— Перестань так на меня смотреть, — отрезала она.

— Как, например? — Спросил я низким тоном, и по ее ноге поползли мурашки, когда мои пальцы снова коснулись ее плоти.

— Как будто ты хочешь утащить меня обратно в свой замок и запереть в башне.

— Но я действительно этого хочу. — Я мрачно улыбнулся, и она на полсекунды прикусила губу, прежде чем выражение ее лица окаменело.

— Я не вернусь в твой дом, Фокс. У меня новый дом.

— Где? На гребаном пляже? — Зарычал, и мой гнев снова начал быстро нарастать.

— Нет, — сказала она. — Там, где мне нравится. Там где, он мой.

Я цокнул языком. — Дом Арлекина — твой. И тебе это скоро понравится.

— Я не хочу жить с тобой. Я вернулась сюда не для того, чтобы быть порабощенной своими врагами.

— Врагами, — усмехнулся я.

Она нахмурилась, а затем поднялась на ноги. — Знаешь что, Фокс? Хочешь сидеть в тени. Вот и сиди, блядь. — Она схватила свою сумку и пнула в меня песком, после чего яростно зашагала по пляжу. Ее собака бросилась за ней, и яд разлился по моим венам, когда я поднялся на ноги и бросился за ней.

— Я предупреждал тебя, Роуг! — Я крикнул ей вслед, и она подняла средний палец в воздух в ответ, но ее шаг заметно ускорился.

Ее друзья кричали ей остановиться, но она продолжала идти, а потом перешла на гребаный бег.

Я выругался, бросаясь в погоню, пока она мчалась по пляжу на всех парах, и девчонка была чертовски быстрой. Я бежал за ней, рыча от разочарования, потому что она была как чертова ракета, когда она повернулась к небольшой группе пляжных домиков и устремилась между ними.

Я отставал от нее на две секунды, мчась между хижинами, и, когда я скрылся в их тени, меня настигла тишина.

— Роуг, — рявкнул я. — Немедленно выходи.

Ответа не последовало, и я скользнул в прохладное пространство за хижинами у каменной стены и двинулся дальше, заглядывая в маленькие проулки между деревянными зданиями, пока искал ее.

Я ходил от хижины к хижине, ругаясь под нос, и мое сердце начинало колотиться от беспокойства, что я снова потеряю ее. Почему она должна была, блядь, продолжать убегать?

Я добрался до последней хижины, свернул в последний безжизненный переулок, и у меня заскрипели зубы, когда я зашагал по нему обратно на пляж. Я оглядел песок, но ее нигде не было видно. Тогда я повернулся обратно к хижинам, сузив глаза. Окно ближайшей из них было слегка приоткрыто, и я ухмыльнулся, поднимаясь по ступенькам на маленькое крыльцо и прикладывая ухо к двери.

— Ш-ш-ш, Дворняга, — донесся до меня ее голос, и я ударил плечом в дверь, распахнув ее настежь.

Роуг драматично вскрикнула, и я бросился к ней, схватив за талию и перекинув через плечо. Она дико брыкалась и била меня по спине, пока я выходил из хижины, а собака лаяла и кусала меня за пятки, пока я шел по пляжу, натягивая футболку на ее задницу, чтобы никто не видел то, что принадлежит мне.

Она боролась со мной всю дорогу до моего пикапа, и я был рад, когда заметил, что Джей-Джей и Чейз вернулись в воду, и мне не пришлось объяснять им, почему я похищаю Роуг. Но если бы она не убежала, мне бы не пришлось этого делать.

Я обошел свой грузовик сзади, сунул руку в кузов и достал оттуда моток веревки, прежде чем бросить ее туда лицом вниз и забраться внутрь, чтобы оседлать ее.

— Ты гребаный ублюдок! — закричала она, когда я связал ей запястья за спиной и для пущей убедительности связал лодыжки. Затем я встал, снова поднял ее и выпрыгнул из грузовика, прежде чем посадить ее на пассажирское сиденье в кабине. Пес глубоко вгрызся в мою лодыжку, и я, ругнувшись, схватил его за шкирку и поднял так, что он оказался на уровне моих глаз.

— У нас с тобой будут проблемы? — Огрызнулся я на него, и он зарычал, а потом его глаза метнулись к Роуг с отчаянной мольбой в них.

