«Необязательно тащить ко мне всех кромушниц, которых ты из жалости подбираешь… Кстати, где ты их подбираешь?»

Меральда была не первой, кого Алес привёл в апартаменты леди Марет. И вряд ли он объявлял Дру своей невестой, чтобы представить правозащитникам. Кроме того, профессор не уничтожил картриджи с уликами, как минимум один из них он отдал ученице Арлейн. Запись, которую срежиссировал артист Мот. Друмайя действительно сияла, словно маяк. Знала ли она, чью трансляцию предъявила суду? Или, как и Меральда, готова была помочь Хотису любой ценой?

— Рекомендую убрать свои тощие лапки от моей будущей жены, — с крайне любезным видом сообщил Алес, перешагнув порог.

— Ты выходишь замуж? — парень отпустил её, бросил оценивающий взгляд на вошедшего и помрачнел. — Неожиданно.

— Будет неожиданно, если ты причешешься, — огрызнулся Роз и протянул девушке раскрытую ладонь. Не схватил, как обычно, а дал выбрать самой. — Пойдём, дорогая. Кажется, ты устала.

Дру никак не отреагировала на появление подельника, стояла и с идиотской улыбкой таращилась на спасённого. Меральда вложила пальцы в предложенную руку, так и не решившись поднять взор на хмурое лицо Хотиса.

— Рада, что ты в порядке, — хрипло выдавила она и, увлекаемая номинальным женихом, покинула приёмную. Едва они вышли за дверь, ученица протолкнула кисть дальше, поближе к синку Алеса Роза.

«Я не буду спрашивать, зачем вы это сделали. Но если снова станете мне мешать, я найду способ от вас избавиться».

— Вау! — выпалил профессор и с восхищением воззрился на спутницу.

«Как-то жёстко, учитывая, что я всего лишь позволил тебе сохранить достоинство. Иначе ты бы просто разревелась и убежала, роняя тапки.»

«Хватит. Вы знаете, о чём я говорю. Украли мою запись, обманом заставили свидетельствовать против герцога, сделали из меня ходячую мишень для ваших друзей и врагов. Есть вещи, с которыми я способна мириться и жить дальше. Клевета к ним не относится.»

«А что ты можешь, орешек? Сдашься фармации? Наверное, мне следует напомнить, что генетики сделали с Азесином Бравиати.»

«Именно. Но сначала сама поговорю с лекарем. И не вздумайте стоять у меня на пути.»

Меральда вырвала руку из ослабленной хватки и уверенным шагом двинулась по коридору. Расстёгнутая булавка до сих пор царапала бок. Иногда приятно знать, что существуют проблемы, которые легко устранить, а их решение ничего не будет стоить.

Меральда глухо постучала в дверной наличник, надеясь, что красный лекарь не накачался чем-нибудь одурманивающим и способен на внятный диалог.

— Ученица Каллепс? — удивлённо поприветствовал её Азесин и неосознанно поправил перчатки. — Чем могу быть полезен?

— Комиссар Хари предстанет перед трибуналом, — холодно отрапортовала она. Лекарь молча посторонился, приглашая даму войти. А затем на всякий случай запер за ней дверь. Девушка так и не заплакала, хотя готовилась всю дорогу. Без утайки рассказала о своей сверхъестественной памяти, непроходимой глупости и во что в итоге вылилось их сосуществование. Бравиати умел слушать — не ужасался её решениям, не попрекал, задавал уточняющие вопросы, нисколько не сбивая с мысли, демонстрировал философскую невозмутимость и сам действовал на Меральду, словно хорошее успокоительное. Она даже отругала себя за то, что не догадалась довериться лекарю раньше. Её определённо грызло какое-то нездоровое психоэмоциональное расстройство.

— Тобиэлу и впрямь придётся несладко, — флегматично признал Азесин, — но уверяю, если бы он хотел доложить на вас, то сделал бы это в ту же минуту, как только понял. Трибунал над архангелом в браслете нового поколения станет прецедентом. Разумеется, я не инженер, зато кое-что смыслю в физиологии. Без отцовского слова милорд лишится руки.

— Я сама сдамся, — твёрдо заявила студентка и опустилась на краешек кровати, поскольку боялась, что ноги перестанут её держать. — Только хотела узнать, чего ждать от фармации, — и невольно покосилась на красные перчатки собеседника.

— Не глупите, Меральда. Тобиэл в состоянии позаботиться о себе.

— А если нет? Гарнизону требовался архивариус. Может, у них проблемы с документацией, а показания подчинённых просто не годятся в качестве доказательства?

