— Вашего резюме у меня, к сожалению, нет, — оценивающе смотрит. — Честно говоря, я его порвал. Решил, что вы не придёте.

— У меня есть с собой резюме в печатном виде, — поднимаю вверх папку. — Если хотите…

Пауза.

— Да, пожалуйста.

Передаю ему бумаги, слегка наклонившись над столом. Моё декольте обнажается, предоставляя обзор на часть груди. Стреляю глазами в Мудака Андреевича. Даже не смотрит. Его взгляд прикован к листам бумаги.

— Итак, — читает вслух. — Мамаева Альбина Зелимхановна, двадцать пять лет. Вы — чеченка? Простите, если вопрос с моей стороны бестактный.

К таким вопросам я уже давно привыкла, Мудак Андреевич. У меня даже ответ заготовлен. Стандартный.

— По отцу я осетинка, по матери — русская. Родилась во Владикавказе, там же прожила большую часть своей жизни. Закончила Северо-Осетинский государственный университет по направлению подготовки «Юриспруденция». Бакалавриат, магистратура…

Несдержанно перебивает меня. Видно, что всё, что я говорю, ему неинтересно. Это написано в моём резюме. Он же спрашивает меня о том, чего там нет.

— Как вы оказались в нашем городе, Альбина? — опускает моё отчество. — Ничего, что я просто по имени? — спрашивает скорее для проформы.

Киваю в знак согласия. Называй меня, как хочешь. Мудак Андреевич. Вслух выдаю очередной стандартный ответ:

— По семейным обстоятельствам я была вынуждена сменить место жительства.

— А поподробнее?

Вот прикопался же.

— Без подробностей. Это личное, — отрезаю. Не люблю врать и придумывать, и лишний раз стараюсь этого не делать.

Задумчиво постукивает подушечками пальцев по столу. Вскидывает взгляд резко. Меня опять пронзает каким-то непонятным чувством. Непроизвольно отвожу глаза в сторону.

— Ну, хорошо. Так, так… — читает дальше. — Сильные стороны. Пунктуальность? — поднимает брови.

Чувствую, как покрываюсь румянцем. Щёки горят.

Он продолжает читать.

— Ответственность… Вы замужем, Альбина? — спрашивает ни с того ни с сего.

— Что? — он в очередной раз заставляет меня растеряться.

Быстро собравшись, отвечаю:

— Нет, я живу одна.

— Х-м-м, — тянет задумчиво. — Ваша фамилия Мамаева, верно? А диплом — на фамилию Даурова, — показывает мне ксерокопию документа. Как будто я не знаю.

— Муж умер, — говорю, пристально глядя ему в глаза. Надеясь увидеть там… что? Смущение? Да, хрена с два. Этого подонка невозможно вывести из равновесия.

Внезапно ко мне приходит воспоминание о том, как он целовал меня в раздевалке. Мускусный запах его тренированного тела. Упругие губы, которые так уверенно ласкали мои, зажигая внутри какой-то непонятный жгучий огонь. Мурат никогда не целовал меня так…

Мудак Андреевич вновь опускает взгляд в моё резюме.

— Стрессоустойчивость.

Испытующе смотрит. Внутренне сжимаюсь в пружину. Готовлюсь к очередному дурацкому вопросу.

— Отсосёшь?

— Ч-что? — переспрашиваю, слегка запнувшись.

Мне же это послышалось?

— Я спросил. Ты. Мне. Отсосёшь? — отвечает, тщательно артикулируя.

Молчу несколько секунд, вглядываясь в его глаза. Он абсолютно серьёзен.

— Да пошёл ты! — встаю резко.

Резюме не забираю. Пусть оставит себе на память.

Уверенной походкой, не прощаясь и не спрашивая разрешения, направляюсь на выход.

— Альбина! — догоняет меня у двери.

Рефлекторно оборачиваюсь на своё имя.

Он, привстав, опирается руками на стол.

— Извини. Это всего лишь был стресс-тест.

— Что? — ничего не понимаю.

— Стресс-тест. Приём для собеседования, нацеленный на то, чтобы проверить устойчивость психики соискателя. И в данном случае, его моральные качества, — терпеливо поясняет.

— И что, проверили?

— Да. Я выяснил всё, что хотел.

— Ну, тогда. До свидания. А точнее — прощайте, — звучу холодно, и надеюсь, что отстранённо. Покидаю кабинет. Моя спина при этом — идеально прямая.

