Поздним утром Меральда уже сидела в военном экспрессе и бесцельно глядела в окно. Несмотря на сонливость, она боялась даже моргать. Ведь вполне возможно, что, открыв глаза в следующий раз, вместо привычного пейзажа она увидит горизонт, безжалостно изломанный грядой тёмных скал, и развешанные над ним, точно грязное бельё, тучи. Сейчас же экспресс скользил прямо над прозрачными крышами аэропонных садов. Между ровными стеклянными кубиками теплиц высились чёрные башни, унизанные драгоценными камнями похлеще придворных барышень, — атмосферные конденсаторы бесперебойно собирали воду для орошения продовольственных культур. Вся эта геометрия проносилась так быстро, что если бы девушка действительно пыталась рассмотреть снующие фигурки людей, у неё непременно закружилась бы голова.

Рядом со студенткой сломанной пополам куклой восседал архангел. Визор был поднят, его глаза прожигали спинку сиденья впереди. Но стоило Меральде почесать нос, как она тут же становилась объектом пристального внимания. Ей даже слышался металлический скрежет, с которым тот поворачивал голову. Наверное, всё дело в горжете, наглухо закрывающем его шею до самого подбородка. А ещё ей казалось, что вложенный за спину трезубец, должно быть, мешает мужчине сидеть. Три сияющих острия гордо выглядывали из-за его плеча и, как бы невзначай, блокировали проход.

Девушка не знала в каком качестве поднялась на борт военного экспресса — подозреваемой или только свидетеля, но то, что она была одной из семи гражданских, перевозимых прямо сейчас в Каструм-Мар, заставляло задуматься. На её синке хранились тысячи записей, в разное время сделанных в библиотеке. Пожалуй, достойный повод, чтобы привлечь внимание гарнизона и познакомиться со столь увлечённой персоной поближе. От этого «поближе» у неё леденел затылок, а в районе лопаток, едва ли прикрытых разорванным платьем, пробегал лёгкий статический разряд.

Если с ней всё было более или менее понятно, то почему задержали Хотиса Вертигальда, оставалось загадкой. Юноша подтвердил, что сделал несколько снимков на фоне здания. Подстраховался на случай вполне справедливого обвинения в прогуле. Может, он, сам того не ведая, зафиксировал какие-нибудь важные улики? Меральда закусила губу, всё так же невидяще взирая на стекло, а справа снова донёсся характерный лязг. Когда Хотис признался, что просто увязался за ней — между прочим, бросив свою девушку посреди свидания! — ученица самым глупым образом начала икать. От дикой смеси удивления, надежды, стресса и переохлаждения. Не в силах выдавить ни одного слова, поддающегося идентификации со стороны собеседника, она пониже опустила голову, надеясь, что в сумерках тот не заметит её горящих, пунцовых щёк. Впрочем, он и не заметил, а продолжил шептать: «Ты ведь могла ушибиться. Да и вообще, ты не раз спасала меня на основах коммуникации, давала списывать статистику, разжёвывала экологическую историю как самому тупому человеку в Мистолии. Так подумать, вряд ли я закончил бы первый курс без твоей помощи. Сейчас прозябал бы на переработке отходов или натирал стаканы в наливайке Бакена. Можешь представить меня с тряпкой?» — и наглядно показал, как с важным видом вытирает гипотетический стакан. Меральда неуверенно хихикнула, чувствуя, как в груди всё опустилось, а вместе с тем ушла и дурацкая икота. Из них двоих действительно получились хорошие друзья.

Девушка украдкой посмотрела назад, слегка развернув корпус. Сразу за ней сидел профессор Орисо — преподаватель экологической истории. Он явно нервничал, весь ссутулился и поник, вытирая платком градинки пота с проклюнувшейся лысины. За ночь воротник его рубашки заметно осалился, закатанные рукава измялись, а ткань на груди несколько раз взмокла и высохла, теперь вздыбившись неровными контурами жёлтой соли. Меральде было грустно и немного стыдно видеть учителя таким. Стыдно за себя, будто она намеренно подглядывала в замочную скважину. Поэтому она постаралась перевести взор дальше, приподнявшись совсем чуть-чуть. Там, упёршись ухом в крыло архангела, спал Хотис. По-детски умиротворённое лицо резко контрастировало с невозмутимым ликом античной статуи, монолитом высившейся рядом. Она невольно залюбовалась не столько их полярностью, сколько заразительным спокойствием расслабленных век и губ. Разлохмаченная чёлка торчала в разные стороны, а отдельные пряди совсем немного не доставали до носа конвоира. Эта картина позволяла девушке надеяться, что их везут на честное следствие, а не на убой.

