Вот и славно. На радостях презентовал Керну пару бутылок кальвадоса из своего бара в карете.
— Так-с, воины. Давайте знакомиться, — вызвал я инвалидов к летнему столу под навесом и чуть ли не силой заставил их усесться на лавку перед собой.
Ефим, два Ивана и Василий. Они так представились, а я на отчествах пока не стал настаивать. Не заслужили ещё. Вот покажут себя, тогда про отчества спрошу. Неплохой моральный стимул и повод для гордости, когда тебя сам князь по имени — отчеству величает.
— Считать — писать умеете? — два Ивана отрицательно замотали головами, Ефим сдержано кивнул, Василий изобразил что-то неопределённое.
Хех, я как в воду глядел, когда Ефима, с его культёй, в кладовщики пообещал отправить.
— Тогда с тебя и начнём, раз грамотный. В инвалидной команде чем занимался? — спросил я у Ефима?
— Провиантом заведовал.
— Зерно сохранить до весны сумеешь?
— А сколь его будет?
— Пока трудно сказать, но думаю не меньше десяти тысяч пудов. Хотя, рассчитывай, что раза в два — три больше окажется.
— Сколько⁈ — не поверил мужик, да и остальные на меня вытаращились, как на диво дивное.
Чего это они? Десять тысяч пудов — это всего-то сто шестьдесят тонн, если в привычные мне цифры перевести. Три грузовых вагона. Эка невидаль…
— Народа у меня в поместье много живёт. Одних ревизских душ больше пяти тысяч, а с бабами так и за десять тысяч наберётся.
— У справного крестьянина всегда у самого запас на зиму имеется, — подумав, высказался Василий.
— Может и так, но зима обещает быть голодной. Подъедят запасы, а что по весне сеять будут? Втридорога семена покупать? И на какие шиши? Удельное казначейство их деньгами не баловало, как я уже твёрдо знаю. Но об этом позже поговорим. Теперь о насущном. Завтра после обеда генерал Керн пообещал всех ваших отставников оформить и рассчитать. Не мешало бы их встретить, а для этого пару — тройку хороших подвод с утречка предстоит купить. Кто в телегах и лошадях разбирается?
— Телегу мы выбрать сможем, а коней пусть лучше ваш кучер смотрит. Поговорили мы с ним вчерась и поняли, что он дока, — вполне справедливо рассудил Иван Первый.
— Так, теперь, что вас касается. На новом месте вас вряд ли кто ждёт кроме меня, а я в Велье всего раз был, и то мимоходом, так как документы на покупку имения ещё не оформил на то время. А раз так, то вам на базаре всем необходимым самим стоит заранее обзавестись. Вот вам по «синенькой», в качестве подъёмных. Кто испытательный срок выдержит, тому в подарок, а кто нет — то подъёмные придётся вернуть или отработать. Всем понятно? — достал я из пухлого бумажника четыре ассигнации по пять рублей и положил их на стол.
Вот теперь инвалидов основательно проняло! Ещё бы! Половина годового солдатского жалованья в подарок!
С Григорием было проще. Обговорил его помощь инвалидам, выделил сто рублей ассигнациями на покупки и попросил дополнительно подобрать тарантас с годной лошадкой. Мыслю, что для агронома он в самый раз придётся в качестве служебного транспорта. А нет, так и лишним не будет — весьма неплохой вариант транспорта. Очень бюджетный, надёжный, быстрый и лёгкий.
Не забыл я и записку Модесту Ипполитовичу отправить. Известил его о том, что если он надумал ко мне на службу поступать, то может завтра к семи утра к нам во двор явиться, чтобы поучаствовать в выборе тарантаса и лошади для себя, которые ему станут положены по предлагаемой должности. Как по мне — нормальный тест, который без напряжений поможет мне выяснить, будет у меня в имение агроном или нет.
Отчего я на такое раннее время агронома вызвал?
Так крестьяне же. Они живут не по часам, а по световому дню. Просыпаются с рассветом, а то и раньше, а спать уходят, когда в избе темно становится. Не на дорогие свечи же им тратиться, а при свете лучины много не загуляешь. Вот и базар местный так устроен, что он с самого раннего утра работает, а ближе к обеду там лишь самые упорные торговцы остаются со своим неходовым товаром.
