Он убирает руки, сразу отстраняясь. В глазах — боль, растерянность, как будто он понимает, что зашёл слишком далеко, что я не готова.

— Я… не должен был, прости, — произносит едва слышно.

Закрываю глаза, ощущая, как нарастает обида на него и… на саму себя, за то, что мое тело так сильно соскучилось по нему. Вся моя боль, растоптанные чувства и разочарование выливаются в одном единственном слове:

— Ненавижу! Ненавижу тебя! — произношу, глядя ему прямо в глаза.

Я аккуратно выхожу из ванны, вытираюсь, кутаюсь в мягкое полотенце, и вдруг чувствую, как по ногам течет что-то теплое… Сначала не понимаю, что это, но почти сразу приходит осознание: воды… Меня пронзает острая волна страха.

— Макс! — голос срывается на панический тон.

Максим, вбегает в ванную комнату быстрее, чем я успеваю произнести его имя второй раз.

— Что случилось? — его взгляд сразу падает на мои ноги и лужицу на полу. Лицо меняется, отражая и тревогу, и испуг. — Аня, что это за вода? Ты… рожаешь?

Я киваю, с трудом сглатывая комок в горле. Внутри всё сжимается от страха.

— Наверное… Я точно не знаю! Нам нужно ехать в больницу… — шепчу, чувствуя, сильную тревогу внутри.

Максим быстро берет себя в руки, обнимает меня, успокаивающе поглаживая по плечам.

— Всё будет хорошо, я с тобой, — шепчет он, заглядывая мне в глаза. — Давай соберёмся и поедем. Где твой телефон?

— В спальне… — я машу рукой в сторону комнаты, чувствуя, как ноги дрожат от напряжения.

Максим мгновенно исчезает за дверью спальни и возвращается с телефоном в руках. Он помогает мне натянуть мягкий халат, накидывает на мои плечи тёплую куртку и с заботой застёгивает её.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает, заметив моё напряжение.

Я киваю, но он чувствует мой страх.

— Всё будет хорошо, слышишь? — голос Максима чуть дрожит, но он старается держаться уверенно. — Не бойся. Я уже позвонил в клинику, нас ждут.

На мгновение его глаза темнеют от собственных тревог. Я знаю, что Макс винит себя, думает, что это из-за его недавних выходок я перенервничала и, возможно, начались преждевременные роды… Он аккуратно поддерживает меня, помогая спуститься вниз, успевая ловить каждый мой неловкий шаг.

Всю дорогу до больницы, я стараюсь дышать глубже и не думать о плохом. Максим не выпускает мою руку, время от времени отрывая взгляд от дороги и проверяя моё состояние.

У входа в клинику, нас встречает мой врач — Ольга Сергеевна.

— Аня, не переживай, — говорит она мягко, укладывая руку мне на плечо. — На таком сроке малыш уже считается доношенным. Всё идёт так, как должно быть.

От её слов мне становится чуть легче, но внутри всё равно колотится паника. Максим тут же сжимает мою руку крепче и, не отпуская, помогает заполнить все нужные бумаги. Постепенно, я начинаю расслабляться, словно передаю ему часть своего страха…

Меня провожают в родильное отделение с нарастающей болью, пробегающей по спине и животу. Стараюсь дышать, но каждое движение отзывается болью в теле.

— Ох, когда же это прекратится, — стону, кусая губу.

— Всё хорошо, Анют, я здесь. Всё нормально, — Максим осторожно, но уверенно проводит руками вдоль напряжённых мышц, и это немного отвлекает от боли.

Мне страшно. Каждая волна боли, каждое новое ощущение усиливают страх, но, оборачиваясь, я вижу лицо любимого, его взгляд, полный нежности и заботы. Это удерживает меня на плаву, даёт силы, когда кажется, что не смогу больше терпеть…

— Дыши глубже, — шепчет он, присаживаясь рядом, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Я не уйду, мы вместе. Слышишь меня? Никогда не оставлю тебя и малыша одних.

Максим всё время держит меня за руку, каждую секунду поддерживая, подбадривая. В какой-то момент боль становится такой, что я зажмуриваюсь, сдерживая крик.

