Послышался смешок профессора, но Меральде почему-то не было смешно. Она пришибленно втянула голову в плечи.

— Да ладно? По-моему, он безопаснее, чем та дрянь, которую ты пьёшь перед каждым собранием.

— Я не могу выдать себя фармации. Если это всё, что ты хотел узнать, свали из моей комнаты, — уныло просипел Азесин, со скрипом опускаясь на кровать.

— Мы оба знаем, что тебе плевать на фармацию. Посмотри на Сорфилию, хоть раз.

— Я смотрю. Всё время, даже когда закрываю глаза. И ни одна хренова боль мира не сравнится с тем, что я чувствую. А вообще, странно получать советы от такого же слепца.

— Что ты имеешь в виду? — Меральда представила, как Алес удивлённо вскидывает брови. Прозорливый, такой, кто всегда на шаг впереди, с просчитанными до мелочей блестящими планами, вдруг ухнувшими в бездну.

— Милорд с вечера гуляет по крыше дворца, прямо по парапету. Как думаешь, уж не ты ли его так достал?

— Отлично. Пусть сорвётся. Я с радостью развею его прах по всем рубежам, — жёстко отозвался Роз, а девушка с ужасом поняла, что дверь открывается. Алес ухмыльнулся, столкнувшись нос к носу с её испуганной физиономией, и приложил палец к губам, приказывая молчать. Его обычная походка была совершенно бесшумной, тогда как ученице даже босиком приходилось красться на полусогнутых.

— Слышала? Он тебя не травил.

Разувшись, профессор уселся на матрас, затем оттянул штанину в районе колена и с наслаждением почесался. Его явно раздражали архангельские кальсоны.

— Лекаря обвиняли в убийстве принцессы? — Меральда опустилась рядом, чтобы говорить как можно тише.

— Да какая разница, — отмахнулся собеседник. — Лучше вспомни, чем ты занималась после моего отъезда? Я не храню скверну дома, но мог что-то запамятовать.

— В день кражи Сорфилия Бравиати ехала бок о бок со мной в одном экспрессе. Не говорите, будто не узнали её по записи, — девушка определённо начинала сердиться.

— Узнал, — не стал отпираться Алес. — Она ездит в библиотеку каждую неделю и точно не имеет никакого отношения к кражам.

— Почему?

— Я же сказал — это не имеет отношения к делу. Давай разберёмся с твоим отравлением.

— Хорошо, — студентка встала, ухватившись за край кровати, и принялась протискиваться мимо профессора. — Пойду сама спрошу.

В следующую секунду её уже придавило к смятому одеялу — Роз навалился на девушку со спины, большой и слишком тяжёлый, чтобы отбиваться.

— Я закричу, — предупредила Меральда, кое-как повернув голову.

— Спасибо за честность, — хохотнул почти у самого уха Алес и крепко зажал её рот ладонью. — Дальше готов разговаривать только через синк.

Он немного сбавил напор с правой стороны, чтобы заложница смогла вытянуть руку, но она тут же вцепилась в пятерню, стискивающую её челюсть. Мужчина упёрся локтем в дрыгающееся предплечье и отправил зов на браслет девушки. Она не ответила, продолжая активно сопротивляться.

— Заметь, я пытался. И, раз уж кары всё равно не избежать, то пусть хотя бы будет за что, — весело изрёк профессор. Меральда почувствовала, как его влажные губы коснулись плеча и с трепетной нежностью поползли к шее, оставляя за собой быстро остывающие следы. Когда тепло достигло яростно пульсирующей жилки, её тело предательски выгнулось, устремившись навстречу гибельному соблазну, а из горла вырвался короткий стон. В зное опасной близости каждая её клеточка словно вспыхивала и сгорала, угодив в бесконечный цикл. Ещё мгновение и она бы расплавилась, превратилась в россыпь тлеющей золы. Она бы сдалась.

«Какого хрена вы творите?! Слезьте с меня, немедленно!»

«И не подумаю.» — сладко мурлыкнул Роз, кажется, став ещё тяжелее. Кожа под тонкой рубашкой полыхала неистовым огнём, требуя более смелых ласк.

