— В том то и дело, я ничего от вас не хочу, — говорю спокойно. Я устала уже от этих разговоров. Как ещё его убедить? — Признаю, вы очень красивый и обаятельный мужчина. Но вы мне не нравитесь, я вас не люблю. Вы, конечно, можете взять меня силой. Но неужели вы хотите быть со мной и видеть ненависть в моих глазах, а не ответные чувства?

— Ты привыкнешь!

— Я не могу без любви.

— Ты полюбишь!

— Можно я пойду, а?

— Нет! — он встаёт из-за стола. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я приеду через два дня, соберёшь вещи. Я заеду за тобой и заберу. Если ты будешь выделываться, задавлю твой детский дом проверками и штрафами. Расформирую к херам. А твою любимую Клавдию Сергеевну посажу, найдут за что.

Я смотрю на него и не верю в то, что он говорит.

— Ты не посмеешь!

— Посмотрим! Лёша, отвезёшь её домой.

И ушёл. А я сижу за столом, закрыла лицо руками и заревела. Что же мне делать? Неужели он правда может навредить детдому и Клавдие Сергеевне.

Как добралась до дома не помню.

С утра на работе сразу пошла в кабинет заведующего.

— Павел Иванович, можно? — он махнул, по телефону говорит, указал на стул.

Положил телефон на стол и посмотрел на меня с сочувствием.

— Рассказывай, во что ты вляпалась, девочка?

— Павел Иванович, я тут ни при чём. Этот ваш уважаемый господин Богданов не даёт мне проходу. Хочет, чтобы я стала его любовницей. Сначала уговаривал, потом покупал, сейчас угрожает расформировать детдом и посадить Клавдию Сергеевну, если я не соглашусь по-хорошему.

— А ты совсем не хочешь быть его любовницей? — спрашивает, а сам как будто уговаривает.

— Нет! — в ужасе выкрикиваю я.

— Тише, тише, не кричи. Это он сейчас звонил и просил тебя уволить. Я не могу отказать, я ему должен.

Сказать, что я в шоке — ничего не сказать. Молчу, шеф смотрит на меня. Мысли в голове бегают, панику устраивают. Мне этого не надо. Значит, всё очень серьёзно. Богданов взялся за меня капитально. Всё-таки может навредить близким, да? Успокаиваюсь. Беру себя в руки.

— Хорошо, Павел Иванович, я не хочу, чтобы у вас были проблемы, увольняйте, только не по статье. Я напишу по собственному, чтобы могла где-нибудь устроиться.

— Алиночка, милая. Если ты не покоришься ему, то он не даст тебе никуда в этом городе устроиться.

У меня слёзы катятся по щекам, я это понимаю. У меня два выбора: или в шлюхи, или бежать. Но куда?

— Всё, Алина, не плачь, — шеф подошёл ко мне сзади и положил руки на плечи. — Мы что-нибудь придумаем. Уедешь в какой нибудь районный центр, по дальше отсюда, у меня есть знакомые, договорюсь. Только дай подумать, кому позвонить. Не переживай, всё решим. Потихоньку собирай вещи, а я здесь соберу все нужные документы. Он тебе точно житья не даст. Да, съезди в институт, напиши заявление на академотпуск. А там посмотрим, через год всё может поменяться. И не реви, цела, жива, выберешься.

Я съездила в институт, написала заявление. Потом поехала в детдом, хочу увидеться с Клавдией Сергеевной, нужно поговорить с ней и предупредить.

Уже к вечеру подъехала к детскому дому на такси. Возле него стоят три машины. У меня не хорошее предчувствие, неужели он уже натравил проверку? Захожу, детей не вижу, персонал суетится. Прошла в кабинет к заведующей, открываю дверь, на её месте сидит дородный мужчина в годах и листает бумаги, на меня даже не взглянул. Клавдия Сергеевна стоит возле шкафа и тоже перебирает бумажки. Увидела меня и улыбнулась. Положила документы на полку и подошла ко мне.

— Девочка моя, я так рада тебя видеть, — обнимает меня и целует.

— Клавдия Сергеевна, а что здесь происходит? У вас что, проверка? — я обнимаю её тоже, а сердце уже упало в пятки.

— Не переживай, девочка, обычный аудит.

— Не обычный. Мне надо с вами поговорить, — и повела её на игровую площадку, там сейчас пусто.

Рассказала всё с самого начала про меня и господина Богданова.

— Это он наслал на вас аудит, хочет меня напугать, заставить… — не могу уже сдерживаться, слёзы сами из глаз льются.