Можете считать меня гребаным сумасшедшим, но в тот момент я вроде как почувствовал родство с этим влюбленным маленьким созданием, поэтому я бросил его на колени Роуг, в то время как она продолжала проклинать меня всеми красочными словами, которые знала, прежде чем захлопнул дверь у нее перед носом и обошел машину, чтобы сесть за руль.

Я рывком захлопнул дверь, и она наконец замолчала, глядя на меня со всей своей песочной, радужной сладостью, выглядя при этом такой чертовски горячей, что я наклонился и прижался губами к ее губам. Она прикусила мою губу так сильно, что я почувствовал вкус крови, и рассмеялся, отстраняясь и заводя двигатель.

— Ты на вкус как солнечный свет, колибри.

— А ты на вкус ты как покойник, — проворчала она.

— Нет, я на вкус как твой новый сосед. Привыкай к этому. — Я поехал по пляжу, сигналя Джей-Джею и Чейзу на воде, и они помахали мне на прощание.

Вскоре мы уже были на дороге, направляясь домой. И мне было плевать, что Роуг злилась, как рысь в пчелином гнезде. Она была моей гребаной рысью. И я найду способ приручить ее, пока она не замурлычет у меня на коленях.

— Я всегда, всегда буду ненавидеть тебя, Фокс Арлекин, — сказала она ледяным тоном, призванным задеть меня. И это произошло. Только я ей не поверил. Потому что между нами было слишком много общего. Слишком много дней под солнцем, слишком много общих секретов, слишком много воспоминаний, которые были впечатаны в мое сердце так же глубоко, как и в ее. Ей просто нужно было вспомнить, почему мы все еще принадлежим друг другу.

Я всю обратную дорогу отказывалась разговаривать с Фоксом, пока вкус его крови оставался у меня на языке, а от жара его поцелуя у меня покалывало губы. Пошел он нахуй. Нахуй его дурацкий пресс, как у стиральной доски, и его чертовски красивые татуировки, и его небрежно идеальные волосы, и его бред о том, что я — король-мира.

Мои запястья покалывало от тугой веревки, которая связывала их у меня за спиной, а Дворняга продолжал тихо скулить, прижимаясь ко мне носом, как будто пытался извиниться за то, что не прикончил для меня большого злого волка. Но мне не нужна была ничья помощь, чтобы справиться с этим мудаком. Я была вполне способна сделать это сама.

Мы заехали в подземный гараж, и Фокс выпрыгнул из грузовика, обогнул его, чтобы открыть мою дверь, и ухмыльнулся мне, снова поднимая меня на руки, даже не спросив: ты не возражаешь?

Он перекинул меня через плечо, как мешок с картошкой, и мне пришлось бороться с желанием закричать из-за того, что он обращался со мной как с какой-то гребаной собственностью, которую мог просто таскать с собой по своей прихоти.

Мы направились в дом, Дворняга следовал за нами по пятам, и Фокс швырнул меня на белый диван, уткнув лицом в подушки, в то время как моя задница осталась торчать в воздухе.

Я прокляла его, но мой голос был приглушен тканью подо мной, а потом попыталась подняться, но в основном мне удалось только задрать свою задницу еще выше, как бабуину, жаждущему каких-нибудь действий.

— Если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, могла бы просто попросить, детка, — поддразнил он, схватив меня за бедра и дернув назад, так что я оказалась в вертикальном положении и упала ему на колени, когда он сел на диван.

— Почему ты так поступаешь со мной? — Потребовала я ответа. — Почему ты не можешь просто понять намек и оставить меня в покое? Ты же понимаешь, что заявлять на меня права, как какой-то пещерный человек, ищущий себе пару, — неприемлемая форма ухаживания, не так ли?

— Если бы я собирался заявить на тебя права, как пещерный человек, мой член был бы внутри тебя прямо сейчас, а ты бы умоляла о большем, ненавидя себя за это даже больше, чем утверждаешь, что уже ненавидишь меня, — прорычал Фокс.

Я попыталась вывернуться из его объятий, сопротивляясь, как кошка, пытаясь вырваться, игнорируя ту крошечную частичку своего мозга — или нет, это было больше похоже на прямую мысль моей вагины, которая по иронии судьбы взбесила меня, — которая хотела, чтобы он сделал это и доказал свою чертову точку зрения.