— А мне нравится эта, — сказала Ана, а затем опустила задницу на стул, одарив меня твердым, блокирующим член взглядом, и я со вздохом поправил свои спортивные штаны и направился к стиральной машине.

Мое сердце все еще бешено колотилось, и я не мог перестать улыбаться. Наверное, я был похож на Анастейшу после того, как ее только что отшлепал Кристиан Грей. Только вместо красной задницы у меня были синие яйца и стояк, который никак не хотел уходить. Спортивные штаны совершенно не скрывали этого, и по тому, как Ана Мария и Роуг теперь перешептывались и хихикали по-испански, у меня возникло ощущение, что это текущая тема обсуждений. Но моему члену нравилось быть в центре внимания в эти дни. И поскольку сладкий аромат киски Роуг все еще покрывал костяшки моих пальцев, ничто не могло испортить моего хорошего настроения. Потому что я только что показал Роуг, какой возбужденной я могу сделать ее меньше чем за две минуты. Так что ей оставалось только гадать, что я смогу сделать с ней за десять.

Сегодня был день оплаты аренды моего трейлера, и все же я сидела здесь, застряв в доме Фокса, пленница, как и всегда. Я имею в виду, ладно, теперь у меня было немного больше свободы, потому что технически мне разрешалось выходить на улицу и гадить, но он также всегда отправлял со мной либо себя, либо кого-то из остальных, так что я пока не особо наслаждалась этой новой предполагаемой свободой. А из-за программы слежения, которую он установил на мой телефон, мне приходилось тщательно следить за тем, куда я иду и что делаю, даже если я выходила одна.

Мне было интересно, сколько внимания он вообще мог уделять этому. Записывал ли он места, куда я ходила, или просто просматривал информацию, если и когда ему это вздумается?

Я застонала при мысли о попытке перехитрить Фокса и перевернулась в постели. Еще даже не пришло время вставать. Клянусь, был еще какой-то нечестивый час, вроде девяти утра или, может, даже восьми. Фу.

Но мне нужно было выбраться отсюда сегодня и отдать Джо свою арендную плату, навестить мой бедный, милый, одинокий маленький трейлер и заверить его, что я его не бросаю. И что еще важнее, я собиралась отправиться в поместье Роузвуд и узнать, помнит ли меня мисс Мейбл.

Пожилая леди, владевшая обширным особняком к востоку от Сансет-Коув, на окраине города, была одной из, если не единственной, взрослой, которую я когда-либо знала, кому, казалось, было на меня не наплевать.

Моя мама была далеким, поблекшим воспоминанием, которая, как мне сообщили, предпочитала свою зависимость от наркотиков своему ребенку, что и привело меня в систему. Я много переезжала с места на место, из одной приемной семьи в другую, прежде чем оказалась в приюте в дерьмовой части города. Что в таком городке, как Сансет-Коув, говорило о многом.

Мэри Бет, которая управляла этим прекрасным заведением для подростков, оказала мне «большую услугу», установив комендантский час в девять вечера, в отношении которого она была безумно строга, кормила пресными и скучными блюдами, которых на самом деле никогда не хватало, чтобы утолить боль в животе, а ее формой общения был крик. Можно с уверенностью сказать, что она не заставила меня почувствовать себя любимой и желанной. Я предположила, что некоторые учителя были добры ко мне на протяжении многих лет, но этого было недостаточно, чтобы действительно что-то сделать с моей ситуацией или вообще узнать меня получше. Но мисс Мейбл застала меня и Чейза однажды ночью на ее территории, и вместо того, чтобы вызвать полицию, она была мила с нами.

Нам разрешалось проводить время в летнем домике на ее обширной территории, а если мы приходили туда днем, она предлагала угощения и лимонад. И нам пятерым удавалось не быть маленькими засранцами — мы делали для нее работу по дому, когда у нас было время, и я любила просто сидеть на просторном крыльце перед ее домом и болтать с ней обо всем и ни о чем. Она была… милой. Пожалуй, единственным по-настоящему хорошим человеком, которого я когда-либо знала. Господь свидетель, Сансет-Коув привлекал не так уж много хороших граждан, особенно в нижней квартал.

Мне нужно было перестать цепляться за сон и смириться с тем, что день начался, поэтому внезапным движением я сбросила с себя одеяло и села прямо.

