Отвечать я ей не стал, просто поцеловал в щёку и сказал, что я её люблю.

Нашу «прекрасную креолку» пробило в слёзы и она поспешила к себе, а я отправился в ещё раз штудировать книги, полученные от деда. Перл из аурума, добытого на Великом Источнике — задача архисложная, требующая не только высочайшей концентрации внимания, но и изобретательности.

Разговор с графом Строгановым вышел на удивление коротким и конструктивным. Граф хотел эксклюзив, причём по максимуму. Эк его пробило! Перл в десять линий его уже не устраивал, так как очень уж ему хотелось большего. Сговорились на перл в двенадцать линий, что в переводе на метрическую систему мер составляет чуть больше трёх сантиметров в диаметре, и на двести восемьдесят тысяч серебром. Как по мне — сумасшедшие деньги, но видимо, не для Рода Строгановых. Завтра их лекарь произведёт небольшое кровопускание графу, и уже к девяти утра пузырёк с его кровью ко мне доставит слуга. Окончательно сомнения графа рассеялись, когда я сказал, что пузырёк он может запечатать сургучом и свою печать на нём поставить. Открывать я его не буду. Для изготовления перла в этом нет необходимости. Вполне достаточно пузырёк при себе держать, чтобы снять с него слепок личности.

Как и было накануне обговорено, после завтрака прибыл курьер от Строганова и привёз мне шкатулку, в которой находился пузырёк с кровью. К счастью, кроме дворни момент доставки никто не видел, поскольку отец с утра повёл Лёву на собеседование в Благородный пансион при Главном педагогическом институте, а Ольга с матушкой отправились к кому-то в гости собирать слухи. А откуда ещё узнавать новости в век цензурируемой прессы и эпоху отсутствия телевидения и интернета? Только из слухов.

Одним словом, в квартире никого из родных не было и никто мне не мешал заняться заказом.

Вру. Под моей кроватью лежал Рингер и увлечённо грыз уже порядком измочаленную липовую палку, которую я ему срезал во время утренней прогулки. Так уж получилось, что папа отказался оставлять щенка в Михайловском и теперь спаниель считается городским псом. Угадайте, кому выпало счастье выгуливать по утрам это кареглазое чудо.

Напрасно в фолиантах прадеда ветвь Материи не считается достойной особого внимания. Ну и что с того, что эффекты от перлов Материи временные — конечный же результат постоянный. К примеру, если на время снизить точку кипения спирта в перегонном кубе, то водку можно будет дистиллировать даже при комнатной температуре. При этом в приёмной таре будет собираться напиток с привычными каждому свойствами.

Что любопытно, нет ничего сложного в изготовлении артефакта для подобного фокуса. По крайней мере, в трудах Абрама Петровича схема перла, позволяющего снижать точку кипения веществ, показалась мне простой — артефакт, изменяющий пластичность материала выглядел намного сложней. Его мне и предстояло сегодня изготовить.

Ох, и долгим оказался процесс изготовления перла. По крайней мере, мне показалось, что все мои предыдущие опыты по созданию артефактов происходили раза в два быстрее. Я, можно сказать, чувствовал, как от долгого сидения моя задница становится каменная и плоская. И ведь не отойдёшь чайку попить, пока перл формируется. Даже в туалет, и то нельзя отлучиться.

Зато и результат меня порадовал.

Во-первых, удалось из крови Строганова изъять всю его личностную сущность и подменить ей мою процентов на восемьдесят. Это означает, что и пользоваться граф сможет артефактом так успешно, словно он сам его сформировал. К слову сказать, предыдущие мои перлы, изготовленные для других пользователей, содержали не более семидесяти процентов их личностной сущности. В принципе, и семьдесят процентов более чем отличный результат, но сегодня я был явно на высоте.

Ну, а во-вторых, артефакт получился размером сантиметра в три с лишним, что по моим расчётам позволит изменять пластичность стального изделия массой около пяти тонн. Опять же повторюсь — на время изменять. То есть можно взять железный куб, размягчить его и катать, пока он шаром не станет. После этого перестать воздействовать на готовое изделие и перенести шар на другое место. И всё это без термической обработки и холодной ковки.

