— Почему вы этим занимаетесь? — вдруг спросила Меральда.

— А чем ещё мне заниматься? — усмехнулся блондин. — Теории криминалистики выделяют всего два часа в неделю. Между прочим, так и спиться недолго.

— Вы лжёте, — девушка нахмурилась. — У вас есть какой-то личный интерес, но я пока не понимаю, в чём он состоит.

— Ты меня разгадала, — засмеялся Роз, вскидывая руки, словно добровольно сдавался в плен. — Хочу заслужить благосклонность одной ослепительной красавицы.

Меральда осознавала, что это очередной выхлоп неиссякаемого конфетти, но всё равно смутилась. Уже давно перевалило за полдень, а она до сих пор не умывалась. Спутанные волосы, грязные ноги, огроменное пальто и дурацкая шляпа опустили напрочь отсутствующий шарм до минусового значения.

— Вы ведь понимаете, что я влюблена в Хотиса? — с вызовом бросила она, надеясь пресечь будущие попытки обольщения от неисправимого кобельеро.

— Так даже интереснее, — мурлыкнул Алес, опасно склонившись к её лицу. Девушка отвернулась, вдруг заинтересовавшись кисточками на шторах.

— Профессор Орисо считает, что в библиотеке вместо книг представлены овеществлённые трансляции.

— С чего бы это? — лениво поинтересовался Роз, откидываясь на сиденье.

— Он изучал полимерные книги с тактильным текстом и уверяет, будто символы менялись. Физически, визуально и даже в отснятых записях на его синке, — она по-прежнему смотрела в сторону, не желая встречаться взглядом с собеседником.

— И без ценза? Хотя нет, я вообще не собираюсь рассматривать эту чепуху всерьёз, — профессор зевнул. — Почему бы тебе не проверить его бредовую гипотезу прямо сейчас? Заодно смиришься с мыслью, что иногда у людей просто сифонит крыша.

Король всемогущий! Она ведь действительно может сравнить трансляции на своём браслете с реальными воспоминаниями. Нужно лишь сосредоточиться и немного поднапрячь память, что практически невозможно сделать на полном ходу по разухабистой дороге.

— Профессор, а где-нибудь в городе можно купить канцелярские принадлежности? — если записи Вана Орисо подстраивались под фактические, для чистоты эксперимента ей следовало пользоваться только своим восприятием, а не транслировать его на синк. Соотносить по памяти незнакомый набор штрихов и точек было несколько сложно, а вот начертать их от руки представлялось куда более простым и надёжным способом.

— Поищем, — лаконично изрёк Роз. То ли самостоятельно пришёл к тому же выводу, что и Меральда, то ли его вовсе не интересовала причина неожиданной просьбы. Но студентка допускала и третий вариант.

— Почему вы не носите браслет?

— Он не подходит к моему имиджу.

Что-то примерно такое она и ожидала услышать. До сих пор Алес не был склонен к откровенности, с чего бы вдруг ему рассказывать о пропавшей матери, чьей специальностью являлась безопасность данных. Меральда крайне смутно представляла себе основы работы синков. Их изготавливали из специального металла, добавляли ценз и систему инициации, которую следовало проходить при покупке. Своего рода документы, кошелёк, личный дневник, центр развлечений и третья воображаемая рука для таких же воображаемых действий в едином ключе. Картриджи позволяли хранить записи отдельно от браслета, закрытые, открытые, платёжные, с доступом только на вход или только на выход. Наверное, эти ограничения и подразумевали криптографию. Ведь никто не пытается подставить синк и перехватить деньги, когда пассажир оплачивает проезд в экспрессе. Особый допуск к информации имели разве что архангелы, и то вряд ли абсолютный. Кроме того, любые их действия строго регламентировались законом. Они ведь даже двигаются с определённой скоростью, чего уж тут говорить. В его нежелании — или опасении? — лишний раз пользоваться браслетом девушка усмотрела связь с судьбой родительницы и теперь никак не могла отделаться от этой паршивой мысли. Сколько Алесу лет? Двадцать пять? Тридцать? Что он сумел запомнить, а главное — понять своим детским умом? Или упорядочил и проанализировал воспоминания, уже будучи взрослым, обладая недюжинными познаниями в области криминалистики? Столько вопросов, задавать которые не имело смысла — отшутится и опять начнёт отрабатывать на ней навыки сердцеедства. Если в безопасности синков действительно существовал изъян, ей необходимо было это знать, чтобы доказать невиновность Хотиса. Версию с подменой трансляции она восприняла бы даже охотнее, чем отсутствие библиотеки и зашифрованной в ней истории.