— Стоп, стоп, не смей плакать. Эта проверка ничего противозаконного у меня не найдёт, я честно работаю, пусть проверяют. А вот тебе действительно нужно уехать. Сейчас я принесу адрес твоей бабушки, в твоём личном деле записан. Поедешь туда, там дом и участок. Далеко, в глуши, зато надежно.

Принесла адрес, действительно у чёрта на куличках, но может оно и к лучшему.

— Когда он за тобой приедет?

— Завтра уже.

— Тогда прямо сейчас дуй на автовокзал и узнай, когда рейс, зарезервируй место. На поезд и самолёт билеты не бери, вычислят. Лучше на автобусе или маршрутке. Да, долго, но деваться некуда. А за меня не переживай, ничего он мне не сделает. Всё, иди, я тебя люблю, деточка, будь счастлива.

— Я тоже вас люблю, вы для меня самый близкий человек.

Обняла её крепко и поцеловала в щёку.

— Увидимся ещё, обязательно, — крикнула мне на прощание Клавдия Сергеевна.

Не сомневаюсь.

На автовокзале забронировала место на три часа следующей ночью. А Богданов приедет уже завтра вечером, не успеваю, надо как-то его обмануть. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Вернулась уже поздно, а на утро опять в больницу.

Рассказала шефу, что творится в детском доме. Сказала, что уехать есть куда. Шеф собрал все нужные документы и рекомендации. Оформил увольнение и даже взял мой расчёт наличкой. Это хорошо.

— Давай, теперь собирай вещи, только самые необходимые, лишнего не бери, чтобы тяжёлое не таскать.

Я за всё его поблагодарила и поехала домой, собираться. Надеюсь на то, что сбегу из этого города, а не попаду в сексуальное рабство.

АЛИНА

ПОВЕЗЁТ НЕ ПОВЕЗЁТ

Уже вечер, собираю вещи, сердце бьётся где-то в районе пяток. Открыто три чемодана: два больших, один поменьше. Вот в него и собираю вещи к побегу, беру только самое необходимое. А два больших для отвлечения внимания Богданова.

Слышу звонок в дверь, открываю и улыбаюсь, надеюсь, что улыбка выглядит естественно, потому что в дверях стоит уважаемый.

— Здравствуй, Алина. Можно зайти? — спрашивает Богданов и недоверчиво так смотрит. Неужели с улыбкой перестаралась?

— Привет, конечно, заходи, я тут вещи собираю. Извини, у меня бардак, никак не могу выбрать, что взять с собой, — а сама создаю видимость суеты.

— Так ты добровольно едешь ко мне? — спрашивает с удивлением.

Я даже остановилась и тоже изображаю удивление.

— А что, ты передумал меня забирать? Зачем тогда велел Павлу Ивановичу меня уволить? Я уже настроилась, — говорю, а сердце ухает, поверит или нет.

Богданов подходит ко мне, обнимает за талию и прижимает к своему горячему телу.

— Не передумал, сладкая, оставь, всё новое купим.

— Ну что ты, Игорёк, я беру только то, что мне дорого, да и на первое время… Или ты считаешь, что три чемодана — это много? Ну так я оставлю… два хотя бы, ты не против? — я не вырываюсь, даже кладу свои руки ему на грудь, надо притупить его бдительность и сделать всё возможное и невозможное, чтобы остаться на ночь в своей квартире.

— Я не против, милая. Делай, как тебе нужно. Ты собирайся, я подожду. Где тут у тебя можно присесть? то я с самолёта и не спал уже почти двое суток.

— Ах, а я смотрю, ты такой уставший. Давай сделаем так, — и сама обнимаю его за шею. — Ты сейчас поезжай домой и ложись отдыхать, набирайся сил. А я дособираю вещи и приберусь в квартире, м-м-м… не люблю оставлять бардак. Пусть Лёша заберёт меня завтра пораньше, часов в шесть. Я приеду к тебе и приготовлю нам завтрак? Как тебе план?

Я делаю большие глаза, хлопают ресницами и закусываю нижнюю губу. Его глаза моментально вспыхивают, а я добавляю свою руку в его волосы на затылке, чтобы окончательно добить. Богданов зарычал и набросился на мои губы. Этого мне и надо, чтобы он поверил в мои искренние намерения переехать к нему. Я прижимаюсь к нему сильнее, позволяю углубить поцелуй и даже выдавливаю из себя стон. Он целует меня долго и жадно. Когда, наконец, отстраняется, говорит.