложишь потом под голову Алине, чтобы она повыше сидела. И сходи-ка ещё дровишек принеси, подкинем чуток, чтобы теплее было, мороз сегодня крепкий, и чтобы девочка не замёрзла, как бы простуды не было.

Да понял я. Выпроводила она меня на улицу, чтобы не смущал Алину. Постоял минут пять и зашёл с дровами, сразу к печке прошёл, дров подкинул. Алина уже переоделась и полусидит на диване.

— Где тётка? — спросил я, потому что не увидел тётю Машу в комнате.

— Она спать ушла.

— Понятно. Чай будешь? Или чего покушать?

— Нет, Андрюша, спасибо, пока ничего не хочу.

Я смотрю на Алину и не знаю, как себя вести. Только знаю, что спать ей нельзя. Значит, надо разговаривать. Я слова сказать не могу. Хочу подойти к ней и обнять, атмосфера навевает. Мы с ней одни, в комнате полумрак, потому что от света у Алины сильнее голова болит, только из кухни идёт свет.

— Сядь уже Андрей, ты тоже устал.

Я подошёл и сел рядом в кресло, которое пододвинул ближе к дивану.

— Алина, что там с курицей на крыльце, расскажи.

— Я домой шла от баб Маши, поздно вышла сегодня от неё. Уже около крыльца заметила кровь, а потом на крыльце увидела мёртвую курицу.

Мы говорим полушёпотом, чтобы тётю Машу не разбудить. Это ещё больше создаёт интимную обстановку. Я наклоняюсь ближе, якобы для того, чтобы слышать лучше. Я вдыхаю её аромат, и это разгоняет кровь в моих венах. Я ещё не прикоснулся к ней, а меня уже штырит, как от наркотиков.

— Раньше что нибудь подобное было, — мой голос уже хрипит, я чуть откашлялся, — что-то в таком же роде?

Алина как под гипнозом тоже приближает ко мне своё лицо.

— Да, — её голос тоже хрипит, и она медленнее говорит, — ещё гвозди забивали, масло разливали и… помои вылили. Может, с печкой что-нибудь сделали, чтобы не смогла растопить и замёрзла.

— Скорее всего, чтобы на улицу вышла. Чтобы потом…

Между нами искрит. Притяжение такое сильное, что говорить сложно. Да что там говорить, дышать невозможно. Наши лица всё ближе, дыхание всё тяжелее и глубже. Я уже рукой прикоснулся к щеке Алины, большим пальцем глажу скулу, прошёлся по нижней губе, услышал её стон и сорвался. Упал перед ней на колени и коснулся её губ, не углубляясь, а прося разрешения.

— Андрей, — выдохнула она мне в рот, и я припал к её губам, как голодный зверь, даже зарычал.

Я так хотел её всё это время, я не целовал её, не мог. Я брал её силой, с нетерпением, готов был проглотить целиком. Мои руки уже сжимают её бедра, талию, грудь, плечи. Я глотаю её стоны, как голодный, не могу насытиться. Моя рука тянется к её волосам, чтобы схватиться за них и прижать к себе её губы ещё сильнее. Но натыкаюсь на повязку.

Меня как холодной водой окатили. Что я делаю? Сорвался как зверь, у неё же сотрясение. Я с трудом отодвинулся от неё.

— Девочка моя, прости меня, сорвался, ты так близко, такая сладкая, я с ума сошёл, точно. Прости.

Сердце всё ещё бежит марафон и рвётся к ней. Я еле держу себя в руках. Если останусь рядом, то не остановлюсь. Надо остыть.

И вышел во двор как есть, в одной рубашке.

АЛИНА

ВОТ И РАЗОБРАЛИСЬ

Что же это происходит?

Андрей задаёт мне вопросы, но мне всё сложнее на них отвечать.

Полумрак, мы вдвоём, разговор полушёпотом, интимная обстановка. Андрей наклоняется ко мне всё ниже и ниже. Меня просто притягивает к нему, как магнитом. Уже тяжело дышать, мысли путаются. Слышу стон — это я да? А потом его губы на моих, но не поцелуй, а просьба. Я только имя выдохнула в его губы и всё. Накрыло полностью. В крови лава, а по телу мороз.

Он целует меня совсем не нежно, но мне нравится, я так хочу, я сама беру то, что он мне даёт. Кусаю его губу, он рычит мне в рот и ловит мои стоны. Его руки везде, я хочу ещё, мне мало. Моё. Это всё моё. Ближе. Глубже. Сильнее. Ну же!..

