Недоверчивый Александр не постеснялся проверить слова матери, на что она лишь благостно кивнула головой, признавая правильность его поступка, когда он знакомился с бумагами.

— Это что же они там такое творили, раз такие убытки! — сокрушённо помотал государь головой, умело вычленив в документе итоговые цифры финансовых потерь, — Аракчеева на них нет!

— Не самые глупые люди работали. И не справились. Значит были на то причины, — заметила матушка, нацеливаясь на яблочный штрудель.

— И ты думаешь, что твой Ганнибал-Пушкин из этих болот хоть какие-то деньги вытянет? Я ведь проверю, — дал понять матери Император, что у Аракчеева не забалуешь.

Он за всеми следить успевает и всё знает. А самое нужное всегда успевает Александру Первому докладывать.

Но опростоволосился Алексей Андреевич в этот раз!

Ни про новый талант ничего не узнал, ни про поместье Велье материал не приготовил. Хотя — всё это мелочи, на фоне рождения Имперской артиллерии нового вида и уровня! Этож такие перспективы, что дух захватывает!

— Матушка, дозволяю вам с поместьем Велье поступать по собственному усмотрению, исходя из лучших условий для сбора налогов или выплат в казну, в случае его выкупа. Лично отдам распоряжение в канцелярию, чтобы с любыми вопросами поместья не тянули, решая их в день поступления, — по-военному чётко доложил матери Александр, решительно поднимаясь из-за стола.

— Граф Сергей Григорьевич Строганов у нас нынче в уникумах, — выполнила Императрица свою часть негласного договора. — Не упусти. Приблизь его к себе хотя бы до флигель-адъютанта для начала, — с лёгкой улыбкой дала она сыну не самый плохой совет, но очень неоднозначный.

Не все дела её сын и его верный пёс Аракчеев вершат к пользе страны. Где-то перегибают, а чаще, нерешительно и беспомощно топчутся, в основном по вине Александра.

Не воспитал пока ещё сын под себя тот механизм исполнителей, которые были бы способны страной управлять, не доставляя ему особых забот. Виной тому его недоверчивость. Это только со стороны кажется — сказал государь что-то этакое, и так оно и будет.

Нет. Нужна большая и решительная команда соратников. Но это уже совершенно иные вопросы.

Сколько бы я ни старался, но выпитый с Марией Фёдоровной чай давал о себе знать и просился наружу.

И ведь не хотел чаёвничать, знал, что дорога длинная, но как можно было посметь отказать Её Величеству? Тем более если на столе в пиалах из тончайшего фарфора было варенье, приготовленное собственноручно матушкой Императора.

Одним словом, не вынесла душа поэта, и перед Лиговским каналом я крикнул извозчику, чтобы он остановил экипаж. Дабы никого не смущать, я спустился под мост и… нашёл временный колодец ветви Движения.

— Напомни мне, чтобы по приезде домой в церковь сходил и свечку поставил,– попросил я Ольгу, садясь в карету.

— Что-то случилось? — занервничала сестра.

— Ничего серьезного. Просто в ближайшие дни у нас появятся кареты,– успокоил я сестрёнку.

Как же я заблуждался тогда, думая, что с обменом артефакта на кареты моя транспортная эпопея подойдёт к концу. А запрягать в эти самые кареты кого прикажете? Пушкина?

Что делает человек, когда ему нужно что-то купить? Идёт либо в магазин, либо на рынок. Конных магазинов и салонов в Санкт-Петербурге к сожалению нет, а вот площадки, где продают лошадей, имеются. И как добросовестный покупатель, я побывал на каждой из них.

Как мне потом подсказали, для того чтобы составить своё мнение о столичном конном рынке достаточно посетить всего лишь один — на остальных будет похожая картина.

На каждом рынке мне встречались одни и те же лица, только в разных масках и одеждах: татары, дюжинами за бесценок скупающие кляч на мясо и кожу и незадачливые крестьяне, пытающиеся сбыть своих саврасок ростом чуть выше пони.

Ну и конюшные барышники. Куда ж без них. У этих перекупов сотня приёмов для обмана доверчивого и простоватого покупателя.

Вру. Порой то там, то сям мелькали мещане, продающие более-менее добрых скакунов, но меня это не устраивало.

