Фёдор кладёт трубку, потирает ладони и на его лице появляется довольное выражение, словно он только что выиграл какой-то большой приз.

— Ну вот и всё! Твой бывший в ярости Анют, сказал что будет у нас очень скоро. Кофеёк будешь? Или что покрепче?

Я закрываю глаза, мысленно моля, чтобы Максим приехал как можно быстрее…

Я открываю глаза от громкого стука в дверь. Сколько прошло времени, не знаю — может, пять минут, может, час… Сердце колотится, в голове шум.

— О, твой пришёл, а я только трапезничать сел, — ухмыляется Фёдор, вытирая жирные губы салфеткой. — Погоди, сейчас открою! Не тарабань! Ну и нервный!

Я сжимаюсь в углу, наблюдая, как Фёдор спешит открыть дверь. Но, только сделав шаг к замку, он резко отлетает назад, сбитый сильным ударом с ноги. В комнату, как ураган, врывается Макс, сжимая Федю за грудки и рыча:

— Где моя жена, тварь?! Отвечай! Я тебя уничтожу, если ты хоть волос на её голове тронул!

— Максим! — я вскакиваю на ноги, устремляясь к нему.

Макс поворачивается ко мне, а Фёдор, ослабев под его хваткой, предпринимает слабые попытки вырваться. Бывший муж с силой бьёт мерзавца по щеке, и Фёдор, с рассечённой губой, падает на стол, который разлетается под ним на части…

— Родная, он не сделал тебе ничего плохого? — шепчет Максим, прижимая меня к себе. Я цепляюсь за него, чувствуя, как страх постепенно отпускает.

— Нет, я… я в порядке, — отвечаю срывающимся голосом, и вытираю крупные капли слёз на щеках. — Я так боялась, Макс… за ребёнка, за нас! Он ненормальный! Самый настоящий псих!

— Пойдём, — Максим обнимает меня крепче, помогая подняться на ноги. — Уходим отсюда. Быстро!

Но едва мы поворачиваемся к двери, я замечаю странное движение за спиной. Фёдор, не сдерживая ярости, поднимает тяжёлую вазу и, замахнувшись надо мной, начинает опускать её, целясь мне прямо в висок…

— Нет! — выкрикиваю, слыша свой голос будто со стороны.

Максим с силой отталкивает меня, сам попадая под удар… Какое-то мгновенье он ещё стоит на ногах, пошатываясь, и смотря мне в глаза. Его взгляд мутнеет, и муж обессиленно падает на пол… Без признаков жизни…

— Макс… — я дотрагиваюсь до его головы и вижу кровь на ладони. — Максим, любимый, ты слышишь меня?! О, боже… Любимый!

Фёдор нервно ухмыляется. Его истеричный смех звучит зловеще, как издевательство над нами.

— Вы от меня не уйдёте, голубки. Я вам обещаю… А ты, иди сюда!

Я отступаю, сердце замирает в ужасе. Но в этот момент дверь снова с грохотом распахивается, и в комнату врываются полицейские с оружием в руках. Один из них быстро приказывает:

— Всем на пол! Руки за спину!

Фёдор пытается спорить, жалуясь, что он здесь жертва, но ему силой заламывают руки и надевают наручники.

— Это они, они меня похитили! Я ничего не делал! Меня избили! — орёт псих, но полицейские уже выводят его из комнаты.

— На помощь… помогите… он ранен! Максим! — тихо прошу, стараясь удержать голову мужа на руках, и чувствую, как собственное сознание мутнеет. Последнее, что я слышу, — как кто-то зовёт врачей, а меня накрывает темнота…

* * *

Я открываю глаза, и передо мной сразу же вырисовываются две знакомые фигуры — мой отец и подруга Лена.

Лена встревоженно наклоняется ко мне и, заметив мое пробуждение, выдыхает с облегчением.

— Пришла в себя? Точно, глаза открыла! Я позову доктора! — она быстро выскакивает из палаты, и я едва успеваю кивнуть в ответ.

Отец садится рядом, берёт мою руку в свою и бережно целует её. Я вдруг чувствую, как воспоминания обрушиваются на меня — один за другим, яркими вспышками. Я привстаю на кровати, не сдерживая волнения:

— Папа… Максим… Он жив?! Мой муж жив?

— Тихо, дочка, — отец сжимает мою руку сильнее, пытаясь удержать на месте. — Успокойся, прошу тебя. С Максимом всё в порядке.

