И улыбнулся, словно и не было того напряжения, с которым меня вели сюда. Куда всё делось? Почему Харальд стал таким спокойным?

И я решилась, начав разговор о клане Офир, об их мести ренегатам, за которыми они охотились уже много лет.

С Дейрой Офир я успела договориться ещё раньше, не тогда, когда отправила послание, это было всего лишь подтверждение точного времени и места. Она знала, для чего именно мне нужна была помощь её клана. Да, я готова была к оплате, но мы сошлись на весьма адекватных обязательствах, учитывая, что именно намечалось.

Офиры и сами мечтали быть там, где пройдёт моя встреча с дядей. Он явно приведёт с собой очень интересный хвост, жаждущий оторвать от нашего рода то, что мы скрывали многие годы. Отступники охотились за тем, что в своё время нашёл мой отец. И пытался поймать их, заманивая на наживку. Пытался и проиграл. Но я не проиграю. Потому что не пойду как самоубийца с малым отрядом, и с уверенностью, что справлюсь.

С Офир у меня был давний договор. Чего он мне стоил, требовала отдельного рассказа. Но многое мне подсказал глава рода Офир, когда понял, насколько страшные знания я увидела в тайнике у дяди, когда в прошлое лето приехала на каникулы.

Конечно, за те дни, что я проводила в доме с дядей, подслушать мне удавалось не так много, но тут сыграло больше знание родовых тайников в кабинете отца. Дядя почему-то думал, что о них никто не знал, только глава, что и сыграло мне в своё время на руку. Жаль, кольцо забрать было невозможно.

Да и о роли медальона я долгое время не догадывалась, упорно ища артефакт, который откроет вдох в новую лагуну в Диком Мире. Мой отец нашёл и смог спрятать вход в неё, в том числе с помощью братства, в котором состоял отец Харальда.

Выслушав сумбурные объяснения и часть моих воспоминаний, Харальд прошёлся к креслу, сел в него, и с задумчивым видом уточнил:

— И кто из рода Офир придёт, неужели все старшие?

Я поджала губы, понимая, что пока только я проявила откровенность, мой же собеседник только спрашивал, и спрашивал. Но ответила как и собиралась:

— Ренегаты могут заявиться всем ковеном. Ну, прямо всем — это маловероятно, но их может быть слишком много. Офиры придут все, кого допускают до подобных дел. Мало того, подтянут те семьи и кланы, кто ещё пострадал в той мясорубке три года назад, когда ренегаты восстали, и многие достойные семьи пострадали.

— Это ты рассказала главе Офиров о дяде? Именно так он вышел на предателей?

Я пожала плечами, скрывать не было смысла:

— Нет, Харальд. Я была знакома с главой, но рассказала я подруге, желая получить совет. Ведь Офиры всегда были очень рациональны. И я не была готова, что мне назначит встречу сам глава. Как и то, что у него будут собственный очень горячий интерес. В том числе из-за моего отца.

Харальд Бъёрн быстро всё схватывал, и неожиданно для меня спросил:

— Долг? Твой отец что-то остался должен роду Офир? Нет, погоди, это нелогично. Твой отец взял что-то, принадлежавшее роду Офир? Перед своим последним походом. Редкий родовой артефакт? А ведь он мог и сохраниться. Или это что-то другое? А дядя это получит, если сможет избавиться от тебя, отдав в другой род и отлучив от рода Трейн. А лучше избавится с концами и стать главой. Да, официально главой, ведь других кандидатов не будет! И тогда получить это, не так ли? А ведь твой дядя так стремится стать главой! К чему эти риски? Если его выведут на чистую воду, шахты ему гарантированы. Значит, кто-то его заставляет идти на эти неоправданные риски. Что же он хочет получить, Эмма? Что так нужно ренегатам? Что так нужно роду Офир? Говори!

Мне нужно было время, сообразить, что отвечать, не соврав.

Я сглотнула и ответила, понимая, что рискую:

— Мы договаривались, Харальд, что мы откровенны друг с другом, а ты требуешь ответа за ответом. А сам не делишься.

Харальд в ответ на мои слова откинулся на кресле, в котором сидел, и коротко кивнул, признавая и моё право на вопросы. Я понимала, что он мог настоять, на его стороне была сила, опыт и поддержка тех, кто в предстоящей встрече очень бы нам пригодился.