Она встала почти во весь рост, чтобы рассмотреть хвост экспресса, как на плечо опустилась тяжёлая рука надзирателя и мягко, но настойчиво, вернула девушку на сиденье. Впрочем, Меральда и так видела всех задержанных при посадке. Заносчивую девицу с собранными в пучок серебристыми волосами, судя по комбинезону с поражающим количеством карманов — будущего или действующего инженера. Весьма габаритного мужчину в странной подпоясанной тунике и в шарфе. Его до сих пор мучила одышка после подъёма на платформу. Мальчика-подростка, оборванного и грязного, но с упрямым лицом и недоверчивыми глазами, глядящими на мир исподлобья. И того самого архивариуса, с идиотскими тоненькими усиками и пронзительным голосом, которому Меральда при побеге оставила оторванный воротник. По её мнению, последний идеально подходил на роль если не преступника, то сообщника для всех четырёх краж. Она и сама надеялась однажды стать работником Архива Забытых Слов, до права на исполнение мечты оставалось ещё два с половиной года обучения на историческом факультете. Вряд ли по окончании ей доверили бы столь почётную должность, но она могла бы работать с каталогами, заниматься реставрацией или просто расставлять книги по своим местам после закрытия. Так вот, нынешний архивариус как минимум лично присутствовал при каждом хищении, а как максимум — знал, что именно нужно взять и каким путём безопасно уйти. Теперь странным казалось и то, что обычно молчаливый старший библиотекарь так громко привлекал к ней внимание стражи. Только знать бы ещё, какой у гарнизона был повод познакомить его с комиссаром.

Экспресс двигался на северо-запад, сначала над садами, затем над небольшими местными фермами, обогнул два посёлка-близнеца и озеро между ними, похожее на огромную лужу. Дальше они сбавили скорость и полетели над дорогой, проложенной в мелкосопочнике. На холмах, плотно укрытых разнотравьем, паслись стада домашнего скота, но чем дальше экспресс удалялся от человеческих поселений, тем больше проявляла себя дикая природа. Мирно кочевали буйволы, в высохшем кустарнике прятался сервал, ястреб кружил в небе, зорко высматривая добычу, а семейство слонов устало взбиралась на сопку в поисках воды. С естественными источниками воды в Мистолии действительно было неважно. Пока люди пользовались конденсаторами, вся остальная биосфера выживала от дождя к дождю.

Сколько бы Меральда ни занимала себя раздумьями, чтобы не провалиться в сон и тем самым не превратить долгую поездку в одно мгновение, вскоре впереди выступил неровный каменистый край, едва различимый из-за тёмного нависшего неба. Так выглядит нижняя челюсть огромного и очень старого зверя, местами с обломанными и стёртыми зубами. И этот зверь жрал небо, оставляя за собой только туман. Город Мираж стоял прямо в его пасти, в вечной зябкости, мгле и измороси.

Всё ещё пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, девушка начала гадать, каким образом их доставят наверх. На парошарах? Или придётся подниматься пешком? Даже если потребуется скакать верхом на горных козах, ей безоговорочно нравились все варианты. Каждый из них займёт много времени, а значит, она ещё дольше сможет принадлежать себе. Экспрессы при всех своих возможностях не могли подниматься так высоко. Встроенные кристаллы селестинита создавали магнитную подушку между землёй и платформой. Если бы им пришлось лететь прямо над холмами, в лучшем случае пассажиров бы сильно укачало, а о худшем и думать не хочется. Но на скалах эффект антигравитации вовсе не работал. Парошары же легко взлетали и ещё легче набирали высоту, благодаря сложной комбинации паровых камней и охлаждающей руды. Вапорит генерировал пар в камере сгорания и приводил в действие турбины, а обработанный криомантит поглощал избыточное тепло. Регулируя количество тех и других, можно было контролировать мощность тяги и стабилизировать полёт, управлять скоростью и направлением машины. Но подготовка рейсового парошара занимала значительное время, так как сначала необходимо рассчитать высоту, дальность, оптимальную скорость, подъёмный вес, оценить погодные условия и вплести их в расчёт, а затем добиться идеального баланса между вапоритом и криомантитом.