Бабе Маше мы тоже помогаем, но она справляется сама. Такая шустрая стала. Теперь самостоятельно ездит в район по магазинам и к подружкам заезжает. Я очень рада за неё.

А Сиву я иногда хожу доить, скучаю по ней. Она принесла двух козочек этой весной. Как выкормит, баба Маша сказала, что одну мне отдаст. Только я боюсь заводить хозяйство, вдруг не получится.

Вот такая замечательная весна у нас в этом году. Я её увидела, заметила, потому что в деревне.

АЛИНА

НЕ ОЖИДАЛА

Сегодня вечерком собрались с ребятами сходить в лес за одуванчиками. Они совсем молоденькие, стеблей и листьев почти нет, зато корни просто замечательные — крепкие и витаминные.

Идём шумной компанией. Я и детишек, наверное, с дюжину. Шум, визг. Дети бегают, прыгают, играют в догонялки. Мне с ними весело.

У меня в руках корзинка, в ней перчатки и маленькая лопаточка, чтобы корешки копать.

Я периодически останавливаюсь, ковыряюсь в земле, детки бегают вокруг меня. Девочки, которые с нами пошли, задают мне вопросы про травы и рецепты. Это хорошо, что они интересуются, им в жизни пригодится.

Дошли до речки, потрогали воду, она ещё холодная. Ребята постарше хотели искупаться, но я не разрешила. Они сегодня под моей ответственностью, поэтому нельзя, ещё очень рано.

Углубились опять в лес. Я увлеклась сбором, детей слышу, но внимания не обращаю. Иногда ко мне кто-нибудь подбегает, задаёт вопросы. Набрела на полянку, где росло много одуванчиков, некоторые очень сочные и с цветами. Я присела и потерялась в этой красоте. Нарвала и листьев, и цветов. Накопала корешков. Выпрямилась, отряхнула одежду и поняла, что на поляне одна. Прислушалась, детей не слышу. Заблудиться не боюсь. Я этот лес вдоль и поперёк знаю. Примерно знаю, где детки, направилась туда, тем более корзинка уже полная.

Слышу сзади хруст ветки, без страха оборачиваюсь.

Испуг… Боль… Темнота…

Очнулась. Очень болит голова. Глаза пока не открываю, стараюсь дышать ровно. На виске с правой стороны мокро и холодно, там кровь, меня туда ударил мужчина. Я его не знаю, это не наш, чужой. Зачем я ему?

Слышу голоса. Разговаривают двое, совсем рядом. Присоединился третий голос.

Мысленно ощупываю себя. Вроде бы переломов нет. А вот ушибы точно есть. Я сижу, опираясь на ствол дерева, потому что спину колет кора. Я не связана. Немного болят ноги: икры и ступни. Обуви на ногах нет, потеряла.

Мужчины говорят о том, что надо со мной быстрее кончать, потому что я с детьми была, начнут искать.

Один встал, подошёл ко мне и пнул ногой мне в бедро. Я вскрикнула от боли и открыла глаза. Слёзы полились сами собой. Мне очень страшно и больно. Они решили со мной быстро покончить. Где же ребята? Ох, нет, не надо сюда детей. Эти бандиты могут им навредить.

— Что вам нужно от меня? Кто вы? — всхлипывая, задаю вопрос.

— Не твоё дело, сучка, — отвечает мне тот, кто ко мне подошёл, схватил меня за грудки и поднял на ноги.

Я не смогла нормально встать, поэтому посмотрела на свои ноги — все изодраны в кровь. Видимо, меня волокли по лесу, а не несли. Одежда тоже вся порвана.

— Что вы хотите сделать со мной?

Я держу бандита за руку, которой он держит меня. На одну ногу совсем встать не могу. Тогда он подволок меня к двум другим мужчинам и бросил к ним под ноги.

— Не рассиживаемся. Ты собирай вещи, неси в машину, а мы с ней по-быстрому разберёмся.

Говорит он мужчинам, они оба встают. Один вещи собирает, а второй подходит ко мне и пинает меня в живот. Сильно. Я задохнулась от нехватки воздуха, согнулась пополам и схватилась за живот.

— Красивая девочка, жаль тебя, но мы просто наёмники, а ты дорогу перешла не тому человеку. Нам велено тебя проучить. И убить.

— Не базарь много, нам за это не платили. Делаем дело и смываемся.

А я слово сказать не могу, до сих пор не вдохну нормально. Мужчины реально очень большие, мускулистые, злые. Точно бандиты.

