В эту минуту, я был готов поверить в любых богов, отдать душу князю пекла, пойти в слуги к Хозяину гор — любой забирай меня, но верни ей жизнь. Ни имени, ни возраста, ни откуда она родом — я не знаю о ней ничего. Но мне, до физической боли, невыносима мысль, что такая юная, прекрасная девушка, с лицом не отмеченным пороками и злобой, умерла вот так — в безымянной долине, посреди гор чужого Мира, бесконечно далеко от родного дома. А она ведь надеялась... Просила меня спасаться самому, но в глубине души, надеялась на чудесное спасение. Я подарил ей эту надежду... и опоздал.

Какое-то движение от пещеры. Сознание настолько перегружено, что не способно удивляться — я вижу Наставника. Вот оно — чудо. Он поможет, ведь он знает почти всё. Призрачный силуэт поплыл по воздуху и останавился в паре шагов от нас. Секунда, вторая, третья — я понимаю, что это не Наставник. Это — призрак Суэна эн-Шамаш. Не его бессмертная душа, а слепок личности, оставленный великим Идущим на страже своего наследства. Никаких эмоций на полупрозрачном лице — какие эмоции у программы? Зато у меня их через край, вот-вот голова взорвётся.

— Прости, — пробормотал я, чувствуя солёный вкус слёз на губах. — Я опоздал... не смог... слишком слаб. Я — худший из твоих учеников. Прости!!!

Последние слова я выкрикнул. Мне хотелось, чтобы он ответил хоть что-нибудь — ругал меня, назвал дурнем и неумехой, но он молчит. Он ведь не знает моего языка.

Призрак повернул голову и рядом с ним появился призрак девушки — её душа. Я завороженно смотрю на неё. Выражение прекрасного лица сначала рассеянное, уже через пару секунд, озарила умиротворённая улыбка. Она подняла руку, то ли приветствуя, то ли прощаясь со мной и Суэном, а потом пошла и, через несколько шагов, растворилась в солнечном свете. Как бы я хотел пойти туда за ней!

Призрак Суэна перевёл взгляд мне за спину. Я обернулся и увидел ещё четыре души — эти уже не такие чистые и сияющие, да и растерянность не сходит с их испуганных лиц. Они тоже шли туда, куда, до этого, душа их жертвы.

«Хрен вам, с**и!».

Я опустил руку на лужу у тела девушки, собирал горсть крови, вместе с землёй. Встал и, как мог быстро, пошёл за уплыаающими душами. Швырнул кровь им вслед, пятная всех четверых.

— Убийца! Никогда не смоешь эту кровь с себя!

Этому меня научил ведун. Не будет им теперь покоя, в их бесконечном посмертии. Муки их жертвы и мой гнев будут жечь их раскаленным железом, вечность. Четыре души шарахнулись от меня, на их лицах был ужас и страдания. Они побежали и рассыпались бликами, которые растаяли, как снежинки на солнце. Кровь слишком тяжела и не даст им вознестись... туда, куда вознеслась душа девушки.

— А, когда сдохну, найду вас, твари, где бы вы не были!!! Слово Идущего! — кричу им вдогонку.

Ведун уверял меня, что ад, если он есть, выглядит именно так — нет большего страдания для души, чем застрять на Слое Порядка и вечно наблюдать за жизнью живых, оставаясь бесплотной проекцией. Сейчас мне очень хотелось верить, что так оно и есть.

Я вернулся к телу девушки и остановился перед призраком Суэна. Он, вдруг, произнёс всего одно слово:

— Закрой!

Призрак развеялся, через мгновение, я остался один в этой прокля́той долине. Теперь уже точно один.

— Что закрыть? — кричал я уже в пустоту, понимая, что ответа не будет.

Дождь усилился.

Сил больше нет. Как и мыслей. Абсолютная пустота заполнила каждую клетку моего тела. Я лёг на землю, обеими руками сжав ладонь девушки и распространив свою Волю до предела. «Благо», «Бочка» подчинились мне с трудом и болью. Но пустоте не страшна боль. Главное, что Ей больше не больно. А теперь, ещё не будет мокро, холодно или жарко.

— Всё хорошо, сестрёнка, я рядом, — кажется, произнёс я, перед тем как отключиться.