Меральда мстительно нырнула в память его синка, рассчитывая найти что-нибудь до отвратительного дурное, способное остудить её, заковать в лёд. И с удивлением обнаружила, что датафлекс практически пуст. Единственная трансляция позволила рассмотреть нападение химер под Хэндскаем с иного ракурса. Алес выше неё и потому видит, как неестественно сминаются зелёные колоски по бокам от лошади, словно их сгребают механические лопасти. Чуткое сознание подмечает каждую деталь: движение ветра, плотность звуков, запахи и вибрации. Она и не разобрала, что туша смердит затхлой сыростью, что вдалеке раздаётся однократный рык, от которого кровь стынет в жилах, что за амбаром ещё дёргается чья-то бесформенная культя, а земля под ногами дрожит, исполненная нутряной жизни. Зрелище расхолодило её резким рвотным позывом, который едва удалось сдержать. Никаких заметок, фильмов или музыки, важных воспоминаний и снимков. Чистый лист, выскобленный до дырки, до ноющей в груди пустоты.

Поза, в которой профессор заломил девушку, чем-то напоминала его интимный контакт с леди Марет. А поскольку он упорно делал вид, что не понимает, о чём идёт речь, Меральда без предупреждения включила прямую трансляцию из недр своей необъятной памяти.

«Вот псовка!» — с восхищением заключил Алес и направил в ответ качественную реминисценцию. Даже узор на диване почти в точности повторял оригинал. Вспотевший Роз, упёршись коленом в поясницу фрейлины, до рези в пальцах тянет на себя шнуровку её корсета. «Камеристка была занята тобой, я просто помог даме одеться. Ты что же, орешек, сомневалась в моей верности?». Алес наклонился и опалил жарким дыханием край щеки, мягко прикусывая мочку уха.

«Да прекратите же вы!»

«Прости, всего лишь перестраховываюсь. На тот случай, если решишь нажаловаться архангелам. Тебе же нравится?»

Меральда не стала спорить, чтобы не загонять себя ещё глубже в яму. Запись их мысленного разговора не тянула на доказательства — с тем же успехом она могла выдумать эту беседу в процессе, веридикт не будет отрицать размышления. Страстные прелюдии между женихом и невестой, лишённые эмоций и внутреннего монолога, напрочь утрачивали контекст. Теперь негодяй Роз не только потерял её доверие, но и показал, как выглядят настоящие манипуляторы. При всём уважении, Хари ему и в подмётки не годились.

«У вас хорошая память», — заметила девушка, имея в виду воспоминание о корсете леди Марет.

«Не такая хорошая, как твоя, но приятно, что кто-то оценил. Упражнялся в мнемотехнике», — вкрадчиво сообщил профессор. Распластанная студентка была начеку, ожидая, что тот хоть немного ослабит хватку и ей удастся вымолвить что-нибудь членораздельное и изобличающее.

«Маркиз Калмани рассчитывал стать консортом принцессы Аптеры, когда та достигнет брачного возраста», — неожиданно начал Роз. — «Но её высочество тяжело заболела и вряд ли дотянула бы до совершеннолетия. Азесин уже тогда кой-чего смыслил в нетрадиционной медицине и, после неудачных попыток придворных лекарей, отчаявшийся король обратился за помощью к нему. Днём тогда ещё зелёный лекарь дежурил у постели принцессы, а ночью возвращался в объятия любимой жены, Сорфилии. Жили они не в столице, поэтому король любезно выделил для молодых супругов гостевую спальню. В одну из таких ночей Аптера пришла к его двери и умерла прямо на пороге, так и не постучавшись. А знаешь в чём ирония?» — Алес выдержал многозначительную паузу, давая девушке переварить сказанное. — «Её отравили.»

Меральда громко выдохнула. Горячий воздух со свистом царапнул пальцы, всё ещё зажимающие ей рот. Она едва не повторила ошибку тринадцатилетней давности, несправедливо обвинив Бравиати в хладнокровной расправе под видом лечения. История циклична и состоит из шаблонов, которые нужно правильно приложить к действительности. Разве прилежная ученица Каллепс взвалила бы вину на лекаря, будь Галиард Первый честен с гражданами королевства? Вместо этого он исковеркал хроники и стёр архивы, только бы ужасная оплошность никогда не стала достоянием широкой общественности. Боялся осуждения? Или известие о насильственной смерти члена монаршей семьи могло пошатнуть мнимую неприкосновенность династии Хари? Скорее всего, и то и другое.