А дальше всё происходит очень быстро. Меня просто запинали ногами. Я пыталась прикрыть лицо руками, но у меня не вышло. Мне сломали обе руки. Было ужасно больно, везде. Лицо, спина, руки, ноги, живот… Почему я всё ещё в сознании? Сил нет терпеть эту жуткую боль. Я даже не кричу, потому что вдохнуть не могу от боли. Они жестокие убийцы, взывать к их милости бесполезно. Моя смерть близко… скорее бы смерть… нет сил терпеть… А потом я отключилась.

Я несколько раз приходила в себя.

В первый раз я увидела сквозь пелену в глазах, как старшие мальчишки, которые были со мной, дерутся с этими мужчинами. Но силы неравные, мальчишки, пусть даже их пятеро, против троих взрослых натренированных качков не устоят. Мужики их просто раскидали. Опять провал.

Потом открываю глаза, вижу Андрея над собой, который произносит моё имя и гладит меня по щеке. Темнота.

Ещё раз прихожу в себя на короткое время. Я лежу на руках у своего любимого, мы едем в машине Семёна. Меня в больницу, наверное, везут. И опять нырнула в беспамятство.

Просыпаюсь. Так хорошо отдохнула, ничего не болит. Хотела потянуться, но у меня не получилось — руки привязаны… Привязаны?.. Тут же слышу, как меня по имени зовёт Андрей. Распахиваю глаза, пытаюсь сфокусировать зрение, но ничего не вижу. Оказывается, я не могу открыть глаза, у меня не выходит. Начинаю паниковать. Сразу вспомнила, что меня сильно избили. Ужас накатил с большей силой.

— Алина, девочка моя, успокойся, всё хорошо. Мы в больнице. Я рядом. Успокойся. Тебе нельзя сильно шевелиться, у тебя много переломов. Любимая, тш-ш-ш… Всё хорошо, милая. Лежи тихо. Я рядом, держу тебя за руку. Ты ничего не видишь, потому что глаза отекли от ударов, и твоё лицо перевязано бинтами. Потерпи, милая. Я с тобой буду, никуда не уйду.

Голос Андрюшеньки меня успокоил. Глаза открыть не могу, рот тоже не открывается. Руки… ах, да, их же сломали… А дальше не помню — боль и темнота…

Значит, я в больнице, Андрей рядом, теперь всё хорошо будет, он же обещал. Слышу шевеление возле себя и проваливаюсь в сон.

В следующий раз уже проснулась осознанно. На лице битов нет. Попробовала открыть глаза, не получается. О, нет, один приоткрыла, совсем маленькая щёлочка. Не шевелюсь, знаю, что вся переломана. Огляделась этим приоткрытым глазом. Сбоку от меня в кресле сидя спит Андрей. Измождённый, худой, круги под глазами, кожа серая. Родной мой, сколько же ты рядом со мной? Сколько не спал? Поспи, милый, не буду будить. Прикрыла глаз и пустилась в раздумья.

Что меня избили, я поняла. Кому-то дорогу перешла. Но кому? Неужели Богданов нашёл меня? Нет. Он бы не стал убивать сразу. Или стал бы? Я же его сильно обидела, да? Нет, не стал бы. Он сказал: найду, трахну и убью. А эти сразу решили убить, даже разговаривать не стали. Сказали, что они наёмники. Ох, там же ребята были, они с этими мужиками бились. Боже мой, что с ними случилось? Живы ли?

Видимо, я разволновалась и чаще задышала. Андрей подскочил ко мне, за руку взял.

— Девочка моя, тихо, тихо. Всё хорошо, успокойся. Дыши, сейчас попить дам, вот трубочка, открой ротик. Пей.

Я начала тянуть воду, немного успокоилась.

— Мальчики… — еле получилось выдавить слово, с хрипом получилось, но Андрюша понял.

— Всё хорошо с пацанами, все живы. В больнице, но живы. Они сражались как львы за тебя. Их Валентина привезла, сразу за нами приехала. Когда они тебя потеряли, то искать пошли. Нашли перевёрнутую корзинку и один твой сапожок, сразу поняли, что с тобой что-то случилось. Старшие пошли по следам, а младших и девчонок отправили звать на помощь. Они молодцы, быстро распределились: часть за мной, часть к Семёну, а часть к Валентине. Нашли вас быстро. Пока подогнали машины, пока вас всех погрузили… — он замолчал, чувствую его напряжение, вижу его опущенный взгляд. — Мы упустили их, Алин, тех, кто на тебя напал. Да и не до них было… — ещё пауза, потом уже бодреньким голосом. — Пацаны рвутся к тебе, но их в реанимацию не пускают, только мне разрешили. Как в палату переведут, так всей толпой и придут. Переживают они за тебя. Корят себя за то, что не доглядели.