Спросил у меня, мол, что староста у тебя делает. Я и сказала, что мёд привёз, лекарства из района, планы у вас на будущее. Только мне потом страшно смотреть на него было, я пожалела, что сказала. На нём лица не было. Он ревнует тебя, девочка. Я старая, давно живу и вижу всё. Мне кажется, что он тебя любит.

— Вам кажется, бабуль. У него Галя есть, она утешала его после пожара, я сама видела, мы у него дома встретились.

Тишина в доме, мы долго молчим, но баба Маша не выдерживает первая.

— Но я видела, что он кулаки сжимал и на вас так смотрел, когда вы за руки держались.

— Баб Маш, давайте не будем про него. Он не свободен, я к нему больше не пойду, а то Галя на всю деревню меня шлюхой называет, говорит, что я его у неё отбиваю. Мне это совсем не нужно, чтобы обо мне плохо говорили.

— Вот стерва эта Галька, поискать ещё таких, не угомонится никак. Мне кажется, она врёт, что они с Андреем вместе.

— Андрей не отрицает, поэтому говорить больше не о чем. Спокойной ночи.

Баба Маша ушла к себе, а я беззвучно заплакала. Какой тяжёлый день. И плохое, и хорошее в нём перемешалось сегодня.

Поцелуй Андрея — это хорошо или плохо? Хорошо, потому что мне понравилось с ним целоваться, мне действительно было хорошо, чувства будоражили, внизу живота скручивало от желания. Мне не хотелось от него отрываться, хотелось продолжения.

А плохо, потому что у него другая есть. Тогда зачем он меня целовал, сладкой девочкой называл? А мне ведь хорошо было от его ласки. Кобель он и всё.

Не везёт мне на мужиков, не в тех влюбляюсь, они мне больно делают.

Подскочила под крики петуха за окном, даже не поняла, где нахожусь. Баба Маша уже завтрак готовит. Она вообще спит?

Позавтракали с бабулей, я пошла к себе домой. Переоделась в удобную одежду, взяла моющие средства, тряпки и направилась к себе на работу. На мою работу.

Только начала прибираться, как услышала шум возле дверей и разговор женщин. Неужели уже пациенты? Рановато ещё.

Но женщины заходят в кабинет и начинают распределять обязанности по уборке.

— Алина, как там тебя по батюшке? Ты, это, не бойся, все свои. Меня Валентина зовут. Нам тут Светка сказала, что надо в больничке помочь прибрать. Так вот, мы тут. Пока нас трое, потом ещё девки подойдут. Мы мыть будем, а ты там со своими шкафами разбирайся.

Пришли с Валентиной Света и ещё одна женщина. Мне кажется, я видела её вчера в магазине, когда Галина предупреждала, чтобы они мужиков своих от меня спасали. Эта женщина подошла ко мне.

— Меня Лариса зовут. То, что вчера Галька говорила… Не заморачивайся, короче. Мы все её знаем, она много фантазирует.

— Спасибо, девочки, — искренне ответила я, — я благодарна за помощь.

— Помощь только пришла, ещё сделать ничего не успела. За работу, девочки.

И всё закипело и закрутилось. Пришли ещё две женщины и дедушка. Дедулечка на вид вроде бы старенький и слабенький, но так потихонечку и методично тяпочкой своей выбил всю траву перед больницей. Потом ещё и в кучку сгрёб и посередине дороги сжёг.

Светлана веником вымела все дорожки, девчонки помыли окна и всё внутри.

Я перебирала бумажки, карточки и медикаменты, которые остались после предыдущего фельдшера. Всё записывала, потому что могут спросить отчёт. И список составляла, что ещё нужно для работы. Семён сразу предупредил, чтобы слишком много не писала, всё равно не дадут, не положено для фельдшерского пункта. Но я писала в пределах разумного, конечно, а вдруг.

В обед Светлана сбегала домой и принесла варёной картошки с солёными огурцами. Вот это вкуснотища, да после такой работы.

Женщины работают, детишки их вокруг носятся, дедочек их тяпкой гоняет, помогать заставляет. Одни помогают, а другие так и бегают.

Женщины говорушки такие, всё про всех рассказали, по факту, а не сплетни, я их об этом попросила, чтобы меня в заблуждение не вводили. И много смеялись, конечно.

