– Хорошо, что такого важного вы хотели мне сообщить?

– Каковы ваши планы, божественная, и грозят ли они опять богам-покровителям?

– Ничего не понимаю. О чём вы?

– Давайте я начну сначала. Храм Хаут-ка-Птах всегда славился своим оракулом. И хотя люди, выбираемые нашим покровителем на эту роль, менялись, пророчества были верны. Тридцать лет назад нам предсказали, что взошедший на трон новый царь принесёт в Та-Кемет большие изменения, и будет обсуждаем по всей стране. – Тут жрец тяжело вздохнул. – Мы, было, обрадовались этому. Но, как оказалось, зря. Ваш отец, царица, Неферхеперу-Ра (*тронное имя Эхнатона) отказался от поклонения великим богам. Храмы вместо процветания подверглись притеснениям. Он даже имя сменил, чтобы показать свою любовь одному Атону. Мы неверно поняли пророчество, за что и поплатились. С тех пор все слова оракула записываются и тщательно изучаются.

– И как это связано с нашей, столь неожиданной встречей?

– Несколько дней назад оракул произнёс, что Великая супруга царя принесёт изменения в страну. Всполошились все, причастные к знаниям. Мы не можем допустить повторения истории.

– Вы боитесь, что я захочу вернуть культ Атона? – не сдержавшись, рассмеялась.

– Может, вы не помните, моя царица, но при правлении вашего отца царство теряло одну провинцию за другой: Филистилию, Финикию, Ассирию. Митания захватывала принадлежащие Та-Кемет земли, и уже казалось, что придёт «чума», сравнимая с гиксосами. Но потом нашёлся бесстрашный военачальник, сумевший отбросить их от его границ.

– Хоремхеб…

– Да, госпожа. Он стал олицетворением силы для страдающего царства. Но враги до сих пор считают нас слабыми. Их шпионы наводнили наши земли. Повелитель – не воин, кроме-того, так и не родил наследника. Новых выдающихся военных нет. На границах всё также неспокойно.

– Можете не волноваться, Нефербентеп. Клянусь пером Маат, даже не думаю о культе Атона. Меня саму заботит мир и процветание моих подданных. – Немного подумав, решила добавить: – Вы, наверное, знаете, ни Таурт, ни Хатхор не помогли мне стать матерью. – Жрец ощутимо напрягся. – В тот момент мне даже не хотелось больше видеть этот мир. Но великая Баст в своей милости вернула мне стремление к жизни. Находясь за гранью миров, она благосклонно общалась со мной. Там же я познакомилась с вашим покровителем – Пта.

– Царица лично общались с Великим? – глаза жреца «анимешно» увеличились.

– Да, как с вами сейчас. Почему вас это удивляет? Разве я не сосуд с кровью династии? Разве не живая богиня, возродившаяся на земле?

Скрыть ехидную улыбку никак не удавалось. Хотя храмовники и рассказывали народу о нашей с мужем божественной сущности, сами в это явно не верили.

– И что же вам поведал наш Господин?

– Вы думаете, я поделюсь с вами божественными откровениями?

Верховный жрец быстро убрал обиженное выражение лица. Стервец хорошо собой владел.

– Чтобы вы осознали, что я не шучу, после нашего возвращения в столицу планирую продолжить дело деда своего, Аменхотепа. Я решила пристроить Восточный портал к храму Пта. Также будет построен храм для Сехмет, Бастед и Маат.

– Один для всех троих?

– Да. В столице свободного места почти нет. – И улыбнувшись, добавила: – Думаю, они будут не против подобного соседства.

– Вы успокоили мою Ба, божественная, одарив её счастьем.

– Рада это слышать.

– Теперь понятно, почему рядом с вами оказался этот проныра из Бубастиса.

– Отлично! – комментировать этот неприкрытый выпад в сторону Аапехти я не собиралась. – Теперь верните меня на Пи́лак!

– Конечно, Великая. Я сейчас распоряжусь. Но прошу прощения, что не смогу проводить вас. Мне ещё нужно допросить одного парнишку из братства Гора.

– Стоп, вы схватили кого-то из братства? Зачем?

– Он что-то вынюхивал здесь. Моим людям пришлось его немного проучить. Они держали его тут, чтобы я мог допросить сам.

– Хм… мне хотелось бы присутствовать.

