Он больно смеётся, и от этого «смеха» холодок пробегает по моей коже.

— Давай, кричи. Я и перед свидетелями буду говорить о том, что люблю тебя, только тебя! Никакая другая мне не нужна…

Я смотрю на него, и боль пронзает грудь. Раньше бы я поверила этим словам, но теперь они кажутся мне пустыми.

— Поздно, Максим. Я отдавала тебе всю свою любовь, всю свою жизнь кидала к твоим ногам, а ты просто вытер об меня грязные ботинки. И любовница твоя ещё сверху прошлась.

— Аня, Анечка, — муж тихо вздыхает. — Забудь ты об этой проклятой измене! Дай мне шанс всё изменить.

Я смеюсь коротко и сухо.

— Вот же у тебя всё просто! Кстати, как ты меня нашёл? Следишь за мной, да?

Он спокойно отвечает, как будто это так и должно быть:

— Я не могу допустить, чтобы ты натворила каких-то глупостей.

Моё терпение лопается.

— Предупреждаю тебя серьёзно, Максим: если я ещё хоть раз увижу, что ты выслеживаешь меня, наш разговор действительно будет последним! А сейчас помоги мне забраться обратно через окно.

— Почему не через дверь?

— Потому что у меня нет с собой ключей, — раздражённо отвечаю, хватаясь за подоконник.

Максим, не медля, подхватывает меня на руки, помогая подняться. Его руки крепко обнимают сзади, и я чувствую, как он медленно, с сожалением проводит рукой по моей спине.

— Как бы я хотел повернуть время вспять… — едва слышно произносит он. — Неужели ты не видишь, как я сгораю от любви к тебе?

Оказавшись снова в квартире, я разворачиваюсь к нему и смотрю в лицо — уставшее, напряжённое, но всё ещё любимое. И от этого только больнее.

— Я тоже хотела бы повернуть время вспять, — говорю, задвигая шторы, — и никогда, слышишь, никогда не встречаться с тобой!!!

Закрыв окно, я медленно опускаюсь на пол, обхватывая себя за живот. Слёзы с новой силой обжигают щёки. Лучше бы он не приходил… Как теперь пережить эту зияющую рану в душе?

* * *

Сижу на древней кровати, которая угрожающе скрипит подо мной, и осматриваю комнату, где я теперь должна жить…

Ободранные стены будто сами просят, чтобы их привели в порядок, и я нерешительно поворачиваюсь к риэлторше с натянутой улыбкой:

— Скажите, можно ли здесь поклеить новые обои?

— Конечно, — радостно отвечает она, не переставая пересчитывать хрустящие купюры. — Главное, стены не ломайте! Ну всё, вот ваш экземпляр договора. С новосельем, как говорится!

— Спасибо, — отвечаю, выдавливая из себя улыбку. Всё ещё не могу поверить, что это — моё новое жильё. Невелико, зато своё.

Но внезапно, где-то с кухни раздаётся звон разбившегося стекла и грубый мат, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности. Сердце тут же начинает стучать быстрее. Кто-то есть на кухне?

— … Что это?!

Я тихо подхожу к двери и, нервно сглотнув, выглядываю в коридор.

На кухне стоит грузный мужчина, в грязной майке, с мятой сигаретой в зубах. Его глаза с неприязнью обводят меня.

— Здравствуйте, — еле слышно произношу, пытаясь не выдать свой страх. — А вы… кто?

Он громко хохочет, выпуская клуб сизого, вонючего дыма:

— Я-то кто? Это ты кто такая? Я тут вообще-то живу.

От страха у меня дрожат руки, и, не дожидаясь дальнейших объяснений, я возвращаюсь в комнату к риэлторше.

— Что это значит? — выпаливаю. — Вы же говорили, что вторая комната свободна.

— Она и свободна, — спокойно отвечает она. — Там проживает хозяин квартиры.

— Хозяин?! И он будет жить здесь, со мной?!

— Ну да, только в своей комнате, — риэлторша даже не пытается скрыть раздражение. — Это центр, прекрасная транспортная доступность. Вы вообще понимаете, какая вам улыбнулась удача?

— Верните мне деньги. Я не останусь здесь! — мои слова полны паники от отчаяния.

Но она остаётся непреклонной:

— Вы подписали договор, и моя комиссия невозвратная. Услуга оказана, и вам крупно повезло!

