— Развяжи меня, — потребовала я, когда руки Фокса обвились вокруг моей талии.

— Знаешь, мы могли бы здорово повеселиться, если бы ты осталась так связана. А потом ты могла бы притвориться, что у тебя не было другого выбора, кроме как согласиться на…

Я изо всех сил ударила его локтем в живот и поднялась на ноги, пытаясь уйти со связанными ногами.

Фокс встал на ноги позади меня, поймав сзади мои плавки от бикини, когда я подалась вперед и едва не врезалась лицом в серые доски пола. Он рывком поднял меня за них, затем наполовину оторвал от пола и развернул к обеденному столу, где повалил на него лицом вниз.

— Я чувствую, как реагирует твое тело каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, — сказал он, дерзко подходя ко мне так близко, что твердый выступ его члена прижался к моей сердцевине, и когда он вжался в меня, дрожь пробежала по моей спине, и из меня почти вырвался стон, но я с силой сдержалась.

— Фокс, — прошипела я, пытаясь подавить жар в моем теле, в котором были ненависть, похоть и гребаная ярость. Я была так напряжена, так заведена, что была уверена, что кончу на его член в ту же секунду, как он войдет в меня, но я не собиралась поддаваться этому желанию.

— Да, колибри? — Он смахнул мои волосы с лица, чтобы я могла лучше его видеть, когда оглянулась на него через плечо, и его кулак сжался в них ровно настолько, чтобы дать мне понять, насколько он любит грубость.

— Убери от меня свои гребаные руки и развяжи меня прямо сейчас, — прорычала я, подавляя любое желание в своем теле со всей твердостью и решимостью, которые у меня были. Потому что я вернулась сюда не за этим, и я не собиралась позволять ему командовать мной.

Фокс застонал, как будто я всерьез испытывала его терпение, затем отошел от меня, направляясь на кухню и хватая нож. Он разрезал удерживающие меня веревки, освободив сначала мои лодыжки, а затем запястья, и я развернулась к нему, ударив его в челюсть при первой же возможности.

Он оказался на мне в мгновение ока, перевернув меня и опрокинув на обеденный стол на спину, а затем залез на меня сверху и втиснул свои бедра между моих бедер.

Его зеленые глаза потемнели, и я поняла, что смотрю на человека, которого боялись все в этом городе, когда он смотрел на меня сверху вниз, нож все еще был в его руке, и мое сердце бешено колотилось в груди, когда он поднял его.

— Ты думаешь, что действительно так сильно меня ненавидишь? — он усмехнулся, найдя мою руку и вложив нож, который держал, в мою ладонь. Я в страхе наблюдала за ним, когда он повернул лезвие в нашем совместном захвате и прижал его к своему горлу, прежде чем убрать руку и просто посмотреть на меня сверху вниз. — Тогда сделай это. Отомсти и избавь мир от монстра. Мое сердце все равно бьется только для тебя, так что, если ты хочешь вырезать его из моей груди, то давай. Оно твое, каким бы ты его ни захотела.

Я стиснула зубы и уставилась на него, перебирая в уме все до единой причины, по которым я когда-то любила этого мужчину, и понимая, что вместо этого они стали причиной моей ненависти. Он обещал мне весь мир, а потом забрал его, ох, как чертовски легко.

— Пожалуйста, не делайте этого, — взмолилась я, переводя взгляд с одного на другого.

Фокс был подобен статуе, холодный и отстраненный, его разум был непоколебим, решение уже принято.

Я действительно почувствовала, как мое сердце разбивается вдребезги, когда посмотрела в его глаза и не нашла там ничего от мальчика, которого я любила. Только Арлекина, который теперь покончил со мной.

Воспоминания угрожали захлестнуть меня, и боль в моем разбитом сердце обострилась до ослепляющей агонии. Однажды я уже подпустила этих парней достаточно близко, чтобы они сломали меня, и больше никогда не собиралась повторять эту ошибку.

Я надавила на лезвие, заставляя Фокса поднять подбородок, и на его горле появилась кровавая полоса, но клянусь, что его член от этого еще сильнее напрягся между моих бедер.