У меня вырвался крик ужаса, когда я увидела мужчину, сидящего в кресле справа от моей кровати. Мой мозг осознал тот факт, что это был Фокс, только после того, как я бросилась к своей тумбочке, выхватила из ящика пистолет, который хранила там, и направила на него.

— Какого хрена, мудак? — Крикнула я за полсекунды до того, как Фокс набросился на меня, схватил мою руку с пистолетом и швырнул ее обратно на подушку.

От испуга мой палец автоматически нажал на спусковой крючок, но предохранитель был поставлен, поэтому в тишине, которая воцарилась между нами, раздался лишь глухой щелчок, когда он прижал меня к кровати.

Адреналин, гнев и здоровая доза ненависти боролись в моем теле, так что я винила именно их в том, что мой второй кулак взметнулся и ударил его в челюсть.

— Какого хрена ты творишь, Роуг? — он зарычал, хватая меня за другое запястье и тоже поднимая его над моей головой.

Одеяла исчезли, а на Фоксе были только шорты, в то время как я спала в одной из маек Джей-Джея, и моя грудь была опасно близка к тому, чтобы выскользнуть из нее.

— Я? Может, расскажешь мне, что ты делаешь в моей комнате посреди ночи, как какой-то чертов псих?

— Уже почти восемь утра, — отрезал он. — Я был на пробежке и зашел разбудить тебя к завтраку. — Теперь, когда он упомянул об этом, все его скульптурные, мощные мышцы заблестели тонким слоем пота, такого свежего и сексуального, что заставило меня задуматься о перспективе устроить ему еще одну тренировку, раз уж он расположился на мне прямо сейчас. Но нет — он был суперпридурком. Le sigh. (Прим.: Le sigh — невольный вздох разочарования, в переводе с французского)

— Слезь с меня, — потребовала я.

— Откуда у тебя этот пистолет? — он прошипел.

— Твой шкаф — ужасный тайник для оружия, — ответила я с насмешливым взглядом. — А теперь ответь на мой вопрос, почему ты сидел там и смотрел, как я сплю.

Зеленые глаза Фокса чуть сузились. — Потому что я скучал по тебе, — грубо ответил он. — Я скучал по тебе столько, сколько тебя не было рядом со мной, и это чертовски больно, Роуг.

Мое горло сжалось от всех тех слов, которые я хотела выплеснуть на него, от всех оскорблений, проклятий и ненависти, но вместо этого я просто уставилась на него.

Фокс медленно наклонился вперед, и я нахмурилась еще сильнее, когда он сократил небольшое расстояние между нами. Я напряглась, когда у меня возникло ощущение, что он собирается попытаться…

Он повернул голову в сторону, прижимаясь еще теснее, прежде чем его рот нашел впадинку между моими ключицами, и он запечатлел поцелуй на моей коже, а грубая щетина царапнула мою плоть, отчего дрожь пробежала прямо до центра моего существа.

— Прекрати, — выдохнула я, хотя моя спина выгнулась сама по себе, и мои соски задели его обнаженную грудь через тонкую майку, в котороя я была.

— Когда нам было по семь, я ударил Тернера Форбса за то, что он столкнул тебя с брусьев, — сказал он, прежде чем переместил свой рот немного выше по моей шее, и у меня перехватило дыхание, когда он снова поцеловал меня. — А когда нам было десять, я взял школьную тетрадь Ронни Томаса и заставил его сжечь ее, потому что он написал твои инициалы вместе со своими и обвел их сердечком.

— Фокс, — прорычала я — не сексуальным рычанием, потому что в моих венах бушевала ярость без всякой похоти вообще.

Он снова поцеловал меня в шею чуть выше, а его колено прижалось к матрасу между моими бедрами и привлекло слишком много моего внимания.

— Когда нам было по двенадцать, до меня дошли слухи, что Колтен Бакстер собирается пригласить тебя пойти с ним в кино, и я ударил его лицом о стену с такой силой, что выбил ему зуб. — Его губы снова двинулись вверх, прижимаясь к восхитительно чувствительной коже под моим ухом, а я попыталась вырвать свои запястья из его хватки и потерпела неудачу. Его щетина прошлась по моей коже, а за ней последовало горячее прикосновение его языка, и у меня вырвался хриплый, абсолютно не похожий на стон — стон.