Трикси могла только догадываться, как он чувствует себя по этому поводу, но судя по тому, что от плаща он не отказался, дело плохо. Наверное, она не должна была говорить ему, что случилось, пока он голыми руками месил эту ядовитую дрянь, но если бы она промолчала и позволила ему оставаться в неведении до тех пор, пока время для погони не будет упущено, он бы возненавидел ее за то, что не сказала.

Она не предполагала, что он отправится с ней, она точно знала это. Зеймар бросился спасать ее от темных эльфов, когда у него не было ничего, кроме секиры и дурмана, он сделает это снова. И не потому, что Трикси какая-то особенная, дело вообще не в ней и тем более не в Лиире… а в пустой комнате в его доме и в девушке, которая ненавидит его.

— Разведчики сказали, здесь они видели последние следы, — развернув карту, проговорила Трикси. — Дальше только боги нам помогут.

Зеймар внимательно огляделся по сторонам, его лицо, оплывшее от ожогов, на миг стало видно из-под капюшона, и Трикси в который раз за прошедшие три дня прикусила губу, чтобы не сказать чего-нибудь сочувственного по этому поводу. Они вообще мало разговаривали.

Деревья впереди редели, лес заканчивался, начинались обработанные поля ближайших поселений.

— Они будут избегать открытых пространств так долго, как только смогут, и постараются украсть какую-нибудь крытую повозку, чтобы передвигаться днем, — глухо проговорил Зеймар. — Я не знаю, сколько у них припасов, но им в любом случае нужен достаточно большой населенный пункт, чтобы отбить все необходимое.

— Тогда нам на север, там Саммерфилд, — проследив по карте направление, проговорила она. — Та еще дыра: ни стражи, ни ополчения…

Позади хрустнула ветка, и Трикси мгновенно выпустила из рук карту, чтобы схватиться за лук и выстрелить наугад, времени прицеливаться не было — дроу спустит курок арбалета быстрее, чем она натянет тетиву. Зеймар выхватил секиру и стоял, низко опустив ее к земле.

— Северо-запад, — сказал Рэндал, покосившись на вонзившуюся в ближайшее дерево стрелу. Он больше не носил белых одежд, а был укутан в серый дорожный плащ и мужскую одежду, которая была ему немного велика. — Они идут на северо-запад, за жителей Саммерфилда можно не волноваться.

В его ладони тускло светился золотистый солнечный луч, указывающий направление. Тихо хмыкнув, Зеймар с усилием убрал секиру за спину.

— Ты в курсе, что ты не бессмертный, мать твою? — выдохнув, проворчала Трикси и нагнулась, чтобы поднять и отряхнуть карту.

Рэндал неопределенно пожал плечами и застыл, глядя в изуродованное лицо Зеймара.

— Как я выгляжу? — сбросив капюшон, оскалился тот. Лицо, покрытое рубцами, не слушалось, но Зеймар и не пытался произвести хорошее впечатление.

— Лучше… ожидаемого, — выдавил Рэндал.

— Смотри-ка, — Зеймар поднял бы брови, если бы они у него были, — может лет через двести из тебя все же получится дипломат.

* * *

Темные эльфы передвигались бесшумно. Пробираясь через лес, точно тени, они не издавали ни звука, но действовали слаженно, как единый организм. Складывалось впечатление, будто речь им вовсе не нужна, и Лиира слишком поздно поняла, почему.

После более чем суток в пути, она начала падать, и не потому, что действительно хотела замедлить отряд, меньше всего ей хотелось расстаться с глазом на полпути к Гаэрлинд, ведь если у нее и будет шанс сбежать, то только там. После того, как она третий раз ударилась о землю и распорола себе щеку, поскольку руками, связанными за спиной, защититься от падения не могла, жрица пренебрежительно фыркнула и приказала отряду остановиться у корней огромного дерева.

Солнце стояло высоко, но его лучи не пробивались через плотную листву и темные эльфы чувствовали себя более или менее комфортно. Им стоило бы пройти как можно большее расстояние, но их силы тоже не бесконечны, и если кому-то придется нести ее, это все равно замедлит отряд. Лиира опустилась прямо на землю и испустила длинный протяжный вздох, губы и язык пересохли, но она едва замечала это, усталость была сильнее жажды.

