А потом он меня целует. Прямо в солёные, мокрые губы.

Целует крепко и отчаянно, как будто он думал, что больше не сможет этого сделать.

Мне кажется, сейчас на частый писк прибора прибежит медсестра и попросит Демьяна уйти, но никто нас не прерывает. Демьян обхватывает моё лицо ладонями и утыкается носом мне в макушку. Глубоко втягивает запах запах волос и судорожно выдыхает.

И так мы и замираем надолго. В таком горьком единстве. В осознании важности и ценности друг для друга. Впервые по-настоящему как одно целое.

______________

Дорогие читатели, я не стала растягивать проды в сложный период сюжета, но пока до понедельника беру перерыв небольшой, мне нужно уехать. Возможно, встретимся раньше.

А пока можно купить по скидке мой роман "Я тебя не хотела" -35%.

#вынужденный брак #босс и подчинённая #бывшие одноклассники #18+ #очень эмоционально

Книга можно найти у меня в профиле или по ссылке ниже(ссылки сейчас иногда сбоят)

https:// /shrt/PdgV

— Здесь всё готово, Мила, смотри сама.

Он очень постарался.

Лестницы все в доме оборудованы пандусами. Основная на второй этаж — подъемником. Есть кнопки вызова помощи.

Демьян очень постарался, чтобы мне было максимально удобно, но… глядя на это, у меня сжимается сердце.

Это словно другая жизнь. Вчера я могла взбежать по ступеням и даже не задуматься о том, насколько это классно, а сегодня… сегодня мне нужно разобраться, как что работает в этом оборудовании, чтобы просто подняться на этаж выше.

— Мила, мы ничего не нашли на МРТ, ничего критичного, — сказал сегодня Матвей перед моей выпиской из больницы. — Возле копчика есть небольшая гематома, она скорее давит на нерв. Должна рассосаться.

— Должна?

— Медицина — не точная наука, — пожал он с сожалением плечами. — Возможно, потребуется операция. Но, как я уже сказал, только после родоразрешения.

— Хорошо, — кивнула я и позволила Демьяну забрать меня и отвезти домой.

Завтра должна приехать мама. Она хотела остаться ухаживать за мною, но я отказалась. Знаю, что у неё работы полон дом.

Мне придётся как-то самой. Выхода всё-равно нет.

В спальне тоже всё оборудовано — поручни у кровати, туалетный столик со всем необходимым высотой чётко по моему креслу, в уборной тоже всё подготовлено.

— Спасибо тебе, — говорю Демьяну, а у самой внутри дыра разверзается, и края её обожжённые кровоточат, потому что мне очень сложно представить его с инвалидом. Такого сильного статного, и вдруг рядом колясочница. Уже представляю фырканье и усмешки его бывшей секретарши или бывшей королевы. Ревность проходится лезвием по сердцу, усиливая боль и заставляя сжать зубы. — Правда, спасибо, я…

Слов не хватает. Захлопываю рот и тяжело выдыхаю, ощущая, как на плечо ложится мужская рука. Не могу себе отказать в том, чтобы прижаться к ней щекой и закрыть глаза.

— Мила, не надо меня благодарить, — говорит негромко. — Мы пройдём через это вместе. Ты обязательно встанешь и будешь отличной мамой нашему ребёнку. Да, получается не как у всех, но как вообще у этих всех? Жизнь не сказка. Но мы с этим справимся, вот увидишь.

— А если нет? — в горле встаёт ком. — Если не получится? Если я так и не встану, так и не смогу заботиться о ребёнке, Демьян? Зачем я тебе такая…

— Вот снова ты за своё, — его голос становится холоднее. Обласов обходит коляску и присаживается на одно колено передо мною. — Мила, я люблю тебя. Может, тебе сложно в это поверить, но даже если ты не встанешь, хотя я бы тут верил Матвею, я не стану отказываться от тебя. Ты — тот человек, который мне нужен. Я уже достаточно пожил в одиночестве, и уже достаточно наелся всего красивого и блестящего. Теперь я хочу быть с тобой, потому что ты… ты настоящая. Хоть на шпильках и в бикини на сцене, хоть танцующая под тропическим ливнем, хоть решившая остаться в кресле, чтобы подарить жизнь своему ребёнку. Мне нужна ты, пожалуйста, поверь в это, и давай уже закроем тему, хорошо?