Извозчик доставил их на крытый рынок, полупустой, и оттого не слишком шумный. От входа были видны округлые изгибы эстакады и её массивные столбы, врезанные в скальную породу так давно, что напоминали отшлифованные временем наросты. От зазубренного склона ангар отделяла буквально пара десятков метров вытоптанной травы и растянутая на конусах верёвка, которую с удовольствием трепали противоречивые ветра предгорья. Меральда уже перестала замечать, что на людях профессор машинально хватает её за руку. Так он отваживал коренных жителей, стремящихся пополнить свой генофонд, причём от них обоих. Малая цена за освобождение от толпы поклонников. Как Алес обходился без её спасительной руки, оставалось только догадываться. Отмахивался от барышень, точно от назойливых мух? Каждой отвешивал по комплименту и расхаживал по улицам, словно принц с многочисленной свитой? Или выбирал самую симпатичную и таки разбавлял популяцию миражийцев? Девушка стала рассматривать прохожих, решив сосчитать всех попавшихся на глаза карапузов, желательно белобрысых. Игра оказалась заведомо провальной — им так и не встретилось ни одного ребёнка.

Прилавки были густо завешаны плечиками с одеждой, и к концу ряда Меральда заметила, что невольно приценивается к нарядам. Ну в самом деле, не ехать ведь на суд в мужской тунике. Однако спутник настойчиво отдёрнул её от лотка и потянул в угловую палатку с тканями. Завидев долгожданных клиентов, широколицый торговец спешно отставил кружку с чем-то дымящимся и принялся громогласно рекламировать товар, присваивая тому едва ли не волшебные свойства. Шёлк, который мягче облака и прочнее стали, сверкающий отрез атласа, такой гладкий и блестящий, словно соткан из лунного света, тончайший батист для жаркой погоды и плотный бархат с золотой нитью, согревающий в студёные ночи. Показал эксклюзивный шифон с ручной вышивкой, затем перешёл к кружевам и лентам, разворачивая каждый экземпляр и протягивая покупателям на оценку. Не иначе как отоварился на квартальной ярмарке и теперь не знает, кому впарить всю эту красивую, баснословно дорогую мишуру, присущую скорее столичным модникам, чем жителям пропитанного сыростью городка.

— Набор портновского мела и три метра чёрного хлопка. Поплотнее, пожалуйста.

Торговец разочарованно поджал губы, отчего его плоский нос стал казаться ещё более двумерным. Меральда снова пронаблюдала, как Алес цепляет браслет на законное место, чтобы расплатиться, а затем отстёгивает и лёгким движением убирает под плащ вместе с покупками. Она уже поняла, чем и на чём ей предстоит писать, и могла только позавидовать находчивости профессора.

— Раз уж мы здесь, можно я куплю что-нибудь из одежды? — промямлила девушка. Они уже вынырнули позади ангара, где расположились овощные палатки, сплошь забитые недозрелыми тепличными плодами. Эта часть рынка выглядела оживлённее, специфичный базарный гул смешивался с дробью дождя по натянутым тентам.

— За этим сюда и ехали, — отстранённо бросил Роз, озираясь при выборе направления. В конце концов, парочка остановилась у киоска со специями. Витрина частично запотела — внутри работал обогреватель, спасающий пряности от влажного климата. Купленный там мешочек крахмала перекочевал в недра бездонного плаща, и Алес уверенно зашагал обратно к ангару. Протащил уже сгруппировавшуюся девушку мимо входа и завернул за угол, к длинному зданию, выбеленному свежей краской. Приблизившись, Меральда уловила сигналы ценза. Картриджи перекроили фасад в красивую картинку с балконами, колоннами и арками, резными карнизами, горельефами и лепниной. Широкая лестница, выложенная из иллюзорного мрамора, слегка поскрипывала под ногами. Кованые перила обрамляли ступени с обеих сторон, но студентка не рискнула ими воспользоваться, и потому излишне крепко держалась за руку Алеса.