Почему квадратное нужно катать, а круглое носить? А у нас всегда так. Видимо, в генах заложено. Меня больше другой вопрос волнует. Как получился перл диаметром в три сантиметра, если я из ларца, наполненного аурумом Пространства, смог сделать только два артефакта по одному сантиметру в диаметре каждый?

— Может плотности исходного материала, на объём артефактов влияют,– задумчиво произнёс Виктор Иванович, наблюдавший за процессом формирования перла.

— Или диаметр изделия зависит от источника, в котором добыт аурум, — закончил я мысль тульпы.

Сладко потянувшись, я размялся и решил немного прогуляться, чтобы при случае испытать свежеприготовленный артефакт — то что, его ядро почти полностью заполнено сущностью Строганова не значит ведь, что я не смогу пользоваться перлом. Пусть не на всю мощь, но кое-что всё равно смогу.

— Рингер, — кликнул я щенка, зыркающего на меня из-под кровати, — Пойдём гулять.

По-моему команду «гулять» пёс выучил раньше всех остальных. Стоило мне только сказать, как спаниель куда-то умчался и вернулся ко мне, уже неся в зубах ошейник.

Выйдя на улицу, мы со щенком прошли мимо соседнего дома и свернули на Английский проспект. По нему не спеша дошли до церкви Покрова Святой Богородицы и, обогнув её, вышли на Канонерскую улицу. На перекрёстке, на первом этаже одного из угловых зданий находилась оружейная лавка, где я обновил запасы пороха и пуль для пистолета, после чего мы с Рингером продолжили наш променад в сторону Аларчина моста.

Улица. Проспект. Это только звучит так громко. На самом деле тот же самый Английский проспект в Малой Коломне — это пока всего лишь широкая грунтовая дорога с булыжными тротуарами вдоль домов. Да и вообще весь район спокойным шагом можно за час обойти.

Вот так, прогуливаясь со спаниелем вдоль Екатерининского канала, возле парадного подъезда одного из домов я и встретил образец для испытания нового перла.

Может я бы и не заметил бронзового льва, сидящего около дверей, да и прошёл бы мимо, но Рингеру приспичило его всенепременно пометить. Тут ещё и Лариса подключилась, подзуживая:

— Смотри какая грустная статуя. Попробуй её изменить и сделать весёлой.

Кто-нибудь видел, пусть и бронзового, но улыбающегося льва? А я это сделал. Сначала, оглядевшись по сторонам и обнаружив, что рядом никого нет, я размягчил бронзу на голове статуи до состояния пластилина, а потом изобразил на морде льва улыбку. Сделав шаг назад, и осмотрев статую со стороны, я решил, что этого мало, после чего изменил пластичность металла в области шеи и немного повернул льву голову набок.

— Жаль, что фотоаппарата нет, — смеялась до самой Фонтанки Лариса, — Расскажешь кому — не поверят.

— Зачем фотоаппарат? — не понял я, — Лев бронзовый и никуда не убежит. Скажи, что видела смешного бронзового льва на Екатерининском канале и можешь пари заключать с сомневающимися. Пусть идут и проверяют.

Смех смехом, а почти у самого дома у меня цилиндр порывом ветра унесло. Вернее, его снесло с головы, но пёсель, оправдывая звание друга человека, рванул за головным убором, как за уткой и не дал ему улететь в Фонтанку.

— Зайди-ка в сарай и возьми в поленнице чурбак диаметром сантиметров двадцать, — попросила Лариса, после того, как я отнял у спаниеля цилиндр, с сомнением разглядывая следы повреждений.

— Это ещё зачем? — не понял я.

— Пока артефакт будущему хозяину не отдал, сделаем форму для шляпы, — заявила тульпа. — Вернее, ты размягчишь дерево и сделаешь форму, а я тебе подскажу, какой эта форма должна быть. Ты что предпочитаешь — котелок или федо́ру?

— Не хватало ещё мне шляпником стать, — возмутился я, — Это дело такое. Стоит только начать, а потом пойдут пух, фетр, ртуть. А там и не заметишь, как волосы покраснеют, и взгляд безумным станет.