По счастью, покойный Одот и компания были конченными дураками. Иначе бы сжигание всего, что может достаться победителю они бы начали с амбаров, где хранилась запасённая на зиму еда. Из всех недостатков курангов, недостаток ума был сравним лишь с недостатком у них кулинарного искусства.

Так, по крайней мере, думал Оррик, мрачно гоняя по миске последний кусок трофейной кровяной колбасы. Видать, последнее время его жизнь была слишком хорошей, так что он уже начал обращать чрезмерное внимание на вкус пищи.

Но приходилось есть, что есть. Всё равно деваться из Семикамня сейчас было некуда. Оррик, конечно, постоянно выезжал отсюда на покорение близлежащих поселений и другие важные дела, соблюдая свой обет не проводить под одной крышей более трёх ночей, пока это было в его власти. Но сильно не отдалялся, памятуя, что опасно разделять силы в ещё не покорённой стране. И ему не приходилось даже мучаться совестью от того, что он опять использует букву обета против его духа – зима пришла ему тут на помощь. Поднимавшийся дальше к востоку величественный хребет, на ниспадающих склонах которого и располагалась страна курангов, даже летом был почти непроходим для смертных. А уж в зимнюю пору и для дваждырождённого на Молодости попытка пересечь эти горы была практически самоубийством. Попытка же обойти их с севера или с юга не только требовала проезда в одиночку по враждебной стране, но и рисковала отобрать больше времени, чем простое ожидание весны.

Оставалось зимовать в Семикамне, вместе с армией и Нельяной. Не то что бы Оррик от этого мучался. Всё было бы даже прекрасно, если б не курангская, с позволения сказать, кухня, которая не становилась вкуснее, сколько ни напоминай себе, какую дрянь он порой ел в своём странствии или в былых военных походах.

Как раз когда Оррик думал о том, как бы научить служанку готовить, он услышал шаги по скрипучему полу за дверью. И эти шаги сразу сказали ему, что сейчас он услышит нечто, способное заставить его забыть о проблеме невкусной еды на обозримую перспективу. Шла Нельяна, да не то что шла – почти бежала. Тяжёлая дверь, ведущая в сени, перед ней распахнулась так, что чуть не сорвалась с косяка.

– Не сиди, Оррик! Только что прискакал гонец из Туманного Острога! Надо поднимать войско! – раскрасневшаяся княжна явно была в состоянии, когда человеку хочется что-то сделать, неважно что, лишь бы занять себя и выкинуть из головы пугающие мысли.

Оррик, заранее обернувшийся к двери, её совету не последовал, и не встал.

– Погоди, не кричи, – он повёл рукой по воздуху. – Что бы ни случилось за доброе десятидневье пути от нас, пять минут уже ничего не решат. Расскажи-ка мне всё по порядку.

Когда княжна рассказала, Оррик лишь покачал головой:

– Что теперь толку кого-то поднимать? Ставлю двадцать к одному, Туманный Острог, пал ещё прежде, чем гонец проехал половину дороги.

– А если нет? – возмутилась Нельяна. – Гонец поведал, что отряд курангов был невелик, весь конный, коням же по стенам лазать несподручно. Может и всадники не захотят подставлять лбы, на стены карабкаясь, будут сперва изводить защитников перестрелкой. Хороши же мы будем, если окажется, что мы оставили товарищей и соплеменников на погибель!

Оррик покачал головой снова:

– Если гонец рассказал всё верно, то полководец курангов хорошо продумал нападение. Уж конечно за конницей двигалась и пехота, просто на переход-другой дальше. И уж конечно когда она подошла, Туманный Острог взяли быстрым штурмом, просто задавили оставшихся защитников числом, даже если для этого потребовалось положить пару-тройку сотен простых смертных. Чтобы уж точно не получить второй битвы при Мерани. Если мы поскачем на выручку, то прискачем прямо в засаду, поднесём себя врагу на блюдечке, как царь Баллан, отдавший нечистым последователям Отступника половину Южного Заморья из-за того, что хотел спасти всего один осаждённый замок.