Я бы даже сказала, что клан Бъёрнов был бы на предстоящей встрече просто спасением. Потому что силу и специализацию Офиров, и семей, с которыми они могли общаться, я знала.

Офиры были прекрасными, просто невероятными артефакторами, зельеварами, ритуалистами и мастерами пространства.

Именно пространства им и недоставало. Пространство, которое даст возможность творить, узнавать новое. Пространство, напитанное чистой магией. Но там, в Изначальном мире, мы, люди, могли жить только в лагунах, отдельных карманах, защищённых от тех обитателей Дикого Мира, которые нас могли или проглотить живьём, или выпить магически. Опасных созданий Дикого Мира.

Лагуна в Диком Мире, закреплённая за родом Офир — вот, к чему шёл род. Закреплённая на самом глубинном уровне, по праву сильнейших. По праву тех, кто взял и смог сохранить.

Роду Трейн тоже нужна была такая лагуна. И мы почти достигли этого уровня развития рода. Почти.

Прикоснулись, нащупали, поймали, думая, что вот она, удача!

А судьба решила иначе. Неужели мы поторопились или недостаточно старались, не заслужили? Все эти годы я думала, почему с родителями произошло подобное.

У Бъёрнов было своё пространство в Диком Мире, хоть и небольшое. И старший брат моего жениха будет лордом. А вот Харальд мог только сам достичь уровня лорда. Сам добьётся, или женится удачно и сможет защитить то, что ему достанется в ходе этой женитьбы.

Я хмыкнула, думая, знал ли Харальд, понимал ли, зачем нас обручили.

А зачем гадать, если вот он, готов к разговору? Почему не сейчас, когда нам просто необходимо быть откровенными друг с другом? Потому что впереди нас ждал тот самый момент истины. И нужно было сейчас выбрать сторону и дальнейшие действия.

— Ты знал, почему нас обручили, Харальд? Знал про лагуну, что мне собирались передать родители?

Харальд внимательно смотрел на меня, явно обдумывая мой вопрос, а он был очень непрост. И кивнул, спокойно дополняя:

— Сразу же, Эмма. Отец сразу мне объяснил, зачем всё это нужно было. Обеим сторонам. Вопрос только оставался в тебе, в твоей личной силе и в направлении магии. И стань ты действительно светлой, как и притворялась, дальше бы я не пошёл. Слишком уж разные мы со светлыми. Семью создавать, только себе жизнь портить.

Я с жаром ответила:

— Неправда! Лучший пример — мама и отец! Они были счастливы друг с другом, Харальд!

— Да, Эмма, но только у них был цемент, скрепляющий не одну пару. Они любили и ценили друг друга. Думаешь, я не замечал те искры, что пробегали между ними? Они и не пытались скрыть это, но и не выставляли напоказ, они этим жили. Поэтому смогли создать что-то поистине прекрасное.

Я с улыбкой ответила довольно:

— Да, семью. И их союз был очень крепким. Они буквально жили друг другом…

Отвлеклась, слыша довольный смех Харальда. А, учитывая, что по ходу разговора я подошла ближе и села на соседнее кресло, ему хватило одного быстрого движения, и вот, я уже с чего-то сижу у него на коленях, а он с усмешкой смотрит на меня, так по-хозяйски приобняв меня за талию.

И насмешливо оглядывая меня, да с таким удовольствием, словно и не насмотрелся раньше вдоволь, он буквально потряс меня своей откровенностью:

— Тебя, Эмма, они создали тебя! Какая же ты всё ещё юная. Ты знаешь, я и сейчас считаю, что завтра на встрече тебе делать нечего. Маячок с медальона мы снимать не будем, нацепим на какую-нибудь дурёху, похожую на тебя. Их в Ристоне немало, этих жадных до денег. Я ей установку дам, она как миленькая пойдёт. А ты подождёшь меня здесь, Эмма, в безопасности. — И задумчиво добавил: — Но ищейке говорить нельзя, его прочтут, ментального щита у него, считай, нет.

Я округлила глаза и возмутилась:

— Ну уж нет, Хаосов Бъёрн! Никем мы жертвовать не будем. И дядя не дурак, он быстро всё поймёт. Вам ведь самим нужно поймать ренегатов, и я даже знаю зачем. Но это не моё дело.