— Да-а, понравилось. Мы долго разговаривали, она задавала мне вопросы про моё образование, жилплощадь, финансы. Рассказывала о себе, что четыре раза официально была замужем, у неё трое детей, есть домик, но она хочет квартиру.

Андрей рассказывает всё это так монотонно, как будто список продуктов читает.

— И зачем вы обо всём этом говорили? — моя кровь кипит просто, я еле сдерживаюсь, пытаюсь спрашивать спокойно. А он улыбается, я это нутром чувствую, видимо, плохо у меня получается сдерживаться.

— Она предложила мне на ней жениться.

— И ты, конечно, согласился?

— Да-а. Только я её предупредил, что я пенсионер, инвалид, контуженый на всю голову, иногда агрессивный, пожизненно буду жить на успокоительных.

— А что она?

— Эх, отказалась выходить за меня замуж. Зато предложила встречаться для секса, можно начать с сегодняшнего дня.

Я аж себя по коленям хлопнула со всей силы. Да такой громкий хлопок получился. Андрей уже явно смеётся, только вибрации его чувствую, и вижу, что всем телом трясётся. Зато из застенки баба Маша ржёт в полный голос.

— Баб Маша!?

— Я сплю, сплю, — сквозь смех еле говорит она. — Андрюша, продолжай.

— Да что продолжать-то? — и спокойно он так это сказал и замолчал. Опять. Гад.

— И ты с ней спал?

Из-за стенки опять смех. А меня сейчас точно рванёт.

— Алина, душа моя, ты точно хочешь это знать? — он мне нервы мотает, так медленно и ласково это спросил.

— Точно!

— Алин, давай поспим, я потом тебе скажу. Завтра.

Я вскочила с дивана, подошла вплотную к Андрею, руки в боки и ласково сказала.

— Нет, скажи сейчас, или я взорвусь.

Андрей тоже поднимается на ноги, разворачивает меня в сторону дивана и, приобняв за талию, ведёт меня к нему.

— Алиночка, тебе нельзя нервничать, ты в голову ударенная.

Я села на диван, обхватила себя руками, пытаюсь успокоиться. Что со мной такое, почему я так разошлась? Я, оказывается, ревнивая. Так между нами ещё ничего не было, мы не встречаемся, а я себя веду, как ревнивая жена. Поэтому пыхчу и молчу.

Андрей присаживается на корточки около меня, укрывает ноги одеялом. И говорит совсем шёпотом.

— Алина, девочка моя, я отвечу тебе на твой вопрос, если ты ответишь на мой. — И смотрит мне в глаза серьёзно и с ожиданием. — Вы с Семёном вместе? Вы встречаетесь?

— Нет, — так же тихо шёпотом ответила я.

Судорожный вдох и долгий выдох, закрытые глаза и с силой сжатое одеяло на моих коленях. После этого Андрей стал дышать ровнее.

— Алина, я отказался. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я только тебя хочу. Очень сильно, Алин.

Я наклонилась к нему, коснулась своим лбом его лба, всхлипнула, потому что катятся слёзы.

— Я тоже, Андрюша, милый. Только тебя, сильно.

Не знаю сколько мы так просидели, но Андрей встал и сказал.

— Давай спать, милая, через два часа на работу.

И ушёл в своё кресло. Я легла удобно и вправду уснула. Видимо, успокоилась после признания Андрея. Да и я сама во всём призналась. И такой тяжёлый день был…

АНДРЕЙ

ПОЧТИ ДЕТЕКТИВНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.

— Давайте, вставайте, лежебоки. Всю ночь мне тут смехопанараму крутили, телевизер не надо. Завтрак уже на столе. Ешьте, давайте, и по работам.

Это разносится с кухни громко и грозно. А потом ближе, уже в комнате.

— Детки мои любимые, просыпаемся, просыпаемся. Надо вставать, на работку пора, завтрак стынет, — и всё это с такой любовью, прям патока льётся.

Как уснул, не помню. После того как мы с Алиной признались, что хотим друг друга, сильно хотим, то успокоился и уснул. Тяжёлая была ночь. Я очень испугался, что девочку мою убили. Но нет, вон, смотрю на неё, зевает и потягивается. Живая и моя.

Внутри чувство полёта, улыбку на лице не контролирую. Встал на ноги, тоже потянулся и подошёл к Алине. Взял за руки, помог встать с дивана и обнял за талию, а она продолжает потягиваться, прижимаясь ко мне ближе. Заводит.

— Не выспалась, малыш?

— Угу.

