— Верно говоришь, Семёныч. Алина девушка хорошая, отзывчивая, ей помочь надо, — это баб Маша свои пять копеек вставила.

Пока мы говорим со старостой, она уже чайник поставила и на стол накрыла. Шустрая какая.

— Присаживайтесь, Семён Семёнович, чай попьём, вы же с дороги.

Говорю я и достаю вкусняшки к чаю.

— Присяду, чаю попью. Только сейчас в машину схожу, кое-что ещё тебе привёз.

Вернулся быстро, пока я чай разливала, а баб Маша мне наставления давала по поводу того, что "Семёныч, мужик хороший, надо брать".

— Вот. Я тут кое-что в аптеке взял в районе, думаю, пригодиться, — и поставил большой тяжёлый пакет на край стола, — все сроки свежие, я сам проверил. Это пока ты тут самолечением жителей занимаешься.

Я надулась, опять он меня в чём то обвиняет.

— У меня есть опыт, я же говорила.

— Не кипятись, Алина. Я понял, поэтому в районе зашёл к нужным людям. У нас здесь есть фельдшерский пункт. Но доктора нет, потому что ехать сюда никто не хочет. По распределению приезжают, но быстро сбегают. Так вот, если ты согласишься, то оформим тебя сюда официально и лечи себе на здоровье. На законных основаниях.

— Я согласна, согласна, — чуть ли на месте не подскакиваю, и слеза от радости катится по щеке.

— Ну, ещё слёз не хватало. Так, давай подведём итоги нашего собрания. О, а тётя Маша куда делась, сейчас же только здесь была. Ну, ладно, Бог с ней. Значит так. Магазин знаешь где, за ним на следующей улице фельдшерский пункт, ключи у меня возьмёшь. Пока порядок там наводи, пиши список, что нужно тебе для работы.

— А меня точно возьмут?

— Ну, если ты никого не убила и лицензии тебя не лишили. В розыске, как злостная преступница, надеюсь, тебя нет? — я отрицательно мотнула головой, — тогда возьмут. Документы у тебя все есть? Отлично. Я поеду на следующей неделе, в понедельник. Собери все нужные документы, список напиши по работе, и мы с тобой съездим оформимся. Зарплата небольшая, но ты и так не голодаешь. Вон как тебя уже любят наши местные жители, подкармливают.

— И поджигают, — грустно вставила я.

— С этим тоже разберёмся. По поводу почистить твой двор, людей и машину я найду, за это тоже не переживай.

— Спасибо большое, Семён Семёнович.

— Семён, давай сразу по имени и на "ты", а то я себя старым чувствую, — говорит и опять мне ямочками улыбается.

— Хорошо, я попробую. А за мёд я вам… тебе сколько должна?

— Ни сколько, это вклад в лечение населения. И не возражай.

Мы попили чай, поговорили о жителях, в основном о пожилых. О том, что нет соцработников, помочь им некому. Сам Семён помогает, как может, и людей нанимает за свои деньги, когда сам не может. О том, что алкашей не много, но они тунеядцы и ничем их к работе или к помощи не привлечь.

Я провожала Семёна, он ещё раз оглядел моё пожарище. Ещё раз сказал, что всё почистим.

— Значит, договорились, Алина, — он подал мне руку, я протянула ему свою, он нежно мне её пожал, но не отпустил, продолжает держать, — как будет свободное время, зайдёшь за ключом и начинай наводить порядок в больничке. А в понедельник поедем оформимся.

Я только киваю и улыбаюсь ему, потому что он мне тоже улыбается. Отпустил мою руку и сел в машину. А я в дом пошла, ужасаясь состоянию моего двора. Но радость от того, что у меня будет работа, перевешивает все неприятности. Я смогу лечить людей на законных основаниях. И мне нравится здесь жить. Я хочу здесь остаться.

АЛИНА

МОЯ РАБОТА

Я не стала долго ждать. Разобрала лекарства, которые принёс Семён… Семён, не привычно, но он просил так называть. Он привёз марлю, бинты, вату, пластыри, антисептик, маски, перчатки, шприцы. Ну и про лекарства не забыл: антибиотики, противовоспалительные, противовирусные, витамины и ещё много всего. Это всё пригодится. Правда, хороший мужчина, ответственный, заботливый. Поехал в район по своим делам и про меня не забыл, сразу о работе договорился. Хотя он знает, что это населению в первую очередь надо.