И резко холод. Резко пустота и дикое разочарование. Он оставил меня без себя, отодвинулся.

— Девочка моя, прости меня, сорвался, ты так близко, такая сладкая, я с ума сошёл, точно. Прости.

И ушёл. Из дома вышел, оставил меня одну. Завёл и бросил. Не могу отдышаться.

Вот это меня выкрутило. Не замечала за собой такого. С Мишкой прожила четыре года, но никогда с ним такого не испытывала.

Моё тело само так реагирует на Андрея, ведь даже мозг выключился, сплошные инстинкты спаривания. Боже, я его чуть сама не изнасиловала, ещё секунда, и… А он ушёл.

А в памяти всплывают его пальцы. Каждое их движение по моему телу поднимало табун мурашек. Его губы на моих губах дёргали каждый нерв и разгоняли негу по всему телу. А пружина, скрутившаяся внизу моего живота, готова была уже выстрелить и разметаться на осколки. Я не ожидала от себя такой чувствительности, такого отзыва на его прикосновения. И сейчас мне плохо, я хочу продолжения, иначе я взорвусь.

Так, успокойся, Алина, просто у тебя давно не было мужчины. Да нет же, что я себя обманываю, у меня давно не было Андрюшеньки, вернее, никогда не было. Ну, кроме его поцелуя, который разбудил во мне вулкан страсти.

Пусть дольше не заходит в дом, мне тоже надо успокоиться, у меня сотрясение, мне вообще нельзя напрягаться. Мне нужен абсолютный покой.

Ещё во время бы вспомнить, что баба Маша за стенкой. Уф, это отрезвило совсем.

Андрей долго не заходит, замёрзнет же, ушёл в одной рубашке.

Я тихонько поднялась, голова не кружится, слабости нет. Видимо, адреналин в крови вытеснил все симптомы сотрясения. Голова тоже не болит. Значит, сотрясения нет.

Я накинула свою шубку, залезла в сапожки и вышла во двор. Андрей сидит на лавке у крыльца.

— Андрей, зайди в дом, холодно же, а ты раздет. Заболеешь.

— Алина? Да… я сейчас. Сама заходи.

— Пошли вместе, или я тоже останусь здесь.

Андрей вздохнул, и мы вместе зашли в комнату. Он помог мне раздеться и отвёл на диван.

— Не беспокойся, сотрясения нет, никаких симптомов. Поэтому давай спать. Хочешь, диван разложим?

— Нет! — слишком резко ответил он. — С тобой рядом я точно не усну. Ложись, я в кресле посплю, оно удобное.

— Как хочешь.

Я легла, внутри ещё всё клокочет от возбуждения, но баба Маша за стенкой очень хорошо сдерживает порыв. Резкий отказ Андрея от моего предложения спать рядом убедил меня, что он тоже не остыл. Он отодвинул кресло подальше от меня и поставил его боком ко мне, видимо, чтобы даже не смотреть на меня. Я его понимаю, потому что один взгляд на него опять кипятит кровь и закручивает спираль. Мы молчим.

Так прошло сколько-то времени. Я не могу уснуть. Андрей тоже не спит, я слышу его рваное дыхание.

— Андрюша, ты спишь? — не выдержав спросила я.

— Нет, не могу уснуть.

— Тогда давай поговорим?

— Давай. Спрашивай.

Я удобнее села на диване, подушку под спину и ноги укутала одеялом.

— А-а… Как прошёл твой день?

— Почти хорошо.

— Почему почти?

— Закончился небольшим стрессом. Или большим, как посмотреть. Или ещё не закончился.

Я улыбнулась. Думала, что у него напрочь отсутствует чувство юмора. Ошиблась.

— М-м… А расскажи сначала, с утра.

— Ох. Проснулся, подтянулся, отжался, позавтракал, провёл два урока физкультуры, доделал отчёт по хоз. части, отвёз в РАЙОНО, сходил на свидание…

— На свидание? — прервала я его, потому что внутри колыхнулось пламя ревности.

— Да, на свидание.

— С кем? Кто она?

Я чувствую, что Андрей улыбается. Он почувствовал нотку ревности в моём голосе. Гад.

— Ну, она работает в РАЙОНО бухгалтером. Её зовут Ксения. Она сама меня пригласила.

— Чего!? Сама?

— Ага. Я не отказался. Мы встретились вечером в кафе, заказали ужин. Поужинали.

Андрей замолчал, тянет паузу, а я сейчас взбешусь.

— И-и, что дальше? Тебе понравилось свидание с Ксюшей?