Слава Богу. Я обессиленно откидываюсь обратно на подушку, складывая руки на груди, чувствуя, как страх медленно отступает, оставляя после себя тихую благодарность за жизнь любимого человека.

— Дочка, я так виноват перед тобой… Если бы не я, всего бы этого не было…

— Папа, прошу, не сейчас… Я не знаю, кому теперь могу доверять и верить… Самые близкие люди вонзают мне нож в спину. Не понимаю только, за что?

— Анют, всё не так…

В этот момент в палату возвращается Лена, а с ней — седовласый доктор с доброжелательным лицом. Он с теплотой смотрит на меня.

— Ну что, пришли в себя, голубушка! Как чувствуете себя? Нигде, ничего не болит?

— Пожалуйста, могу я увидеть Максима? — я умоляюще смотрю на доктора, с трудом сдерживая слёзы.

— Анна, постарайтесь не переживать. Мы спасли вашего защитника, — он с улыбкой кивает, — теперь вам нужно поберечь своё здоровье ради ребёнка. Сильные эмоции вам противопоказаны.

— Я не буду переживать, — убеждаю его, цепляясь за белоснежный рукав медицинского халата. — Только, пожалуйста, дайте мне встретиться с Максимом! Я всё равно не смогу сидеть спокойно, пока не выясню, что с ним!

Доктор отрицательно покачивает головой, но в его взгляде я вижу понимание.

— Ну хорошо, — соглашается он, — но только ненадолго! Вам самой нужно пройти плановый осмотр, чтобы точно убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Максим Лесневский на третьем этаже.

— Спасибо, — обхватываю живот рукой, пытаясь почувствовать сына изнутри.

Приподнявшись на кровати, осторожно надеваю тапочки. Отец тут же подхватывает меня под руку, позволяя почувствовать крепкую опору.

— Дочка, я с тобой, — говорит он твёрдо.

— Не надо, сама дойду, — отвергаю его помощь, ощущая в душе всё ещё живую, острую обиду.

— Аня, пожалуйста… Я поддержу тебя и не дам упасть, если станет плохо в коридоре…

Я молча киваю, уступая, хотя внутри бурлит горечь. Конечно, Максим сам залез на Яну, но если бы отец не подослал её шпионить за моим мужем, возможно, всего бы этого не случилось…

Подхожу к Лене, целую её в щеку и тихо спрашиваю:

— А где Наташа? Почему она не пришла?

Лена махает рукой, словно отгоняя неприятный разговор.

— Потом расскажу, не думай об этом сейчас. Анют, мне нужно бежать, Гришу надо из сада забрать…

— Ну, конечно, спасибо за поддержку.

Попрощавшись с подругой, я с отцом направляюсь на третий этаж, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее, от мысли, что скоро увижу Максима.

Подойдя к одиночной палате бывшего мужа, пытаюсь унять дрожь в руках. Тихонько постучав два раза, оборачиваюсь к отцу, благодарно киваю ему, и, глубоко вздохнув, открываю дверь, входя в палату…

Тихо подхожу к кровати Макса, стараясь не нарушать тишину палаты. Он спит — лежит спокойно на спине, черты лица расслаблены, но всё равно видно, как он побледнел и исхудал после нашего развода. Аккуратно кладу руку на его перебинтованную голову, ощущая тепло под ладонью.

Макс открывает глаза. Замечает меня и тут же, не раздумывая, протягивает руку к беременному животу, едва касаясь его пальцами, будто боится спугнуть мой образ.

— Аня… это правда? Ребёнок… мой? Тот псих по телефону сказал…

Я опускаю голову, глядя на его руку, лежащую на моём пузике. Он будто хочет почувствовать жизнь, которая обитает бьётся, в подтверждение своим догадкам.

Сжимаю его ладонь, прижимая плотнее к себе, и внутри меня начинается душераздирающая борьба… С губ уже почти срывается «да, ты отец этого ребёнка», но перед глазами отравляюще вспыхивают образы из прошлого…

Вспоминаю, как заходила в его офис и видела её — секретаршу Яну, удобно устроившуюся на коленях мужа. Она смеялась, двигала бёдрами, обнимала, прижималась всем телом, а Макс гладил её по спине, целовал, касался её волос, не замечая ничего вокруг… Они оба так увлеклись, что даже не услышали, как я зашла. И смех этой Янки всё ещё звенит у меня в ушах! Её взгляд — торжествующий, довольный, прожигающий меня насквозь…