Но каким бы Семён не был хорошим мужиком, не для меня он. Никакой симпатии как к мужчине я не чувствую. Но как глава деревни он меня устраивает на сто процентов. Уж я точно буду к нему обращаться и требовать. Думаю, он не откажет.

Быстро до него добежала, ключи забрала и в свой фельдшерский пункт направилась.

Когда шла мимо магазина, то увидела на крыльце Галину и ещё двух женщин. Они что-то или кого-то обсуждали, надеюсь, не меня. И тут Галя повернулась в мою сторону и очень громко стала говорить.

— Вон, видишь эту бессовестную городскую шлюшку. Это она к моему Андрею ходит и перед ним своим тощим задом крутит, увести его от меня пытается. Но ничего не получится, он мой, я не позволю какой-то шалаве отбить моего мужика. И вы за своими следите. Я-то своего не отдам, так она на ваших переключится. Смотрите в оба.

Я иду мимо, делаю вид, что ничего не слышу и ничего не вижу, только вздохнула. В сердце тяжесть образовалась, неприятно всё это, потому что ложь. Но я Галину переубеждать не буду, не моё это дело, пусть сама копается в своих заблуждениях. Быстрее иду мимо.

Подхожу с зданию больницы, небольшому, из белого кирпича, не сильно заросшему травой, даже брусчатку видно. Окна, конечно, грязные. Зашла внутрь. Небольшой тамбур, за ним комната, видимо, зал ожидания, здесь скамейки стоят, на стенах просветительские медицинские плакаты, в углу засохший большой неузнаваемый цветок. В этой комнате ещё три двери.

На одной написано — "туалет", посередине — "приёмная", и рядом — "процедурная". Заглянула во все двери.

Туалет большой, даже кушетка там стоит и два узких шкафчика, на полках что-то даже осталось. В приёмном покое тоже кушетка, стол, стул, шкаф с карточками, я так поняла, и ещё шкаф с другими документами. А в процедурной ещё одна кушетка и стеклянные шкафы с инструментами и лекарствами. Всё, естественно, в пыли и паутине. Но с моих губ улыбка не сходит. Это моя больница, я здесь хозяйкой буду.

И с таким положительным настроем начала всё проверять, выгребать, переписывать и записывать. Свет есть, вода есть, вёдра, тряпки есть.

На улице уже темнеть стало, когда я услышала, что ко мне кто-то заходит. Это Светлана со своими мальчишками.

— Алина, добрый вечер. Мы рядом живём, увидела свет в больнице, думала, кто-то залез, а тут вы, оказывается. Решили открыться?

— Здравствуйте, Светлана. Мальчишки, привет. Иван, как дела?

— Хорошо, тётя Алина, ничего не болит.

— Ну и отлично, — я потрепала его по голове.

— Да, староста сказал, чтобы я навела порядок, и будем открываться. Думаю, через несколько дней уже будем принимать пациентов.

— Это хорошо, — кивает Света, — свой врач всегда нужен. Будет место сборища наших бабушек для обсуждения своих болячек.

Мы дружно засмеялись.

— Вы долго ещё, Алина, помощь нужна? — интересуется Света.

— Нет, пойду уже, стемнело совсем, а мне ещё к пациентам зайти. Завтра с утра приду и продолжу.

Мы вышли из больницы, я закрыла двери, попрощалась со Светой и детьми и пошла к бабе Маше. Надо новостями поделиться.

Зашла к ней, давление померила, мышцы размяла, сказала, что у меня теперь работа есть. Она, конечно, уже всё знает, слухи здесь быстрее скорости света разносятся.

Посидели, попили чай. Настроение у меня было хорошее, несмотря на такой тяжёлый день. Уже темно, но домой идти не хочется. Пожар вспоминается.

— Не ходи сегодня домой, доченька, останься у меня, спать есть где.

Баба Маша видит моё настроение, угадывает. Я соглашаюсь. Постелила себе на диване в зале, легла. Уснуть не могу, эмоции не позволяют.

Слышу, бабуля встала, вышла ко мне в комнату и села на стул у стола, смотрит на меня.

— Алина, девочка моя, я тут с тобой поговорить хотела.

— Слушаю, баб Маш.

— По поводу Андрея, только выслушай. Он мне как родной, сын-то мой погиб, так Андрей мне вместо него. Сегодня, когда староста у тебя был и я ушла, то встретила Андрея, он к тебе шёл. Но машину Семёна увидел.