Если что, я тоже научился просыпаться рано. Причина была проста и банальна — петухи. Их по всему Пскову не одна сотня и даже не полтысячи, а уж кому «повезло» услышать, как поутру кукарекают и горлохватят эти гадские птицы, тот может представить себе их многоголосую утреннюю перекличку, от которой нет спасенья человеку, привыкшему спать чутко.
Утром я проспал. Удачно умудрился сквозь сон накрыть сверху ухо подушкой, и эта звукоизоляция сработала.
Григорий вернулся на тарантасе вместе с агрономом, и мне пришлось пригласить Модеста Ипполитовича на чай, чтобы не выглядеть невежливым.
— Гриша, инвалиды где? — спросил я у кучера, распахнув окно.
— В три подводы за отставниками поехали. Сейчас коняшку пристрою и сдачу вам принесу, — отрапортовал кучер, выпрягая коня из тарантаса.
Надо же, какая высокая покупательная способность у рублей, если не ударяться в роскошь! Три подводы с лошадьми, тарантас с неплохим каурым, да ещё и сдача осталась! Честно признаюсь — удивлён.
— Я так понимаю, Модест Ипполитович, что моё предложение вы приняли? — жестом пригласил я вошедшего в зал агронома за стол, предлагая ему самообслуживание.
Самовар вот он, как и заварной чайник. Колотый сахар на месте, и сдоба ещё не остыла.
— Заманчиво, — признался Болотников, — Но вы же знаете, что у меня в прошлый раз ничего хорошего не получилось? Боюсь, что выше этой планки мне не прыгнуть. Я и тогда всецело работе отдавался.
— Вы чай-то наливайте. Поутру у меня всё запросто. К тому же прислуга пока что чужая, своя вчера вечером должна была прибыть, но почему-то до сих пор отсутствует. Видимо в дороге что-то случилось, — выразительно намазал я мёдом кусок тёплой сдобной булочки с маком, на что агроном ощутимо дёрнул кадыком.
Знаете, иногда я себя каким-то оживляльщиком чувствую, и наверное, это самое правильное слово.
Стоило мне дать согласие на покупку воза дров для особняка, как через час на кухне загудела трубой русская печь — великое наше изобретение. С её помощью можно одновременно и жарить, и запекать, и томить, и высушить, что нужно, а то и попросту завалиться наверх на лежанку, напившись чая, заваренного на сушёной малине, и на следующий день забыть о простуде.
— Благодарю, Ваше Сиятельство, — промямлил Болотников, всё ещё стесняясь.
— Кстати. А если калийные удобрения нам с вами всего-то по рублю за пуд обойдутся, то как их стоит правильно применить? — на чистом глазу задал я простенький вопрос, от которого мой будущий агроном изволил закашляться да так сильно, что мне же и по спине ему пришлось стучать.
Не, тульпа давно уже мне всё разъяснил и разжевал.
Да, я знаю, что по всей Европе неурожай, и уже не первый год.
Как и понимаю то, что наши помещики с радостью продают зерно за рубеж, прельщаясь высокими ценами и открытием счетов в иностранных банках. Другой вопрос, что обычно все деньги они там и оставляют, приезжая потом на Родину и с восторгом рассказывая, какими замечательными впечатлениями их наградили француженки, не упоминая, о том, от чего им пришлось лечиться.
А самым шиком нынче считается потратить деньги на вояж в Баден-Баден.
В Германии, а может, и во всем мире нет города, который был бы так тесно связан с Россией, как Баден-Баден.
Его история начинается с тысяча семьсот девяносто третьего года, когда баденская принцесса Луиза Августа вышла замуж за будущего российского императора Александра Первого.
Александр Первый уже будучи Императором, победившим Наполеона, и считающийся освободителем Европы, посетил в тысяча восемьсот тринадцатом году двор Великого герцога Баденского в Карлсруэ, где чувствовал себя как в «семейном кругу».
Год спустя свою Родину посетила его супруга, которая и открыла Баден-Баден для моих соотечественников.
В городе стали останавливаться многочисленные русские аристократы. Канцлер Горчаков, князь Меньшиков и Гагарин имели в городе свои виллы, и с удовольствием проводили время в этом чудесном уголке Европы.
