— Это невозможно! — профессор ожил, весь вскинулся и энергично зашагал по комнате, шаркая тапочками по полу.

— Потому что он не входил в архив? — подсказала Меральда, устав следить за странной траекторией.

— Нет. Понятия не имею, входил ли он, — отмахнулся Орисо, затем замер, будто только сейчас заметил стоящую девушку. — Я готовился ко второму симпозиуму по вопросу предотвращения химеризма среди животных. Чтобы правильно подойти к проблеме, сначала следует разобраться в причинах их появления. Знаю, генетики считают это естественной эволюцией в условиях замкнутой экосистемы, но у меня иное мнение. Население растёт и человечество расползается по суше, как надоедливые муравьи. Что, если именно люди вынудили животных гибридизироваться, согнав их с привычных мест обитания? Свет, шум, многочисленные корректировки ландшафта, выбросы отходов, интенсивное сельское хозяйство, изменения климата. Мы осушили почти всю центральную часть Мистолии. Впрочем, я не об этом, — он растерянно провёл ладонью по влажной лысине, собираясь с мыслями. — Ознакомившись с последним поколением книг, этих, с аудиовизуальными чипами… Речь в них не всегда понятна, переполнена архаизмами и историзмами, но картинка в целом ясна. Пришлось перелопатить всю секцию, библиотекари далеки от идеалов ценза и часто путают художественную литературу с научными трудами. В общем, ознакомившись с ними, я перешёл к полимерной печати. Там полностью сохранён визуал, а текст выбит и, видимо, должен восприниматься на ощупь. Я сохранял записи и работал над ними каждую поездку. И знаешь, что заметил? Буквы меняются. Совсем чуть-чуть, лишняя точка, закорючка, линия. Наверное, ты тоже сочтёшь меня сумасшедшим, но и мои трансляции переписывались, сохраняя поверх оставленные заметки. Думал, что сам ошибаюсь, присваивая разные значения одному и тому же символу, возвращался и раз за разом исправлял. Тогда я перестал доверять полимерным изданиям и вышел на древнейшие рукописи из укреплённой бумаги. Уже не пытался расшифровать, просто запоминал сколько мог.

Возникла пауза. Меральда слушала затаив дыхание. Глаза собеседника горели огнём, каким-то ненормальным блеском, и будто бы отбрасывали тень в виде отвисших мешков усталости под ними.

— Буквы менялись, — повторил профессор с излишней строгостью. Нахмурился, словно ученица с ним спорила, и одними свистящими продолжил, — А потом задумался — для чего ворам красть книги? Что им это даёт?

— Что? — заворожённая студентка подалась вперёд.

— Нет никаких книг, — просто сказал Ван Орисо. Обвисшие руки потянули за собой плечи, мужчина сгорбился и прошлёпал в излюбленный угол. Привалился спиной к стене и сполз, как если бы из его туловища резко выдернули позвоночник. — Нет библиотеки, нет никаких химер и нет тумана. Мы окружены открытыми трансляциями. В тот день я снял браслет. Похоже, эти картриджи работают напрямую с мозгом и не нуждаются в синках.

Мир теоретически мог состоять из достоверных иллюзий, вероятно даже, что к тому всё и шло. Жители крупных городов очень любили украшать свои дома открытыми трансляциями, ведь это так удобно — менять декорации по щелчку пальцев. И гораздо дешевле, чем делать настоящий ремонт или покупать новую мебель. В связке предположение профессора выглядело логичным: сначала по холсту размазали туман, потом добавили библиотеку, якобы хранящую историю возникновения упомянутой стихии, а в качестве доказательства изолированности королевства от остального мира дорисовали химер. Но чтобы что? Видимо, общий замысел доступен только династии художников, поддерживающих странную иллюзию из поколения в поколение. Ведь невозможно всего за один век заставить миллионы людей поверить, что так было всегда. Например, Хари передавали трон по наследству уже восемьсот лет, сейчас престол занимал двадцать первый король, Галиард Хари. Может, их семейка таким способом удерживает власть? Что ж, тогда им недолго осталось — единственная дочь короля умерла от болезни ещё в юности, а признанный бастард лишён права наследования. Чем больше Меральда думала об этом, тем сильнее у неё болела голова. Так и свихнуться недолго, а нежиться в соседней палате у студентки совсем не было времени.

— То есть, вы считаете, что книги исчезают, когда их выносят из архива?

— Иначе бы их нашли, верно? Неужели никто из преступников не рассказал, куда дел краденый экземпляр даже под страхом смерти?