Но когда я попыталась заставить себя продолжать, чтобы положить конец этим вечным страданиям и поквитаться за все, что они у меня украли, я обнаружила, что меня обездвиживают все те причины, по которым я когда-то их любила. Теперь они были лишь отголоском тысячи воспоминаний, но они были основой того, кем я была. Кем я всегда была. И как бы сильно я ни ненавидела мужчину, возвышающегося надо мной, я знала, что какая-то маленькая, упрямая, глупая часть меня всегда будет любить мальчика, которым он когда-то был.

Я отвела руку и уронила нож так, что он упал со стола, и испустила дрожащий вздох, когда смирилась со своими ограничениями в том, что касается причинения ему боли.

— Мы как прилив и берег, колибри, — тихо сказал Фокс, наклоняясь, чтобы коснуться словами моих губ. — Независимо от того, как далеко отступит прилив, он никогда не сможет удержаться от того, чтобы вернуться за добавкой.

Он подался вперед, как будто собирался попытаться поцеловать меня, но у меня возникло ужасное чувство, что я могу позволить ему, если он это сделает, поэтому я вывернулась из-под него и спрыгнула со стола.

Каждый дюйм моей кожи жил этим болезненным желанием, и мой пульс учащался, пока я отступала от него шаг за шагом, а он смотрел мне вслед с такой уверенностью, которая говорила, что он знал, что я скоро вернусь.

— Если ты — берег в этой аналогии, то можешь считать этот промежуток между нами — морской стеной, — выдавила я. — И неважно, сколько раз прилив будет приближаться к тебе, он никогда не преодолеет этот барьер.

Челюсть Фокса дрогнула, и я отвернулась от него, бросившись вверх по лестнице в комнату, которая предположительно была моей, с колотящимся сердцем и изнывающим от отчаянного желания телом, которому я отказывалась поддаваться.

Добравшись до своей комнаты, я повернула за собой замок и направилась прямо в ванную. В тот момент, когда я закрыла дверь, я прижалась к ней спиной и скользнула пальцами прямо под влажные плавки бикини, чтобы поласкать свою ноющую сердцевину.

Я издала тихий стон облегчения, дразня свой клитор и погружая пальцы во влагу между бедер.

Мои глаза закрылись, и я отказалась думать об этом блондинистом ублюдке или о том, как он завладел моим телом. Я не думала о том, каким твердым и толстым был его член, когда он прижимался ко мне, и я не обращала внимания на то, как чертовски привлекательно выглядела та V-образная форма мышц, которая скрывалась под его джинсами, когда он возвышался надо мной.

Его запах поднялся, окружая меня, от футболки, которую он заставил меня надеть, и я громко застонала, когда сильно кончила, проваливаясь в забытье с парой пронзительных зеленых глаз, смотрящих на меня из глубины моего собственного разума.

К черту Фокса Арлекина. К черту его за все, чем он мог бы быть, и за все, что он разрушил. К черту его за то, что он разозлил меня, возбудил и довел до такого состояния, что мое собственное тело предало меня. Но больше всего — за то, что он думал, будто может заполучить меня. Потому что, если и было в этом мире что-то, в чем я готова была поклясться больше всего на свете, так это в том, что этого никогда не случится.

Фокс Арлекин, возможно, и был правителем этого маленького кусочка ада, но я никогда не буду ему принадлежать.

***

Я лежала на животе у бассейна в дурацком доме Фокса, совсем без одежды, чтобы загореть, играя в игры на телефоне Джей-Джея и слушая «Riptide» by Vance Joy в его наушниках. Я сделала звук погромче, чтобы не слышать, как кто-то зовет меня по имени, пока я лежала здесь, надувшись… и строила планы. Потому что не было ни малейшего гребаного шанса, что я останусь здесь, как какая-то чертова собственность, запертая в целости и сохранности, где никто не сможет со мной поиграть.

Сейчас я не слышала ни слова из того, что говорил Фокс, который пытался привлечь мое внимание, стоя надо мной и чертовски громко выкрикивая мое имя. Он мог бы разговаривать с моей задницей, мне было все равно.