— Давай вернемся в дом и поговорим об этом, — потребовал он. — Может быть, тогда ты поймешь, как мы…

— Я слышал, что горячая девушка с волосами единорога выиграла конкурс мокрых футболок, а я каким-то образом пропустил шоу, — крикнул Джей-Джей, обогнув клуб и подойдя к нам.

Я посмотрела на него как раз в тот момент, когда он бросил мне пачку денег, и я автоматически поймала ее.

— Спасибо, — сказала я, подавшись вперед так, что оказалась прижатой к Фоксу, и заставила его отступить, чтобы дать мне встать. — Может, мы уже свалим отсюда?

— Я еще не закончил с тобой разговаривать, — потребовал Фокс. — Нам нужно это обсудить. И я не позволю, чтобы тебе сошел с рук этот маленький трюк. Нам давно пора установить гребаные правила, и я устал притворяться милым.

— Прекрасно, — отрезала я. — Давайте выложим все карты на стол и выясним, что к чему.

— Я напишу Чейзу и попрошу встретить нас дома, — ответил Фокс, направляясь открывать дверь рядом со мной. — Залезай в грузовик, Роуг.

— Я поеду с Джей-Джеем, — холодно ответила я. — В любом случае, он всегда был моим любимцем.

Джей-Джей широко улыбнулся на это и двинулся вперед, чтобы обнять меня за плечи и повести к своему оранжевому GT. Дворняга понял намек и запрыгнул внутрь с радостным гав.

Я молча скользнула на свое сиденье, оглянувшись на Фокса только после того, как пристегнула ремень безопасности и откинулась на мягкую кожу. Он уже был в своем грузовике, в темных очках, и его рот сжался в твердую линию, когда он выехал с места и помчался прочь по направлению к дороге.

— Что ж, — сказал Джей-Джей, садясь за руль и оценивающе разглядывая мою мокрую футболку. — Это будет интересно.

Фокс отправил мне сообщение с просьбой встретиться с ним и Джей-Джеем у дома, и я вышел из спортзала в серой спортивной майке и джинсах, подошел к своему мотоциклу «Suzuki» и перекинул ногу через седло. Считайте меня придурком, но я не всегда надевал шлем. Если бы я сегодня упал, то разбил бы свою голову об асфальт, на что мне было глубоко насрать. Я был почти уверен, что так было примерно с того времени, когда Роуг вырвала мое сердце, Лютер превратил меня в убийцу, и моя жизнь пошла прахом.

Очевидно, я не был склонен к самоубийству. Но я упивался удовольствиями этого мира, как будто они могли исчезнуть, потому что теперь знал, как быстро можно лишиться всего хорошего. С того момента, как я понял, что должен был рассказать Роуг о своих чувствах к ней, пока не стало слишком поздно, я поклялся никогда больше не совершать подобной ошибки. Так что теперь, если я хотел чего-то, я брал это. А если это доставляло мне острые ощущения или возбуждало меня, я получал это еще быстрее.

Я мчался по Миле, ветер обдувал меня, донося запах моря и последнего улова рыбаков, а адреналин бурлил в моей крови. Я любил этот чертов город. Я любил волны и пирс, скалы и рыб. Я даже любил кровь, проливаемую по ночам, и опасность, таящуюся в тенях. Сансет-Коув был раем для мечтателей и кошмаром для трусов. И это было мое любимое место на земле.

Я промчался мимо «Игровой Площадки Грешников», и мой взгляд привлекло колесо обозрения на конце громадного пирса, когда солнце отразилось от металла. Когда-то ходили разговоры о том, что мэр снесет все это строение, и мы с друзьями умоляли Лютера Арлекина спасти его. Он сказал, что мы сами должны с этим разобраться, и это привело нас к самой первой крупной взятке. Приятно было иметь в кармане богатых засранцев. Когда-то у меня там не было ничего, кроме песка, а теперь вместе с пачкой наличных я держал там целую коллекцию влиятельных ублюдков. Когда-то я бы отдал каждый пенни, прошедший через мои руки за последние десять лет, чтобы сделать Роуг Истон своей. Но не теперь. Теперь ей нужно было вернуться туда, откуда она пришла, пока она не испортила все то хорошее, что мы наконец построили.