Да пошёл ты!..

Спустя неделю

Захар

Лежу в своей постели, уставившись в потолок. Звонит будильник на пять тридцать. Многолетняя привычка вставать рано заставляет меня проснуться ещё до сигнала.

Так называемый «золотой час». Время, когда ты, свежий и отдохнувший, можешь сделать свою жизнь ещё лучше. Каждый новый день — это холст, и только от тебя зависит, что ты на нём нарисуешь.

Мой пёс Арчи уже ждёт меня у двери, весело повиливая хвостом. Это умнейшая собака породы бернский зенненхунд была подарена мне два года назад благодарным клиентом. Я спас его фирму от разорения, а он преподнёс мне щенка со словами: «Надеюсь, и он тебя когда-нибудь спасёт».

Арчи ещё совсем малыш. Он обожает много двигаться и всегда встаёт рано, чтобы вместе со мной пробежаться по близлежащему парку.

Шнурую кроссовки, на ходу заглядывая в прогноз погоды. Сегодня довольно-таки тепло для осени. Из одежды выбираю шорты для бега и тонкое худи с большим накладным карманом на животе.

— Готов, малыш? — надеваю Арчи поводок, ласково трепля по загривку. Он уворачивается от моей руки, пытаясь её облизать, и задорно лает.

— Тише, тише. А то соседей разбудим.

Бодрым шагом выходим на улицу. Лифтом я принципиально не пользуюсь. И на свой семнадцатый этаж поднимаюсь и спускаюсь пешком.

В парке делаю лёгкую разминку. На площадке пусто. Обожаю это время суток. Спускаю Арчи с поводка. Сделав несколько кругов по лужайке, подбегает ко мне с высунутым языком, мол, побежали.

Активировав режим пробежки на умных часах, стартую. Бегаем мы около часа, не меньше.

К семи утра я уже дома. Контрастный душ. Здоровый завтрак. Чашечка крепкого кофе. Что может быть лучше? Я готов идти и побеждать этот мир!

Малыш Арчи жалобно поскуливает в мою ладонь.

— Ну-ну, парень. Выше нос. После обеда придёт Риса и погуляет с тобой.

Лариса — это моя домработница. Она занимается уборкой дома, гуляет с собакой, закупает продукты по одобренному мной списку и готовит. Также она следит за моими вещами: гладит, стирает и сдаёт их в химчистку при необходимости.

Зачем мне жена, если есть Риса? Как там в той рекламе. Если нет разницы, зачем платить больше?…

В принципе всё, что делает Риса, я умею делать и сам. В этом весь я. Я обязан всё контролировать. Поэтому мой девиз по жизни: «Умею делать всё, а самое главное — делегировать».

Перед глазами у меня живой печальный пример моих родителей. Много лет они живут вместе, как… соседи, что ли. Иногда мне кажется, что люди в них давно умерли. Сначала их связывали дети. Потом — ипотека. Сейчас осталась лишь грёбаная привычка.

Да я с Рисой общаюсь теплее, чем отец с матерью. И на хрен, спрашивается, мне такой геморрой по жизни?

Приезжаю в офис за полчаса до начала рабочего дня. Настя уже здесь. За несколько лет совместной работы она прекрасно изучила мои привычки.

Мой кабинет идеально проветрен. Второй кофе, который я обычно пью около девяти, готов и ждёт меня вместе с протеиновым батончиком на фарфоровом блюдце.

Прохожу на своё рабочее место. Усевшись в кресло, медитирую минут десять, наслаждаясь тишиной и запахом свежемолотых кофейных зёрен. Благодать…

Телефон вибрирует в кармане пиджака, прерывая моё спокойствие. Это Вероника, юрист моего отдела. Что ей надо ни свет ни заря?

Прослушиваю полученное голосовое на быстрой перемотке. Я всегда так делаю, чтобы сэкономить время на более важные дела.

Вероника говорит, что заболела. Больничный оформлен, как надо.

Спрашиваю, какие прогнозы?

Отвечает, что две недели, как минимум, ей предстоит находиться в стационаре.

Чёрт. Вот я так и знал. С этими беременными всегда так. Как только в женщине селится новый человек, она как будто кардинально меняет свои жизненные приоритеты. Работа? Не, не слышали.

Нужно срочно искать нового сотрудника ей на замену. На Веронику больше полагаться нельзя.

Задумчиво пролистываю стопку резюме, лежащих на моём столе.