Сейдж понимала, что нужно быть осторожной, но ничего не могла с собой поделать. Ее сжигал гнев.

— Да как же вам не стыдно? — вспыхнула она. — Вы же все-таки медсестра. Вы обязаны заботиться о людях.

— О, я очень даже могу позаботиться о тебе, — пригрозила сестра Вик. — Могу дать тебе кой-чего посильнее для успокоения, если ты так волнуешься.

Кипя от бессильной злости, Сейдж взяла у женщины в серой юбке пластиковую чашечку, положила в рот оранжевые таблетки и, отойдя на достаточное расстояние, снова выплюнула их в руку. Похоже, надеяться оставалось только на Эдди.

Она уставилась на уборщика. Признает ли он ее сегодня или просто окинет тем же странным взглядом, как тогда, когда он курил с Уэйном? Или полностью проигнорирует, чтобы на него снова не наорали. Проходя мимо нее со своим ведром и шваброй, Эдди, не останавливаясь, кивнул ей. Добрый знак, который подарил ей капельку надежды. Если Эдди снова придет в дневной зал, она отыщет способ перемолвиться с ним, несмотря ни на что. И постарается как можно дальше держаться от Нормы. И от Уэйна.

В дневном зале она снова попыталась заговорить с бедняжкой Тиной, которая с закрытыми глазами сидела среди столов, но ответа не получила. Тина больше ни на кого не смотрела; она не разговаривала, не пела, не плакала. Может, ей еще и язык вырезали, подумала Сейдж. Было бы неудивительно.

Когда Уэйн приближался к ней во время своих обходов, она опускала взгляд в пол, уверенная, что он прочтет правду в ее глазах: Сейдж знает, что он сексуальный маньяк, насильник, пользующийся своим служебным положением. Она подозревала, что он сделал что-то с Розмари, но даже если ее подозрения окажутся неверными, она все равно собиралась разоблачить его. Как только Сейдж сможет доказать, что она Сейдж, и все поймут, что она с самого начала говорила правду, она выведет подлеца на чистую воду, и он за все поплатится.

Примерно в середине утра она заметила, что Норма в другом конце зала ходит за Уэйном по пятам, как щенок за игрушкой. Когда он направился обратно к своей кабинке, Норма тронула его за плечо, и Уэйн остановился и повернулся к ней. Девушка что-то прошептала ему на ухо, и он злобно посмотрел на Сейдж, затем схватил Норму за руку и что-то яростно прорычал ей в лицо. Норма с плачем отпрянула, пытаясь вырваться. Уэйн еще раз дернул ее за руку, затем выпустил и тяжело зашагал прочь. Усевшись в кабинке, он зажег сигарету, глубоко затянулся и уставился на Сейдж, дергая ногой вверх-вниз.

Вот черт, что натворила Норма?

Как раз в этот момент в зал вошел Эдди с уборочной тележкой, и Сейдж чуть не бросилась к нему, чтобы все рассказать. Конечно, не было никакой гарантии, что он ей поверит, но она хоть попытается. Может, сработает и его положение простого уборщика: он обычный парень, от которого не зависит благополучие пациентов. Сейдж видела его озадаченный взгляд, когда он впервые подошел к ней в коридоре. Он был неравнодушен к Розмари. И наверняка захочет узнать, как с ней обошелся Уэйн. Может, Эдди даже согласится помочь с поисками, если Сейдж убедит его, что сестру так и не нашли. Снедаемая нервным беспокойством, она встала и направилась к уборщику, поглядывая на Уэйна: разгадав ее затею, он может остановить Сейдж, а то и навредить ей.

Но Эдди, увидев ее, чуть заметно качнул головой, предупреждая держаться подальше. Сейдж растерянно остановилась и вернулась на место. Эдди зашел в кабинку, опустошил мусорное ведро и задержался покурить с Уэйном. За разговором он выудил что-то из кармана и передал Уэйну; тот с ухмылкой кивнул и, глянув на Сейдж через плечо Эдди, подмигнул, недобро поблескивая глазами.

В груди у Сейдж шевельнулся страх. Может, она ошиблась? Может, ей и от Эдди стоит держаться подальше, особенно если они с Уэйном друзья. Может, он уже знает о потайной комнате, знает об Уэйне и о Розмари, да и о Норме тоже. Или Эдди и сам замешан?