Кажется, я больше не могу. Всё вокруг будто стирается в туман, остаётся только боль, и я из последних сил пытаюсь тужиться. В голове мелькает мысль, что это никогда не закончится…

И вдруг — новый, неожиданный звук, заполняющий всё вокруг. Это крик… первый крик нашего малыша! Я будто пробуждаюсь из тяжёлого сна и открываю глаза. Врачи осторожно передают мне маленький, крошечный комочек. Наш сын. Долгожданный. Самый-самый любимый.

Не могу отвести от него взгляд. Он такой крошечный, розовый, тёплый. Тоненькие пальчики сжимаются в кулачки, крошечные реснички дрожат, и я вижу, как он слегка приоткрывает глазки. Меня захлёстывает чувство нежности и любви, такого мощного, что в горле перехватывает дыхание. Я забываю обо всех страданиях, боли, страхе. Всё это остаётся где-то позади, будто и не было вовсе…

— Поздравляю, малыш здоров, — улыбается врач. — 3540 граммов, 52 сантиметра, красавец!

Я улыбаюсь, едва удерживаясь, чтобы не расплакаться от счастья. Он здоров. Наш сын здоров!

Максим наклоняется ближе, и я вижу в его глазах блеск — смесь гордости, радости, и лёгкой растерянности. Он протягивает руку, осторожно касаясь крошечной ручки нашего мальчика, и не может сдержать улыбку.

Затем, он проводит рукой по моим волосам и целует меня в лоб, шепча:

— Ты — просто чудо, любимая моя. У нас с тобой получилось. Мы стали родителями!

Его слова касаются самой глубины моего сердца, и я чувствую, как слёзы сами текут по щекам. Я прижимаю сыночка к себе, и этот момент — самый счастливый в моей жизни. Я всё ещё не могу поверить, что это произошло, что теперь у нас есть этот маленький человек, который будет расти с нами, смеяться, говорить, познавать мир…

Максим касается головы нашего сына, с трепетом смотрит на него и, смахивая слезу, шепча:

— Привет, малыш. Я твой папа.

* * *

Меня и сыночка переводят в палату — здесь тишина и покой, кажется, что весь мир замер, оставив нас втроём в этом маленьком уютном пространстве. Максим остаётся рядом, не отходит ни на шаг, с нежностью смотрит на сына и, кажется, не может на него налюбоваться.

Я чувствую его руку на своей, такую тёплую и крепкую, и понимаю, как сильно он привязан ко мне и к этому маленькому человечку.

— Аня, я люблю тебя. Спасибо за нашего сына. За это чудо.

В его словах столько эмоций, столько нежности, что у меня перехватывает дыхание. Я встречаю его взгляд, в котором отображаются счастье, благодарность и… надежда. Максим хочет быть частью нашей жизни.

— Макс, — тихо произношу, отводя взгляд и чувствуя, как сердце сжимается от слов, которые мне приходится произнести. — Это не твой сын. Сколько повторять.

Я вижу упрямую уверенность в его глазах — он не хочет верить мне, не может поверить…

— Аня… я знаю, что ты чувствуешь ко мне, — Макс берёт меня за руку, крепко сжимая, и продолжает, будто пытаясь убедить не только меня, но и себя. — Я ведь был с тобой. Я буду с вами, я обещаю.

Мягко убираю его руку и делаю глубокий вдох, набираясь сил. Внутри всё протестует, я чувствую его боль как свою, но знаю, что не могу позволить ему идти вместе с нами после обмана.

— Прости, Макс… Это правда. Ты придумал сказку, что этот малыш твой и сам в нёё поверил. Возвращайся туда, откуда пришёл.

Максим смотрит на меня, и я вижу, как в нём что-то ломается. Он молчит, на его лице мелькает боль, которую я причинила словами, но он ничего не говорит, только кивает. Осторожно наклоняется, целует малыша в макушку и тихо шепчет:

— Я всегда буду рядом. Всегда.

Он уходит, оставив в комнате тишину… и гулкие отголоски всех тех слов, что не были сказаны…

Сижу в палате и не могу отвести глаз от сыночка. Как же он похож на Максима — та же линия подбородка, темные волосики и этот хмурый взгляд, как будто он уже возмущен чем-то. Маленький, совсем беззащитный, но характер у него уже проявляется — будь здоров. Стоит мне чуть отойти от кроватки, как он начинает кричать, требуя, чтобы я вернулась. А уж какой у него аппетит! Кушает, сопит, а потом сразу снова во весь голос требует меня к себе.