Его слова падают каплями дождя в мою иссушенную страхами душу, и я улыбаюсь. Снова чувствую, как в носу щиплет от подступающих слёз, но мне удаётся их сдержать. Я подаюсь к Демьяну и целую его. Вроде бы даже становится легче, и тревога в груди притихает. Она всё ещё там, жжётся, но сейчас прячется в тень.

— И раз уж я всё равно встал на колено, — улыбается, глядя мне в глаза. — То ждать вечера не буду.

А потом у меня в груди всё сдавливает, когда он вытаскивает из кармана небольшую коробочку и раскрывает её передо мной.

Дыхание сбоит. Кровь приливает к лицу.

Внутри, на белой атласной подушечке кольцо.

Тоненькое, аккуратное, с массивным камнем, который как будто светится изнутри.

— Милана, я бы хотел, чтобы наши отношения имели и юридическую силу. В смысле… я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

Не плакать не получается. Совсем не получается.

Я киваю, заливаясь слезами, и даже “да” выговорить не могу.

Демьян бережно берёт мою руку и надевает кольцо на безымянный палец. Сфоткать бы, да рука вся синяя от катетеров и игл.

Но мне нравится, как смотрится колечко на моём пальце. И нравится представлять, как в паспорте будет написано Обласова.

Сейчас бы запрыгнуть на него с разбегу от радости, но я могу лишь обнять. Да покрепче.

— Так, а теперь давай я тебе покажу комнату, в которой мы могли бы обустроить детскую. Хотел даже сам заказать мебель, но без тебя не стал. Займёшься же этим? — улыбается.

— Конечно, займусь, — расплываюсь в улыбке в ответ. — Давай уже показывай.

Всё получается сложнее даже, чем я думала.

Проблемы возникают во всём. Мне приходится учиться, чтобы просто обслуживать себя.

В тот самый первый вечер, когда Демьян привёз меня из больницы к себе домой и сделал предложение, мы долго обсуждали будущую детскую, потом ужинали. И всё казалось более светлым и понятным, а потом… потом пришла ночь, и я решила попытаться сходить в душ.

Ну как сходить… “Сходить”. В кавычках.

Меня этому учили в больнице, показывали, что да как, прежде, чем выписать. Но одной оказалось намного сложнее.

Самым же ужасающим было, когда мои попытки добраться до ванной услышал Демьян. Наверное, я разбудила его, случайно столкнув с тумбочки кейс с наушниками, который покатился по ламинату.

— Что случилось, Мила?

— Ничего, — я попыталась улыбнуться. — Я просто хотела попасть в ванную.

— Я помогу тебе, — он наклонился и поднял меня с кресла.

— Нет-нет, я сама, — воспротивилась я. — Мне нужно научиться делать это самой, Демьян.

— Научишься. Обязательно научишься, Мила, но сейчас ты устала, поэтому не отказывайся от помощи.

Он отнес меня в ванную, а потом спросил, нужно ли мне в туалет сначала. Вообще-то, нужно было, но я как представила, что даже если он поможет мне возгромоздиться на унитаз, а потом всё же выйдет, я сгорю со стыда.

Я не готова принять такую помощь от него.

Даже если он искренне хочет позаботиться обо мне и помочь.

Демьян помог мне раздеться и встать под душ.

Он уже раздевал меня и даже намыливал однажды, но тогда это были сексуальные игры, а сейчас… сейчас он просто помогал помыться своей невесте-инвалиду, а я старалась при этом не смотреть ему в глаза.

Когда мы легли спать, Демьян обнял меня сзади и прижал к груди. Он уснул быстро, а я ещё полночи проплакала из-за своей беспомощности.

Не складывается у меня также и с сиделкой. С мамой, конечно, проще, но я не хочу привязывать её к себе. Ей ведь тогда придется отказаться от работы. А кто будет заниматься хозяйством?

Сиделка — медсестра, которую нанял Демьян, ругает меня за то, что пытаюсь делать сама то, с чем мне нужна её помощь.

— Вы слишком торопитесь, Милана, — говорит она. — Вам нельзя перенапрягаться. Это может плохо сказаться на общем самочувствии. Важна постепенность и постоянство.