Ухабистая дорога пролегала сквозь пшеничное поле; первые колосья едва набирали цвет. Серые плиты закрывали солнце подобно тучам, и свет падал, как через гигантскую инверсную решётку, полосуя ниву на косые ромбики. По разбитой колее легко угадывался вид транспорта, которым пользовались под Хэндскаем. Наверное, Алес договорится с каким-нибудь фермером, и они понесутся к дворцу в кузове телеги. Девушку это не смущало, наоборот, болтанка по кочкам казалась лучшей альтернативой стоянию перед многочисленными мостами. Её образу уже не может навредить ни дорожная пыль, ни прилипшие соломинки, ни даже запах конского навоза. Но почему профессор упрямо тащит это дурацкое платье? Очевидно же, что оно не исправит положения.

Поросшая делянка незначительно уходила вверх по склону, именно поэтому путники не сразу заметили одинокую лошадь, трусившую по плечи в траве. Завидев людей, она резко развернулась и помчалась прямо на них. Меральда не успела ничего понять — Роз толкнул её в заросли и следом отшвырнул чехол, накрыв её с головой. Животное зарычало диким, утробным звуком, совсем не похожим на лошадиное ржание. Что-то свистнуло, приближающийся топот сменился грохотом и треском. Ученица вскочила, в недоумении разглядывая Алеса, застывшего в странной позе. Он целился, сжав пальцами коротенькую стрелу. Меральда проследила за направлением, туда, где покачивались смятые стебли, и обнаружила вздымающийся коричневый бок.

— Что вы делаете? — охотник выстрелил, чиркнув ногтем по рыжеватому оперению. Стрела из его рук исчезла, а зверь вздрогнул, отчаянно заскулив.

— Заткнись, — шикнул он, вынимая очередной снаряд из хитрого кармашка на поясе. Девушка всё поняла и внимательно осмотрела окрестности, ища какое-нибудь подозрительное шевеление. Химеры могли быть и меньшего размера, удачно скрытые гущей молодой пшеницы. Иногда они сбивались в стаи, но это единственное стратегическое решение, на которое был способен их незатейливый ум. Неутолимый голод гнал тварей к человеческим поселениям, заставляя забыть об остальных инстинктах, присущих всему живому. Но здесь, в столице? Меральда жалела, что попала в Хэндскай без сознания. Всегда мечтала увидеть пересохшие русла рек, трижды окольцовывающие гору. Согласно историческим данным, их неоднократно пытались наполнить, восстановить естественную защиту города от диких зверей. В правление Имберта Третьего, того самого, чья золочёная статуя освещает туманные улицы Миража, галечное дно выложили тысячами зеркал. Днём в них отражалось голубое небо, изредка подёрнутое перьями облаков. Нестерпимый свет солнца, размноженный из-за рельефности грунта, бил в лицо, словно прожектора. Когда темнело, опустевшие артерии превращались в обрывы, бездонные пропасти глубиной в целые небеса. Если какой-то особи и хватало смелости сигануть вниз, её конечности неизбежно секло осколками, а то и сразу вспарывало живот или горло.

Гильдия охотников не считалась полноценным учебным заведением, скорее, неофициальным формированием при поддержке королевства. Добровольная дружина, перенимающая опыт друг у друга и получающая его непосредственно в бою. Инженеры снабжали их оружием и экипировкой, а фармация — знаниями. Некоторые попутно промышляли звероловством, сбывая ценные меха и шкуры в частные ателье. Сами питались дичью, кормили семьи, а излишки относили на рынок. Химер не ели, несмотря на убеждения генетиков в пищевой безопасности такого мяса. Может, потому что фармация не могла знать всё разнообразие биологических аномалий, а может, из простого суеверия, что в кровь попадёт вымышленный вирус агрессии. Большинство предпочитало сдавать дивергированные туши в лаборатории. Меральда догадывалась, что ими двигала не гражданская сознательность, а обещанное вознаграждение. Наверное, такой труд и впрямь следует конвертировать в мисты. Полагаться на аморфное чувство долга было бы слишком рискованно.

Алес Роз, без сомнения, являлся членом Гильдии. Он вовсе не врал, представляясь охотником в хэндскайской здравнице. Поэтому никто, кроме Меральды, не обратил внимания на эту откровенную несостыковку. О его второй специализации знала вся столица. А невеста не знала и теперь ощущала себя непроходимой дурой. С неё было достаточно того, что он профессор, ни дня не проучившийся в Школе. Иначе он не смог бы так легко снимать свой браслет.

