Волумния. Милая наша Валерия!
Виргилия. Рада видеть тебя.
Валерия. Как поживаете? Обе вы хозяйки и домоседки известные. Что за шитье у вас? Красивый узор, ничего не скажу. Ну, как сынок твой, Виргилия?
Виргилия. Благодарю, дорогая. Здоров.
Волумния. Его сильнее тянет к солдатскому мечу и барабану, чем к школьному ученью.
Валерия. Одно слово, весь в отца! И собой хорош просто на диво! Я прямо целых полчаса любовалась им в среду. Такое личико решительное! Побежал за золотистой бабочкой, поймал ее, и снова выпустил, опять за ней, и споткнулся, упал кувырком, и вскочил, поймал ее снова. То ли паденье рассердило, но зубы стиснул так – и в мелкие клочки ее! О, видели бы вы, как растерзал!
Волумния. Вот так и на отца гнев находит порывами.
Валерия. Высокий, пылкий нрав у малыша.
Виргилия. Озорник отчаянный.
Валерия. Ну-ка отложите ваше вышиванье. На часок хочу вас превратить в бездельных моих спутниц.
Виргилия. Нет, дорогая, я из дому не выйду.
Валерия. Как это?
Волумния. Да выйдет она, выйдет.
Виргилия. Нет, право, уж простите меня. Я ни ногою за порог, пока мой муж и господин не вернется с войны.
Валерия. Как не стыдно так затворничать по-неразумному. Идемте, навестим нашу подругу, что лежит в родах.
Виргилия. Желаю ей скорого восстановленья сил и навещу ее молитвами своими, но пойти не могу.
Волумния. Да почему же?
Виргилия. Не потому, конечно, чтоб ленилась я или любви к ней не питала.
Валерия. Ты хочешь стать новой Пенелопой; но, говорят, немного было проку от той шерсти, что напряла она, дожидаясь Улисса, – только моли развела на всю Итаку. Ну, полно тебе мучить свое вышиванье, пожалей ты его – оно уж и так все иголкой исколото. Да ну же, пойдем с нами.
Виргилия. Нет, прости меня. Не выйду я.
Валерия. Нет уж, Виргилия, выйдешь, а я за то скажу тебе отменную весть о твоем муже.
Виргилия. Ах, добрая моя, не может еще быть от него вести.
Валерия. Право, я не шучу. Ночью пришло известие.
Виргилия. Правда?
Валерия. Самая истинная. Я слышала – один сенатор вот что говорил: вольски выслали армию в поле, и Коминий, наш командующий, пошел на нее с частью римской силы. А твой муж и Тит Ларций осадили важный город Кориолы. И не сомневаются в победе и скором окончании войны. Это правда, клянусь честью. Так что идем с нами.
Виргилия. Уж извини меня, пожалуйста. Кончится война – отказу от меня ни в чем тебе не будет.
Волумния. Оставь ее, милая. Своей теперешней тоскою она только застудит нам все настроение.
Валерия. Это верно. Что ж, до свидания. Идем, дорогая Волумния. – А то прогнала бы ты вон грусть-тоску и пошла с нами.
Виргилия. Нет, право же, не могу. Нельзя мне. А вам желаю всего веселого.
Валерия. Ну что ж, до свидания.
Уходят.
Сцена 4
Под стенами Кориол, у городских ворот. Входят с барабанами и знаменами Марций, Тит Ларций, военачальники и воины. Навстречу им – гонец.
Марций
Коминий шлет гонца. Бьюсь об заклад,
Уже сражаются.
Тит Ларций
Марций
Тит Ларций
Марций
Скажи,
Уже вступило войско в бой с врагом?
Гонец
Стоим в виду, но бой еще не начат.
Тит Ларций
Проспорил ты хорошего коня.
Марций
Тит Ларций
Не дам и не продам,
А одолжу его тебе лет на полсотни.
Вели ж трубить наш вызов.
Марций
Гонец
Марций
Тогда слышны им будут наши клики,
А нам – шум боя армий полевых.
О бог войны, ускорь нашу работу,
Чтоб мы, с еще дымящимся мечом,
На помощь братьям поспешили в поле.
Трубите же.
Трубят к переговорам. На стенах появляются двое сенаторов и другие кориольцы.
Первый сенатор
Здесь, в Кориолах, нет его, и нет
Таких, чтобы страшились римлян больше,
Чем он, который вас не ставит в грош.
За сценой слышны барабаны.
Вы слышите – под грохот барабанов
На бой выходит наша молодежь.
Не запереть нас в городских стенах.
Сейчас мы сами распахнем ворота,
Припертые тростинкой, не бревном.
Вдали шум битвы.
А слышите, как трудится Авфидий
Над вашей разделенною ордой.
Марций
Тит Ларций
И нам пора.
Эй, лестницы несите!
Из ворот выходит войско горожан.
Марций
Прут из ворот. Теперь щиты пред грудь!
Да будет сердце тверже щитной меди!
Вперед, отважный Тит. Невмоготу
Мне эта вражья наглость, от которой
Бросает в гневный пот. За мной, друзья!
А кто попятится, того сочту за вольска
И дам отведать моего меча.
Сражаются. Римлян оттесняют к их осадным траншеям. Снова входит бранящийся Марций.
Марций
Обдай вас ветер всею гнилью юга,
Скоты, стыдоба Рима… Облепи
Чума и гной, чтоб за версту смердело
От вас и заражали б за версту
Друг друга вы! Гусиные душонки
В людском обличье! Гонят вас рабы,
Кого бы и мартышки победили!
У всех у вас раненья со спины –
Спина красна, а лица знобко-белы
От бега и от страха. Повернитесь!
Ударьте на врага, не то – клянусь! –
Не с вольсками, а с вами бой начну я.
Стоять! Они нас гнали – мы теперь
Обратно к женам, в город их загоним!