Поболтав с Уэйном, Эдди потушил окурок, привязал к тележке мусорный мешок и направился к выходу. Сейдж прикусила щеку изнутри, лихорадочно соображая, что делать. Даже если Эдди знает о потайной комнате, все равно нужно расспросить его о сестре и объяснить, как сама Сейдж очутилась здесь. Она снова направилась к уборщику, но он был слишком далеко. Не успела она пройти и половину зала, Эдди отпер дверь, вывез свою тележку в коридор и ушел.

Проклиная себя за нерешительность, Сейдж вернулась в конец зала. Хорошо бы Эдди пришел завтра вместо того дядьки в ортопедических ботинках. Но уж в следующий раз, решила Сейдж, она любой ценой с ним заговорит. Даже если он опять предупреждающе покачает головой, даже если Уэйн будет следить за ней, она бросится к Эдди, как только он войдет в дневной зал, и гори оно все огнем.

Внезапно перед ней возник Уэйн; его лысая голова и шея блестели от пота. Сейдж испуганно отшатнулась.

— Норме ни черта верить нельзя, — заметил он. — Она же бабахнутая на всю голову и врет, потому что ревнует.

— Я… я не понимаю, о чем вы, — пролепетала Сейдж.

Он провел языком по губам.

— Выходит, надо тебе напомнить, — сказал он, осклабясь, словно они были старыми друзьями. — А твой дружок тем временем тебе записочку оставил. — Он вытащил сложенный кусок бумаги, держа его двумя пальцами, как сигарету. — Эдди, кажется, возомнил, что тут на его дерьмо будут глаза закрывать, но ты уж поверь мне, он просто чмо.

Сейдж хотела ответить, но голос ей изменил. Когда Уэйн сказал, что напомнит ей, это была угроза отвести ее в потайную комнату? Она потянулась за бумажкой, но санитар отдернул руку и засмеялся. Опустив руку, Сейдж подождала, не желая поддаваться на провокацию.

— Что такое? — спросил Уэйн. — Боевой дух угас?

Он снова показал записку, готовый снова дразнить свою жертву, но тут девушка со всколокоченными волосами и в оборчатом платье выхватила бумажку у него из пальцев и убежала с истерическим хохотом. Разъяренный Уэйн бросился за ней. Девушка остановилась в центре зала и попыталась развернуть записку; она вертела листок в пальцах, склонив набок голову и стараясь сообразить, как с ним управиться. Увидев приближающегося Уэйна, она бросила бумажку и ринулась прочь, сбив с ног пожилую женщину и расталкивая других обитательниц. Уэйн подобрал бумажку и тяжелым шагом вернулся к Сейдж; на лбу у него вздулась голубая жилка.

— Насчет этого тоже помалкивай, — рыкнул он, передавая ей записку. — Не то смотри у меня.

Схватив записку, Сейдж бросилась в другой конец зала, нашла свободный стул и разгладила бумажку на грязном, ободранном колене. Текст гласил: «Когда все уйдут в палату, жди здесь. Надо поговорить. Порви, когда прочтешь».

С колотящимся сердцем Сейдж огляделась: не заметила ли Норма или еще кто-нибудь, как она читала записку. Внезапно в зале раздался визг. Уэйн загнал в угол всколокоченную девушку, выхватившую у него бумажку, и прижал к стене, схватив в горсть воротник оборчатого платья. Девушка морщилась и закрывала голову руками. Уэйн тряс ее, выкрикивая что-то в лицо, потом отпустил, и девушка осела на землю, рыдая и хохоча. Сейдж разорвала записку на крошечные кусочки, половину из них засунула под продавленное сиденье дивана, вторую — за спинку и бросилась к всклокоченной девушке, чтобы проверить, не пострадала ли она. Та с криком метнулась прочь.

После безумия завтрака, обеда, ужина и того, что казалось сотней хаотичных часов, ежедневная битва за выживание в дневном зале наконец подошла к концу. Уэйн отпер двери, распахнул их и криками стал выгонять пациенток в коридор. Сейдж задержалась; на лбу и верхней губе у нее выступил нервный пот. Знает ли Уэйн, что было в записке? Позволит ли Сейдж остаться или решит, что от нее сплошные неприятности? Как обычно, Уэйн приказал дееспособным обитательницам выкатывать за дверь тележки и каталки, а сам подгонял нерасторопных и несговорчивых сзади, подталкивая и направляя их к выходу. Сейдж страстно надеялась, что он не заметит ее и не станет проверять, нет ли отставших. Затем ей пришла в голову другая мысль, и она похолодела.