Девушка шагнула за Алесом, но тот жестом приказал ей оставаться на месте. Держа стрелу наготове, он медленно двинулся к бугорку, темнеющему над изломанной зеленью. Существо не дышало. После серии коротких всхрипов его бочина опустилась и застыла в вечной стагнации. Охотник опасливо толкнул тушу сапогом и выпрямился. Студентке было интересно, как с такого расстояния можно различить химеризм в обыкновенной лошади. Её неторопливый бег по пшеничному полю, ветер в гриве, перекатывающиеся под кожей мускулы — всё выглядело максимально естественно. Игнорируя требование Роза, Меральда тоже приблизилась. И, наконец, заметила разницу. Веки нависли, пряча скукоженные бусинки глаз, съехавшие к центру морды. Под носом болтаются странные хоботки, похожие на охапку мёртвых дождевых червей. А хвост тонкий, покрытый мехом и, как палка, прямой. Природа развернула её ноги в суставах и заменила копыта мощными широкими ладонями. Плоские когти на каждом из пальцев изрядно выпачканы грязью. Фактически конь не бежал, а полз, но поросль скрывала его конечности, а обманчивый ландшафт мешал оценить истинный рост твари.

— Нужно уходить, пойдём, — мужчина поймал её запястье и потянул, продолжая нервно оглядываться.

— А платье? — вдруг спросила Меральда. Не то чтобы оно ей было нужно, просто стало обидно за профессора. Ведь он так упорно тащил этот чехол, невзирая на любые сложности.

— Какое. На хрен. Платье! — на последнем слове Алес взревел. Девушка вздрогнула и поёжилась, испугавшись, что ещё чуть-чуть и он откусит ей голову.

Они бежали по дороге, пока не завидели комплекс построек. Два жилых дома, ряд амбаров, конюшню с разбитыми воротами и конденсатор. Цистерна была повреждена, из пробоины во все стороны хлестали тонкие струйки воды. Новорождённый ручей заметно размыл почву, устремившись вниз по склону. Пока Меральда справлялась с одышкой, Роз прикидывал что-то в уме, оценивал обстановку, задерживая взгляд на каждом объекте не больше чем на секунду. Переступив водоточину, он проследил за её течением. Ручеёк пересекал простенькую ограду и терялся в полях. Охотник пихнул девушку в лопатки так резко, что она ударилась носом о металлическую скобу.

— Лезь. ЛЕЗЬ! — громовым рокотом орал он, подталкивая её собственной спиной. У Меральды дрожали руки, она чудом смогла уцепиться за гнутую сталь лестницы. Ступни соскальзывали, но всякий раз упирались в плечи Алеса Роза. Только поднявшись над крышами, она позволила себе обернуться. Открывшийся пейзаж должен был преисполнить её безмятежностью — четыре лошади с текучей грацией рассекали молодые посевы по разным направлениям. Одна остановилась, зарывшись мордой в траву, будто собиралась ощипать хозяйскую пшеницу. Из-под сильного туловища полетели куски дёрна. Напоследок мелькнул широкий круп, оканчивающийся поджатым хвостом, и безвольно обвисшие задние лапы с выбеленными коготками. И всё. На поверхности остались лишь скученные комья земли. Профессор нетерпеливо похлопал спутницу по щиколотке и Меральда неосознанно посмотрела вниз. Там, за амбарами, на умиротворяющем зелёном было очень много агрессивного красного. И мёртвого.

Странная парочка в грязной, местами рваной одежде провисела на башне не дольше десяти минут. И не потому, что Алес активно привлекал внимание пролетавших рядом экспрессов, махал рукой и кричал, что внизу охотится стая химер. Всё благодаря бдительным гражданам, жителям близлежащих домов, которые с раннего утра страдали от перебоев в подаче воды. Ведь два оборванца наверняка воровали камни, вмонтированные в стены конденсатора по всей высоте. И неважно, что обсидиан ничего не стоил, а его бессмысленная способность едва ли представляла альтернативный интерес. Камень можно было найти, мимоходом копнув ногой в произвольном месте. Правда, его требовалось бы долго и тщательно промывать, поскольку всё, что он умел делать — просто дышать. Конкретно в этой конструкции — втягивать влажный воздух сквозь неразличимые поры и выдыхать, уже сухим и ощутимо прохладным после контакта с криомантитом. Ну и, разумеется, взрослые люди могли заниматься подобной ерундой из хулиганских побуждений, пока несчастным горожанам приходилось загрязнять атмосферу, собирая воду из вапорита — камня, генерирующего пар.