Чем дольше он говорил, тем сильнее сжимались губы Нельяны, и тем более упрямое выражение принимало её лицо. По счастью, Оррик заметил это, и добавил, прежде чем она успела что-то ответить:

– Ты ведь и сама это понимаешь, так? Разве тебе нужно моё одобрение, чтобы поднять дружину? Они ведь идут за тобой, а я здесь так, твой консорт, чужеземный рубака. Ты сюда пришла, чтобы остыть немного, убедиться, что голос разума – разумен, а сердце сейчас лучше не слушать.

Нельяна возмущённо фыркнула, но лицо её смягчилось и мысли, как видно, сменили направление. Чуть подумав, она ответила, всё ещё со злостью, но уже спокойнее:

– Когда ты свою голову ставишь на кон, ты безрассуден как Морив-силач, а вот когда речь заходит обо мне, то становишься осторожен как Венша-чародей. Не могу ж я просто сидеть сидьмя и ничего не делать.

– Так не сиди. Обойди людей, ободри их, объясни, что пугаться нечего, ведь холод и холод нам здесь пока не грозят. И я тоже сидеть не буду. Как говорил один мой старый друг, сперва узнай, с кем сел за стол, а уж потом делай ставки. Вот и думаю, надо бы сперва узнать, что за новый предводитель появился у курангов, какие племена к нему уже примкнули и сколько собрали воинов. Если моя предусмотрительность себя окупит, это даже будет несложно.

*****

Племя контов считалось принадлежащим к курангскому корню, было связано с иными племенами курангов и военными союзами, и брачными, но держалось всё же особо и по обычаям отличалось. Богов гор они почитали вперед Кро-Кроаха. И когда тот собирал войско для похода на Мерань, конты долго отводили его гнев щедрыми обещаниями. И в последний момент прислали лишь горстку юнцов, которым уже невмоготу было без славы и добычи. На совет в долине у Трёх Старейших Гор от них явились люди, да только не первые в племени, и там они больше слушали, чем говорили.

Норан, однако, весьма надеялся на мало пострадавшее в летней войне войско контов и причина для такой надежды у него была. Поэтому он удивился и насторожился, когда вместо сильного отряда посланные в городище контов гонцы привели с собой в лагерь Туманного Острога лишь троих всадников – Сенгара, брата нынешнего контского вождя, да пару сопровождавших его воинов. Будь у него время, он подробно расспросил бы гонцов, но времени не было, так как не принять такого гостя немедленно было бы серьёзным неуважением ко всему его племени.

Вид Сенгара, высокого, костлявого человека, с длинной, но жидкой бородой, в синем саклибском кафтане, только усилил настороженность Норана. Конечно, после трёх взятий крепости за полгода, пиршественный зал Туманного Острога выглядел немногим лучше берлоги тролля, от стен которой только недавно отскребли самого тролля. И собравшиеся в нём куранги не были ровней той свите вождей и воинов, которая пировала в этом самом месте летом, перед вступлением на саклибские земли. Но всё же, не читались бы в глазах Сенгара ехидство и даже презрение, если бы всё пошло так, как Норан замышлял.

Своих опасений, Норан, конечно, не выдал:

– Рад видеть тебя здесь, храбрый Сенгар. Эй, подайте дорогому гостю еды да питья!

Сенгар без особой спешки опрокинул чашку слабого курангского пива, откусил от краюхи хлеба, показывая, что принимает добрые намерения хозяина, прежде чем ответить:

– И я рад тебя видеть живым и здоровым, могучий Норан. Поздравляю с первой победой.

Слова соответствовали всем правилам вежливости, но в тоне Сенгара чудилась насмешка. Норан решил сразу взять быка за рога, пользуясь образом человека прямого и откровенного, который так усердно себе создавал:

– Поздравишь, когда я вымету врагов с земли курангов. И, если уж говорить об этом, я ждал, что твой брат и твои соплеменники явятся, чтобы помочь мне вымести их. Ведь доблесть контов общеизвестна.

– Общеизвестна, – согласился Сенгар. – Как и наше почтение к богам и предкам. Мой брат был бы рад вступить в битву с проклятыми саклибами, да только уж очень неблагоприятны сейчас знамения для выступления в поход.