— Почему именно смерти. Вы сказали, что туман — это огромная трансляция, значит, за ним лежат другие земли, — слабо возразила девушка, потому что догадывалась, каким будет ответ, но признавать категорически не хотела. Если Ван Орисо и был безумцем, то крайне последовательным, а преподавательский авторитет добавлял его бредовым суждениям убедительности.

— Казнь всегда проводится в одном и том же месте. Здесь. В городе, расположенном высоко на скалах. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы отличить убийство от освобождения. Мой тебе совет, девочка — возвращайся в Хаз. История больше не несёт в себе истинного значения, а только поддерживает всеобщий обман.

— Да, хорошо, — рассеяно согласилась Меральда. — Профессор, вы когда-нибудь слышали о роде маркизов Калмани?

— Что-то припоминаю. Но лучше уточнить у преподавателя генеалогии. Не мой профиль.

— А о Розах? — не сдавалась студентка.

— Фамилия весьма звучная, но не дворянская. Двадцать лет назад профессор Академии Фиола Роз из Нитей пропала без вести. Разумеется, я говорю не как историк — такого на лекциях не расскажут, — а как действующий на тот момент член Коллегии. Просто одним прекрасным утром не явилась на занятия. Её так и не нашли, если вообще искали.

— У неё были дети? — взволнованно спросила Меральда.

— Вроде. Затрудняюсь ответить. Мы были коллегами, а не друзьями. К тому же преподавали в разных вузах и виделись всего пару раз в год на симпозиумах.

— А можете вспомнить, на каком предмете она специализировалась? Это очень важно.

— Криптография, — выдал Орисо после некоторой паузы, сопровождаемой незначительным шевелением пальцев. Потом что-то в её лице заставило профессора уточнить: — Безопасность передачи трансляций. Когда будешь уходить, попроси санитарку принести ещё той горькой дряни, которой меня без конца поят. А лучше чего-нибудь покрепче, я смертельно устал, — мужчина бессильно уронил голову на колени. Видимо, шейные позвонки отправились вслед за предшественниками.

— Берегите себя, — только и смогла вымолвить Меральда, прежде чем покинуть палату.

Она вернула накидку говорливой прислужнице и честно передала просьбу профессора, слово в слово, не погнушавшись прервать очередной бессмысленный монолог.

— Ему очень плохо. Может, стоит установить в комнате дополнительный изумруд? Я оплачу, если нужно, — учитывая расценки здравницы, ученица уже продумывала, как занять мисты у Алеса Роза и не продать в процессе собственную честь. Однако ответ её удивил.

— К сожалению, у нас нет изумрудов. В Мираже проблемы со снабжением, и это касается не только поставок камней. Вот, например…

Дальше студентка уже не слушала. Что это за здравница такая — без изумрудов, оказывающая услуги по прерыванию беременности, да ещё и лекарем без исцеляющего камня.

Брат герцога любезно распрощался с Мольгрин и даже запечатлел поцелуй на её толстых пальцах. Когда Меральда покидала зелёную обитель под руку с профессором из Хэндская, то почти слышала, как с противным бульком лопаются мечты лекарки, точно передутые мыльные пузыри. Мстительность никогда не была частью её натуры, но в этот раз девушку посетило мерзкое и одновременно приятное чувство свершившегося возмездия. Она позволила себе эту маленькую слабость только потому, что знала наверняка: флирт Алеса не подразумевал ничего серьёзного. Он льстил и сорил комплиментами, как из бесконечного конфетти, зачастую слишком переигрывая, но объекты временного обожания, как правило, этого не замечали.

— Честно говоря, я надеялся, что Бравиати сможет уточнить, как образовалась травма у твоего дружка. Действительно ли он сам свалился или его кто-то пристукнул, — они тряслись в карете по неровной мостовой, распустив занавески на широких окнах. Визави вытянул ноги так, что ученице пришлось поджать свои под сиденье. — Архангелы не стали искать предмет, раскрошивший его затылок, но по записям можно прикинуть высоту, с которой тот шлёпнулся, и вычислить траекторию. В общем, оба варианта имеют место быть в равной степени. Но в отчёте лекаришка охарактеризовал травму как бытовую, а значит, и рассматривать её будут, как указано в заключении. Линейный перелом основания черепа и повреждение мягких тканей в результате падения. В сознании, речь внятная, реакция зрачков живая, признаков полной или частичной утраты памяти не наблюдается.