— Идеограф. Комиссар каждый вечер изымает свои воспоминания. У него точно есть контрзапись к обвинению, — Бравиати нервно потёр щёку и устало вздохнул. Девушка сидела, задрав голову, и с недоверием разглядывала его скорбное лицо. — Милорд не слишком разговорчив, однако всегда следует регламенту. Присутствие лекаря на чтении обязательно.

— Хотите сказать, герцог ежедневно стирает свою личность? — она не верила даже в то, что действительно спрашивает об этом. С другой стороны, такая версия с лихвой объясняла пугающую пустоту, что зачастую смотрела на мир глазами Тобиэла Хари.

— Я не знаю, — Азесин скривился, отводя взгляд. — Возможно, он хочет что-то вспомнить или наоборот, о чём-то забыть. Камни идеографа до странного избирательны, а инструкция к ним не прилагается.

— Но ваша жена потеряла почти всё…

— Я не намерен это обсуждать, — мягко прервал её лекарь, но Меральда заметила, как сбилось его дыхание.

— Извините, — смутилась девушка. — Как бы там ни было, мне не нравится, когда мной манипулируют. Если комиссар желает избавиться от браслета, пусть найдёт другой способ.

— Согласен, он поступил бесчестно. Но не путайте понятие манипуляции с тем, чтобы просто воспользоваться ситуацией. Судя по всему, у заклятых братьев в кои-то веки совпали цели, а мы с вами имеем исключительную возможность сравнить их методики, — Бравиати тепло улыбнулся и на душе стало немного легче. — Думаю, вы нравитесь Алесу.

— Ничего подобного! — вскинулась ученица. — Разве вы не слушали? Он подставил меня, практически отдал на растерзание фармации.

— Алес не знает о вечерних сеансах герцога. Более того, изначально план всё-таки принадлежал вам. Безусловно, профессор скорректировал его с учётом собственной выгоды, но вместе с тем залатал дыры. Он минимизировал ваши риски. Столь серьёзный удар по репутации гарнизона ставит под сомнение любую попытку защититься. Трибунал не поверил бы какой-то описи или даже моим показаниям. Разделив трансляции между двумя свидетелями, он ещё больше расшатал доказательную базу комиссариата. Как по-вашему, смог бы кто-то достоверно определить первоисточник записи, представленной той девушкой?

Меральда задумалась. Иона Флетчберг однажды объясняла ей, как можно отличить корневой файл от переданного с другого устройства. Поскольку студентка самолично поместила трансляцию на картридж, прямиком из своего разума, то он стал безоговорочным первоисточником. Разве кому-то придёт в голову, что одну и ту же запись реально сделать дважды? К счастью, никто, кроме архангелов, не сумеет подключиться к её браслету без разрешения. Девушка нашла эпизод в памяти синка и на всякий случай удалила. Так будет надёжнее. Похоже, лекарю Бравиати удалось её разубедить. Хотису больше ничего не угрожало, а Тобиэл Хари может распоряжаться своими конечностями как пожелает.

— Я не выгораживаю его, — внезапно добавил Азесин, видимо, неправильно расценив затянувшееся молчание. — И вы вправе разбить ему сердце.

— Хорошо. Я не стану мешать комиссару избавляться от должности, какой бы отчаянной и дикой ни выглядела эта попытка, — буркнула студентка, с интересом рассматривая свои руки.

— Очень рад. А если вдруг передумаете, просто вспомните, что на протяжении двух лет делали со мной в лаборатории, — тихим, уветливым голосом произнёс мужчина, усаживаясь рядом. Он начал стягивать перчатку, но Меральда остановила демонстрацию, в панике коснувшись мерзкой скрипучей ткани самыми кончиками пальцев.

— У меня… хорошая память, — запнувшись, намекнула девушка. Лекарь невесело усмехнулся и поправил манжету.

— Есть ещё кое-что, чем я хотел бы поделиться с независимым историком, — Азесин смотрел пристально, будто решал, способна ли она вынести его честность. Но пока что ученица не могла вытерпеть даже этот пронизывающий взор. — Династия Хари, а может, и вся эпоха королей, подходит к концу. Если каким-то образом к власти придёт фармация, ваша профессия и удивительная особенность станут существенным заделом на успех в информационной войне с генетиками. Уже сейчас его величество Галиард Первый позволяет им слишком многое. Боюсь представить, какое будущее ждёт мистолийцев, когда последний монарх прекратит быть препятствием в их исследовательской деятельности. Меральда, пожалуйста, посмотрите на меня, — попросил он, занеся кроваво-красную ладонь в миллиметре над её рукой. — Я молюсь, чтобы это воспоминание никогда вам не пригодилось.