Сняв с нее наручники, один из эльфов поставил перед ней чашку с каким-то бесформенным месивом. Лиира понятия не имела, что в ней, но готова была спорить на что угодно, что это проклятые грибы. Есть их она, конечно же, не собиралась.

Лиира не видела предыдущую битву и не могла правильно оценить, на что способна Фаэрил на самом деле, но если она не само воплощение своей богини, шансов против культа у нее нет. И где-то между ее плетью и посохом Нараэ должна быть щель, через которую при большой удаче можно ускользнуть. И при удаче еще более невероятной…

— Так у тебя есть сын, — проговорила жрица, наслаждаясь тем, как распахиваются глаза и вытягивается лицо ее пленницы. — У меня двое, совершенно бесполезные создания, я бы не стала рисковать своей жизнью ни для одного из них.

Доля секунды потребовалось Лиире, чтобы понять, что все, о чем она думала последние сутки, жрица наматывала на пальцы точно шелк и теперь знала гораздо больше, чем ей полагалось. Вот почему Фаэрил первым делом не принялась ее пытать, вот почему этот отряд темных эльфов прекрасно обходится без речи…

Лиира вскинула руки и тьма вскипела вокруг нее средь бела дня, обвивая щупальцами и жрицу, и подошедшего к ней ближе воина. К дьяволу мечты о спасении, чудес не бывает! Она прожила на свободе достаточно долго, чтобы наконец подохнуть…

— Ты не умрешь, — услышала она одновременно с хрустом своих костей, предплечье правой руки вывернулось и боль заставила ее рассеять заклинание. — Ты дойдешь до Клаудвотера, вопрос только в том, целиком или частично.

Фаэрил провернула руку еще немного, и Лиира заорала в голос, боль была невыносимой. Когда жрица отступила на шаг и посмотрела на нее, жалкую, напуганную и прижимающую к себе сломанную руку, она склонила голову набок и улыбнулась.

— Человеческое тело способно переваривать само себя. В твоих интересах сделать так, чтобы твой язык оставался во рту, а не попал в желудок через продольный разрез, который мне не составит труда открыть и закрыть снова, если ты будешь упорствовать и не начнешь есть сама. Приступай.

Бросив на нее последний пренебрежительный взгляд, Фаэрил развернулась с тем, чтобы уйти и бросила через плечо:

— Если тебя стошнит, начнешь сначала.

В миске и вправду была грибная каша, сильно отдающая плесенью, и невозможно было понять, она испортилась или плесень — это один из ее основных ингредиентов. Запихивая ложку в рот здоровой рукой и пытаясь удержать себя от вполне естественного порыва вывернуться наизнанку, Лиира отстраненно думала о том, до всех ли ее воспоминаний добралась жрица и развито ли ее чувство прекрасного настолько, чтобы приказать кому-нибудь из отряда повторить их в случае необходимости. Говорят, темные эльфийки предпочитают снимать с врагов кожу заживо, но это сильно вредит здоровью и скорости передвижения, а ей нужно, чтобы пленница ходила сама… хотя бы некоторое время.

Отодвинув от себя пустую чашку, Лиира снова прислонилась спиной к корню большого дерева и осторожно оглядела отряд. Жрица не заставила своего Пса приглядывать за ней и тот свободно переходил от одного собрата к другому, занимался лагерной рутиной и, разумеется, прекрасно говорил, когда в этом возникала необходимость. Лучше бы он ее прирезал в самом деле… сгинуть в пасти Змеи — это конец, попасть в чертоги ее культа — это только начало.

Лиира не уснула бы на этом привале, даже если бы сломанная рука не болела и пища не грозилась вырваться на свободу каждые несколько минут. В каком бы отчаянном положении она не находилась, она все еще принадлежала Адхар, а Адхар принадлежали все дурные сны, до которых могли дотянуться ее адепты. Нир не был единственным, кому не нравилось то, что он видел под закрытыми веками, и сделав над собой отчаянное усилие, Лиира отвернулась от него. Пошел он к дьяволу — пусть проторчит несколько часов наедине с собой сейчас, а во все последующие бесчисленные годы своей чертовски длинной жизни не встретит на пути ни одного адепта Змеи, согласного взять на себя эту ношу.