***

Последний камень лёг на горку из десятков других, которые я натаскал к могиле. Саму могилу вырыл под раскидистой кроной горного миндаля, который ещё не отцвел и был усыпан нежно-розовыми цветами. Копал своей киркой и лопатой, найденной среди пожитков иномирцев. Стены могилы обложил камнями и укрепил долями. — Где мне найти гроб? А так, сплавленные земля и камень — лучше любого саркофага. В полуметре над телом, настелил длинных палок, которые наломал в ореховой роще неподалеку. Их тоже укрепил, чтобы держали вес насыпанной земли. На утрамбованную почву уложил горку камней, а из самого большого булыжника, который смог унести, сделал надгробие — обтесал его ножом, придав форму. Камни и надгробие сплавил, превратив почти в монолит.

А, чтобы применённые Вязи и доли не угасали долгие столетия, использовал металлические бруски стихийника — принцип их работы оказался простым, они брали на себя львиную долю нагрузки, при использовании Знаний и "заряжались" от окружающего мира, наполненного Дыханием. Солнце — вечно, а значит и моя охранная система просуществует очень долго. Вот и пригодились инструменты и ингредиенты из моего набора артефактора.

Что я мог начертить на надгробии? — Снял с шеи девушки цепочку с кулоном и притопил в камне. — Если через несколько веков, в наш Мир придёт кто-то из её соотечественников, возможно кулон поможет опознать её личность. Кулон, кстати, похож на герб или эмблему — животное на подобии льва, встав на задним лапы, положило передние на крестовину вертикально стоящего меча. Тела остальных четырёх иномирцев я просто испепелил, а с ней не смог так поступить. Кто знает, может на её Родине принято кремировать тела или есть другие особенности погребения, но я хоронил, как умел.

— Ну вот, сестрёнка, лежи спокойно, — я решил, что нужно хоть что-то сказать. — Не знаю, как принято у тебя дома, ты уж прости, если что не так. Надеюсь, там, куда ты отправилась, тебе хорошо. Возможно, мы ещё увидимся и я узнаю твоё имя.

Я принялся за работу сразу как очнулся. Всё погребение заняло часа четыре. — Солнце уже клонилось к закату, а дождь, под которым мне пришлось работать, кончился около часа назад. Честно говоря, пока копал и обустраивал могилу, я не чувствовал усталости и боли, которая осталась после достижения третьего порога. Работал я с мыслью о том, что хоть это я могу сделать для той, кого не успел спасти. Это придавало мне сил и немного заполняло пустоту, образовавшуюся во мне.

Вернувшись ко входу в пещеру я окинул отсутствующим взглядом имущество четверых иномирцев, сваленное в кучу. Глянул на арку входа, по краям которой продолжали тускло светиться Вязи. Мазнул взглядом свой рюкзак — я не ел с утра. — Ничего не хотелось делать. Я просто не знал — зачем. Хотя... кое-что закончить нужно. — Кто же Её помянет, если не я?

Из рюкзака вытащил полуторалитровую баклажку с домашней настойкой. — Когда Ильяс-ака увидел в моём списке водку, он усмехнулся и с некоторым осуждением посмотрел на меня. Я отговорился тем, что алкоголь мне нужен для технических целей — так ведь оно и было. Не для себя заказывал, для горного Хозяина. И вот, получается, что обманул. Значит, может Идущий врать, хоть и задним числом. Эта мысль развеселила меня, если можно назвать весельем горькую усмешку. Вытаскивая настойку, заметил помятую металлическую чашу — одному выпивать нехорошо.

Опустилась ночь, я сидел у костра, пил самогон прямо "с горла" — не знал, что так умею — и курил трубку. С той стороны, где я "накрыл" горному Хозяину, послышались звуки, сообщившие мне, что поминаю я уже не один. А дальше, снова началось светопреставление, как тогда на плато. Только в этот раз, страха не было — я решил присоединиться.

Шквалистый ветер выл на все лады, земля и скалы дрожали, а на вершине горы, из обломков которую насыпал покойный стихийник, стоял нетрезвый человек-гроза и от него во все стороны протягивались электрические разряды, огненные искры взлетали вверх и вспышки «Зарницы» периодически освещали бо́льшую часть долины. Определённо, дуэт спелся.