Поясню. Мне для экипажа нужна четвёрка пятилеток для запряжки цугом. То есть лошади должны быть приезжанные как в дышло, так и в постромки. Где таких лошадок взять, я ума не приложу. Уже все газеты с объявлениями по два раза перечитал. В результате пришёл со своей бедой к Ване Пущину в их семейный особняк на Мойке, надеясь, что друг в своём полку что-то сможет разузнать о продающихся лошадях.

Иван внимательно меня выслушал и покачал головой:

— Саша, пойми, я всего лишь прапорщик. Нет у меня пока таких связей, чтобы тебе с лошадьми помочь. Слушай, а пойдём к моему отцу? Он сегодня на удивление дома. Может, что и подскажет. Всё-таки недаром он у меня сейчас управляющий Исполнительной экспедиции морского генерал-кригс-комиссариата.

Лично я Ваниного отца ещё ни разу не встречал, а вот мой предшественник был с ним неплохо знаком — Иван Петрович частенько наведывался в Царское село, чтобы навестить сына-лицеиста. Так и познакомились Александр Пушкин с генерал-лейтенантом Пущиным, бывшим капитаном над Кронштадским портом. Почему бы и не поговорить с человеком, имеющим за плечами как военный, так и организаторский опыт?

— Папа, можно к тебе? — вошёл Иван в кабинет отца без стука, — У нас Александр Сергеевич Пушкин в гостях, и мы хотели задать тебе пару вопросов.

Я вошёл вслед за другом и увидел его отца, читающего за столом какие-то бумаги.

Нужно сказать, что Иван со своим папой на одно лицо. Те же глаза, тот же нос и подбородок. Разве что у друга усов пока нет, да волосам ещё далеко до отцовской седины. А так Ваня — вылитый отец.

— Александр Сергеевич,– вышел из-за стола Ванин папа с улыбкой на лице и с распростёртыми объятьями, словно встретил старого знакомого.– Или к вам теперь обращаться только Ваше Сиятельство?

— Ну что Вы, Ваше Превосходительство,– стушевался я. — Я Ванин друг, так что и обращайтесь ко мне как к сыну.

— Как скажешь, князь. Тогда и ко мне прошу по-свойски,– всё также с улыбкой на губах, жестом руки предложил нам присесть у стола Иван Петрович. — Чем я вам могу помочь, молодые люди?

Усевшись в удобное кресло, я вкратце рассказал о покупке карет и о неудачных попытках приобрести лошадей. Естественно, я умолчал о том, что экипажи достались мне в результате бартерной сделки, поскольку к делу это не имело никакого отношения.

— Князь, а купи у меня шестерик,– неожиданно заявил Ванин папа, после того, как внимательно выслушал меня.

— А как же твой экипаж? — встрепенулся друг.

— Сначала выслушай, а потом вопросы задавай. Ишь, молодёжь. Взяли моду старших перебивать,– зыркнул отец на сына и, как ни в чём ни бывало, улыбнулся мне. — Значится так. Был я на прошлой неделе в гостях у генерал-майора Шишмарёва. Играли по маленькой, а мне карта шла. Ну, я и выиграл у Обрескова экипаж. От кареты я уже избавился, а вот лошадей не знаю куда пристроить.

Ну и семейка. Дети — будущие декабристы. Папаша-картёжник играет с директором Департамента внешней торговли. Чего я ещё не знаю о семействе Пущиных?

— Что за лошади? Сколько лет и почём отдадите? — не задумываясь, выпалил я.

— Если верить Михаилу Александровичу, а ему можно верить, лошадям семь лет. Орловские рысаки. Два гнедых, остальные тёмно-серые,– описал генерал свой карточный выигрыш. — По цене — мне барыш с друга сына брать невместно. Я две тысячи серебром против экипажа Обрескова ставил, стало быть, во столько его и оценим. Полторы тысячи я уже получил, продав его карету. Так что за полтысячи лошадей и отдам. Только есть один момент: Михаил Александрович экипаж вместе с кучером проиграл. Так что, князь, тебе и его придётся забрать, если надумаешь лошадей купить. Мне лишняя дворня ни к чему.

Эх, сколько объявлений я встречал в газетах, где людей продают в нагрузку с чем-то. То колченогий стул отдают вместе с молодым пригожим «вьюношей», то имеется в наличии китайский фарфоровый сервиз вкупе с немолодой кухаркой. Вот и мне выпало купить лошадей с довеском.