– Как прикажет моя царица, – сказал верховный жрец, пряча недовольство.

Через несколько минут к нам подвели невысокого гибкого мужчину лет двадцати пяти. В свете факелов он выглядел помятым. Когда-то белая плиссированная юбка красовалась различными пятнами и была частично разорвана. Лицо и выбритая голова разукрашены синяками различной свежести. Правую руку он осторожно прижимал к себе.

– Тебе объяснили, что с тобой будет, если ты не ответишь на мои вопросы? – пафосно заявил мужчине настоятель, развернувшись так, чтобы не оказаться ко мне спиной.

Пойманный молчал, а лицо Нефербентепа выражало всё большее недовольство.

– Вы не подскажете, когда именно его поймали? – спросила, задумавшись.

– Три дня назад.

– Брат, – обратилась я к мужчине, – узнаёшь ли ты моё лицо?

Избитый, наконец, поднял взгляд и тут же рухнул на колени.

– Ты шёл по следу плакальщиц? – уточнила заботливо.

Тот кивнул в ответ.

– Всё очень просто, Нефербентеп. Ещё до того, как стало известно о нашем с супругом горе, к нам отправили договариваться гильдию плакальщиц. Мы считаем, что пославшие участвовали в заговоре. Меня отравили, чтобы ребёнок не родился. Этот брат Гора был послан на поиски тех, кто их прислал.

– Госпожа заблуждается, – заявил смущённый верховный жрец.

– В чём?

– Отправившие представителей гильдии не имеют отношения к произошедшему.

– Объяснись, – сказала возмущённо.

– На следующий день, как вы с повелителем уехали, оракул предсказал, что видит скоро траурную процессию, принадлежащую «великому дому». Но почему-то в ней присутствует слишком мало плакальщиц. Обсуждая услышанное, посвящённые пришли к выводу, что в том месте не оказалось принятого для «великого дома» количества женщин, и решили помочь, госпожа, заранее отправив их туда.

Я разглядывала Нефербентепа, который выглядел сейчас несчастным и непонятым. С одной стороны, хотелось сделать известный жест «рука-лицо», с другой – смеяться, но ни то, ни другое окружающие не поймут.

– Думаю, вам следует отпустить брата Гора, – решила, подавив эмоции. – Он отправится со мной на Пи́лак, чтобы, наконец, получить необходимую врачебную помощь.

– Как пожелает Великая.

– Кроме того… – я села в кресле ровно, как и положено царице. – Хочу получить от вас компенсацию не только за моё похищение. – При этих словах побитый брат встрепенулся. – Но и за опасения, что преследовали меня эти дни.

Верховный жрец почтительно согнулся, вынужденно соглашаясь с моими доводами.

– Чего желает получить, божественная? Золотые или серебряные кольца?

– Нет, Нефербентеп, – произнесла, улыбнувшись, – кольца оставь, понадобятся для украшения храма. Я хочу получить у тебя десяток тех людей, кто так ловко меня похитил.

– Но, – неверяще прошептал жрец, – это воины храма. И если божественная желает их наказать, дозволь это сделать нам самим. – Он снова низко поклонился.

– Я не собираюсь их наказывать, Нефербентеп, – сообщила, откинувшись на спинку и расслабившись. – Возьму их на службу. Они должны будут подготовить пять десятков человек, которых я дам им в обучение, чтобы сделать из тех свои копии. Таких же невидимых и неслышимых. Я не забираю их насовсем. Только отработать вину.

К концу моей речи верховный жрец уже расслабился и согласно кивал головой.

– Они прибудут к вам в Пи́лак, божественная, через день.

– Хорошо. А теперь, верните меня к мужу. Очень устала.

Нефербентеп уважительно попятился, я же, прикрыв глаза, старалась хоть немного расслабиться. Бессонная ночь не прошла бесследно. Всё тело ныло, ступни откровенно болели. Зарождающаяся головная боль начала давать о себе знать.

Брат Гора попросил вернуть его вещи и ненадолго удалился. Через четверть часа нас, наконец, отвели на небольшую лодку под серым парусом. Наплевав на приличия, устроилась у борта, закрыв лицо куском материи.

Кроме спасённого мною мужчины, нас сопровождали ещё трое воинов. Они делали вид, что вообще нас не замечают. Видимо, им не сообщили о моём статусе.