Я думал, что мои раны превратились в поблекшие шрамы, когда дело касалось ее, но теперь я снова столкнулся с ней, и оказалось, что эти раны открылись и начали кровоточить. И я знал, что чем дольше она будет здесь оставаться, тем хуже будет. Я не хотел, чтобы мое сердце разбилось во второй раз, и уж точно не собирался смотреть, как она снова разбивает сердца Фокса и Джей-Джея.

Я подъехал к главным воротам Дома-Арлекин, и Родригес с Пистоном кивнули мне, открывая их. Я прибавил скорость на подъездной дорожке и въехал в гараж, слез с седла, опрокинув подножку, и провел рукой по своим вьющимся волосам, чтобы немного пригладить их. Я взбежал наверх, толкнул дверь, и из кухни до меня донеслись голоса.

Я прошел по коридору, зашел в комнату, и моя челюсть сжалась при виде Роуг там. И не только потому, что от ее вида просто дух захватывало, но и потому, что она вернулась в этот дом. Снова. В самом сердце нашего дома. В нашу команду.

Джей-Джей готовил «Маргариту», как будто это был какой-то женский книжный клуб, и у меня заскрежетали зубы. Я скрестил руки на груди и поднял бровь, глядя на Фокса в ожидании объяснений.

— Мы собираемся рассказать Роуг правду, — сказал он своим командным тоном, а затем подтолкнул ко мне бокал «Маргариты» через весь остров.

Я посмотрел на Роуг, и она уставилась на меня в ответ, ожидая, что я подниму шум. Но на этот раз я не собирался. Потому что эта идея на самом деле имела большой смысл, поэтому я схватил напиток и сделал большой глоток, не в силах оторвать глаз от нее в этом крошечном черном бикини. Роуг отмахнулась от предложения Джей-Джея выпить и налила себе стакан воды, прежде чем Фокс мотнул головой и вышел во внутренний дворик. Очевидно, ожидая, что мы последуем за ним.

Джей-Джей вышел на улицу с кувшином «Маргариты» и своим бокалом, а я на мгновение остался с Роуг, заметив, что ее щеки слегка покраснели. И точно знал, что это означало.

— Ты пьяна, — невозмутимо ответил я.

— И? — спросила она тем бесстрастным тоном, который быстро проникал мне под кожу.

— И ты уверена, что сможешь выдержать этот разговор без ясной головы?

— Моя голова кристально чиста, Чейз, не беспокойся об этом. — Она тряхнула волосами и направилась на улицу со стаканом воды и маленькой собачкой, следовавшей за ней по пятам, оставив меня хмуро смотреть ей в спину. И на ее задницу в этих коротких шортах. А потом снова на ее спину, где мой взгляд упивался видом ангельских крыльев, которые она вытатуировала по обе стороны позвоночника, прямо до самой задницы. Ради всего святого.

Я последовал за ней, мое сердце неровно колотилось. Я был более чем счастлив рассказать ей о той ночи, когда она ушла, и развеять ее проблему с эти дерьмовым отношением. И надеялся, что это сделает нам всем одолжение и напомнит Фоксу и Джей-Джею, как они были сломлены, и заставит их вспомнить то дерьмо, с которым нам пришлось столкнуться из-за нее.

Фокс сидел за круглым столом под большим кремовым зонтиком, Джей-Джей — рядом с ним, а Роуг — напротив них, с дворнягой, свернувшейся калачиком под ее стулом. Я плавно опустился по другую сторону от Фокса и достал из кармана сигареты, а затем закурил.

Джей-Джей взял пачку со стола, тоже закуривая, и я нахмурился, глядя на него.

— Мне понадобится одна для этого разговора, — ответил он на мой вопросительный взгляд, и я действительно не мог с этим поспорить. Хотя он теперь не часто курил, так что я предположил, что он действительно, должно быть, беспокоился о том, как все пройдет. Но не я.

— Итак, что ты хочешь знать? — Фокс спросил Роуг, и я немедленно выпрямился, качая головой.

— Нет, — прорычал я, прежде чем Роуг успела ответить. — Этот разговор не пройдет на ее условиях. Она должна знать, через что мы прошли.

— О да, как, должно быть, тяжело тебе было бросить меня и игнорировать, пока ты устраивался в своей новой жизни Арлекинов, — сказала она ледяным тоном, и ее взгляд был таким же холодным, как и тон.