— Может, ну её, эту работу. Пойдём ко мне, я печь затоплю, и дальше спать ляжем.

— Угу, — положила мне голову на плечо и дальше спит.

Я держу её в своих руках и глажу по голове. Такая милая, такая сладкая.

— Пойдём завтракать?

— Угу.

Я поднял её лицо за подбородок и чмокнул в губки. Она заулыбалась и открыла глазки. Ну не милота разве?

Умылись, сели за стол. Тётя Маша над нами смеётся.

— Ну, наконец-то, вы поговорили и всё выяснили. А то смотреть на вас страшно было. Ходите оба и страдаете. Давно бы уже договорились. Алина, а чувствуешь себя как, с головой что?

До завтрака я как раз помог Алине сменить повязку на пластырь. Рассечение небольшое, затянулось быстро. Она не хотела пугать народ перебинтованной головой.

— Всё хорошо, баб Маш, как будто ничего не было. Такие вкусные оладьи, обалденно вкусные. Спасибо за завтрак.

Я тоже поблагодарил теть Машу. Теперь мне надо с Алиной поговорить. Ночью уже не стал задавать этих вопросов, хоть чуть отдохнула. Оделись и вышли на улицу.

— Ты сразу в больницу, или сначала домой зайдёшь? — спросил её, взяв за руку, в другой руке у меня сумки Алины.

— Домой надо зайти, посмотреть, что с печкой.

— Пошли, провожу, и давай поговорим. Меня беспокоит то, что тебе подкидывают всякую… гадость. Кто-то намеренно тебе пакостит. Я такого раньше не замечал, по крайней мере, не слышал о таком. И то, что тебя ударили по голове, это не просто так.

— Да, наверное. Мне на что-то намекают? Я не уверена в том, что меня прям убить хотят, просто припугнуть, может. Но кто и зачем? Не пойму. Я никому ничего плохого не делаю. Наоборот, стараюсь всем помочь.

— И тот пожар, это явно был поджог. Я видел парня, который выбегал из твоего двора, я не узнал его, лицо было закрыто, и он сбежал в сторону поля, а не в деревню. Может, не наш пацан был? Но это был поджог, точно. Теперь эти непотребства. Знаешь, давай сейчас к тебе зайдём, ты потом на работу, а я печь посмотрю. У меня сегодня уроков нет, я свободен. А вечером нам надо будет кое-что обсудить.

Подошли к крыльцу. Кровь и курицу, лежащую возле крыльца, запорошил снег.

— Я уберу всё, не переживай. Заходи в дом.

В доме холодно. Вижу, что Алина пыталась растопить печь, но даже хворост не разгорелся.

— Алин, ты бери, что там тебе надо, и я провожу тебя до больницы, а потом вернусь и печь посмотрю.

— Хорошо, Андрюша, я сейчас.

Ответила она мне и ушла в комнату. Что могло произойти? Почему такие нападки на мою девочку. Я теперь боюсь оставлять её одну. Ладно, на крыльцо помои вылили, может, правда кто на неё в обиде, люди всякие бывают. Но чтобы ночью, зимой, по голове ударить и бросить? Ведь замёрзла бы на смерть. Если бы я не ехал ночью из района, то с утра нашли бы её труп. От ужаса внутри всё в комок стягивает. Кому нужна смерть Алины? Детектив какой-то.

— Алин, слушай. — Мы уже идём в больницу, я продолжаю держать её за руку. — А ты не видела, кто на тебя напал?

— Не видела, Андрюш. Я уставшая была и расстроенная, ничего вокруг себя не замечала и не слышала. Я тоже об этом думала. Снег-то скрипел, а я не слышала даже, как ко мне подошли. Просто удар. Ну, я не в духе была, может, поэтому.

— Удар, вроде, не сильный был, и шапка спасла, почему сознание потеряла? Я долго не мог тебя в чувства привести.

— Скорее всего, совокупность событий: усталость, стресс, слабость. Я еле шла, если честно, сил не было совсем. Удар, тело упало и отключилось. Наверно, сознание, всё-таки, потеряла на какое-то время, а потом холод, и организм заснул, так бывает. Не знаю, Андрюша, честно.

У меня такое объяснение.

— Ладно, вечером ещё поговорим. Сейчас чем тебе помочь, здесь тоже топить надо?

— Нет, Кузьмич уже должен затопить.

— А, да, Семён говорил, что будут смотреть за печкой в больнице.

Мы вошли в здание, уже тепло, Алина скинула верхнюю одежду и уже пошла заниматься своими делами, но я её остановил.