Узнала о некоторых женщинах, которые мне помогали. Вот Света, например, мама этих замечательных мальчишек Ивана и Павлика, которые носятся вокруг больницы. Она вдова, живёт на пенсию по потере кормильца. Её муж погиб в автокатастрофе, когда работал дальнобойщиком. Друзья мужа, которые с ним работали, помогают им деньгами и посылки присылают. Огород, конечно же, да корова есть. В город не собирается, помочь ей там не кому, она, как и я, детдомовская. Очень хорошо шьёт и вяжет. Иногда отдаёт своё рукоделие Валентине на продажу в область, когда та ездит туда торговать.

Валентине уже за сорок, очень боевая женщина. У неё большое хозяйство. Она держит свиней, утей, гусей, курей. Короче, мясо выращивает и на базар в область возит. Замужем, но муж пьёт, мало чем помогает. Машину она водит сама, поэтому проблем нет. У неё дочь есть, живёт где-то за границей, не приезжает, на день рождения матери двести евро высылает на подарок.

А Лариса — бывший воспитатель. Вернулась сюда в деревню, чтобы дохаживать маму. У них я ещё не была, меня не приглашали. Лариса не замужем, в городе снимала квартиру, поэтому спокойно сорвалась и приехала к маме.

Выяснила, что здесь есть школа до девятого класса. Дальше молодёжь уезжает учиться в город в какой нибудь колледж с проживанием. Или остаются здесь и пьют. Работы нет в деревне, детского сада тоже нет. Была ферма, но она разрушена. Поля вокруг не обрабатываются, колхоза нет. Хоть бы какой нибудь хозяин появился, да дело какое наладил, работу населению дал, может, и пить бы перестали. Ведь не только мужики пьют, молодые женщины от безысходности тоже пьют.

Вот так плодотворно прошёл день. Если бы я одна это всё делала, то на неделю бы растянула. Очень сильно благодарила женщин за помощь. Больница просто преобразилась.

А позже, когда почти стемнело, зашёл Семён, оценил труд селян. Я ему показала все документы и медикаменты. В понедельник поедем оформляться. Сегодня суббота, всего день остался. Я очень рада, настроение отличное.

АЛИНА

СПАСТИ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Понедельник наступил быстро.

Три дня я уже не была у Андрюши. Как он там? Кто ему раны обрабатывает? Кто ногу массажирует? Будем надеяться, что Галина за ним хорошо смотрит. Баба Маша тоже ничего не рассказывает, у нас с ней договор — об Андрюше ни слова.

Выехали из деревни с Семёном, я смотрю по сторонам: поля пустые, травой заросли.

— Семён, а почему поля не засеяны? Бесхозные, что ли?

— Нет, хозяин есть, только второй год ничего не сеет и не садит. Он взял в аренду землю лет пять назад. Хорошо у него всё пошло, нормальный мужик. Техника у него была новая. Его хоздвор возле лесополосы стоит, там в ангарах техника и стоит. Куда он делся — не знаю, честно, не интересовался. Рабочих он своих привозил, наших не брал.

Пока поля обсуждали, доехали до разрушенного моста, поехали дальше, до следующего.

— А мост почему не ремонтируют? Скорая сюда не едет, потому что объезд далеко.

— На счёт моста я в правление заходил и не один раз. И с подписями селян был. Говорят, что нет финансирования, по графику срок ремонта не подошёл. Мол, есть же мост, пусть далеко, но ведь деревня не отрезана от района. Я и в область писал, пока тишина.

Едем дальше. Здесь так красиво, ещё всё зелено, хоть и конец августа.

Приехали в район. Городок не большой, дома все одноэтажные. Двухэтажными оказались только Универмаг и Райадминистрация. Вот мы первым делом и туда. Разрешение открыть больницу получили.

— Алина, у тебя телефон есть, надо номерами обменяться. Потому что я сейчас по делам, но в больницу тебя подброшу. Когда закончишь, позвонишь, или я позвоню.

— Телефон есть, но сим-карты нет, я выкинула, когда сюда поехала, — я опустила глаза, я опять смущаюсь.

— Так давай купим сейчас.

— Я не могу на своё имя зарегистрировать, меня найдут.

— Да что у тебя случилось? Ты скрываешься от кого-то? Ты не накликаешь на нас беду?

— Нет, Семён, это касается только меня.