Я в отчаянии хватаюсь за голову. В какой капкан себя загнала…

Неужели теперь придётся терпеть его присутствие? Вижу, как женщина краем глаза на меня поглядывает и чуть мягче добавляет:

— Кстати, тут на двери замок есть. Если уж так боитесь, закрывайтесь. До свидания.

Она уходит, а я, заперев за ней дверь, опускаюсь на кровать. Сначала меня охватывает страх, потом злоба, а затем пустота…

Может, не всё так плохо, и этот мужчина только с виду кажется угрожающим?

… Стою, прижавшись к двери, и затаив дыхание. Стараюсь вслушиваться, откуда раздаётся нетрезвый голос Бориса. Похоже, всё затихло.

Скользнув на кухню, наполняю кастрюльку водой, стараясь делать это как можно тише. Жизнь в этой квартире за несколько дней стала сущим адом. Борис — сосед и хозяин жилья — не просто пугающий на вид, он и в поведении оказался отвратительным.

Мало того что вечно докапывается, так ещё не упускает случая исподтишка прижаться или сказать какую-нибудь гадость! А что будет, когда родится ребёнок?.. Нет, это невыносимо. Но куда податься?..

— Проголодалась, значит? — раздаётся гнусавый голос позади, и я вздрагиваю, видя его огромную тень у двери.

Он подходит вплотную, даже не скрывая своей наглости, намеренно задевает меня толстым животом, обтираясь сзади. Я сдерживаю рвотный рефлекс, пытаясь уйти с кухни.

— Да, уже ухожу, — сухо отвечаю, чувствуя на себе его масляный, возбуждённый взгляд.

— Чего торопишься? Водочки бахнём? — отвратительно усмехается он, словно перед ним нет никаких границ.

— Нет, не хочу, — быстро хватаю свою тарелку и направляюсь к себе в комнату.

Но Борис не отстаёт. Вцепившись в дверную ручку, я пытаюсь закрыться, но он подставляет ногу в проём не давая мне захлопнуть дверь.

— Да что ты всё время к себе убегаешь? Давай хоть посидим вместе, поговорим. Ломаешься, как будто что-то из себя стоишь! — его пьяный голос разносится по коридору, и я не могу сдержать дрожь отвращения.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — еле слышно прошу, отступая назад, пока он только шире улыбается.

— Это моя квартира, я тут хозяин! Думаешь, лучше меня кого-нибудь найдёшь? — он делает шаг ко мне, а я ещё дальше отступаю, зажав тарелку в руках, не зная, что делать…

— Я вам плачу деньги за жильё, — пытаюсь хоть как-то остановить его, но Борис уже протягивает ко мне свою грязную руку.

— Деньги… давай договоримся, и можешь бесплатно тут жить, — сквозь пьяный смех выплёвывает он, прищуривая глаза.

Его намерения становятся ясны, и я почти готова закричать от ледяного отчаяния, как вдруг раздаётся звонок в дверь.

Момент спасения!

Мгновенно, едва ли не в панике, я бросаюсь к выходу, срывая замок, вслух благодаря небеса за человека, которому что-то понадобилось в этот страшный момент… Открываю дверь, и застываю в изумлении.

На пороге стоит… Михаил Илов. Мой отец.

— Папа?!

Он заходит в квартиру, молча оглядывая обшарпанные стены и задерживается взглядом на соседском силуэте в коридоре. Брови отца подлетают вверх, когда он замечает Бориса. Повернувшись ко мне, Михаил коротко говорит:

— Собирай вещи, мы уходим.

Я настолько напугана всем, что происходит, что молча киваю. Схватив свою сумочку, бросаю взгляд на Бориса. Тот, с пьяной усмешкой спрашивает:

— А ты кто такой? Её хахаль, что ли?

Но Михаил даже не обращает на него внимания, берёт меня за руку и уверенно выводит из квартиры, как будто знает, что я пойду с ним без сопротивления.

Мы выходим на улицу, садимся в его машину. Глядя на отца искоса, я спрашиваю:

— Куда мы едем?

— Ко мне, в особняк, — отвечает он, бросая короткий взгляд в мою сторону.

— С чего вдруг такая перемена? — не сдержав раздражения, спрашиваю я. — Вы ведь выгнали меня, а теперь сами приехали за мной и увозите к себе?

Михаил, не отвечая, достаёт папку с документами и протягивает её мне. Открыв их, я вижу результаты какого-то анализа, и отец наконец произносит:

— Я сделал тест ДНК. Ты действительно моя дочь…