Пожилые женщины могут быть стильными и чертовски сексуальными. Но та, напротив которой я сейчас сидел, слишком старалась быть и той, и другой, но не смогла быть ни тем, ни другим. Не то чтобы моя улыбка выдавала это больше, чем то, как я проводил пальцами по своим волосам цвета воронова крыла и напрягал бицепс каждый раз, когда ее взгляд скользил по моему телу. Она представляла меня сегодня вечером в своей постели, ее руки так и чесались развернуть маленький грязный подарок, который она сама купила. Она думала, что здесь она главная. Бывшая бизнесвумен, у которой уйма времени, слишком много денег и жажда мужчин помоложе. Я соответствую ее грязным фантазиям. Очевидно, корейско-американские мужчины возбуждали ее. И, к счастью для нее, я был выставлен на продажу. Но чего она не знала, так это того, что сегодня вечером повезет именно мне.

Остальные пафосные люди в ресторане с видом на океан, вероятно, предполагали одну из двух вещей. Ложь: что я ее внук. Или правду: что я чертовски дорогой эскорт, который выжимает из нее деньги за ночь с красавчиком, то есть мной. Но как бы ни были приятны пять тысяч долларов, свернутые в трубочку после того, как я отключусь, натяну резинку и заставлю старушку визжать, я был всего лишь жадным ублюдком, жаждущим немного большего сегодня ночью.

— Ты не прокомментировал мое платье, Эгберт, я купила его специально для тебя, — промурлыкала она, проводя рукой по шее, ее пальцы коснулись сочного бриллиантового ожерелья на ней, прежде чем опуститься ниже, к загорелой ложбинке между грудями. Внимание: Эгберт — это не мое имя. Очевидно. Мне нравилось придумывать самые нелепые имена для эскорта, которые только можно было выдумать. Например, Эгберт Дикингтон. Или Роджер МаКвикли. И мое любимое — Сенди Боул.

Я ухмыльнулся, и мой взгляд задержался на бриллиантах на ее шее немного дольше, чем следовало, прежде чем я сосредоточился на ее синем платье. Нет, оно было зеленым. Виноват. — Ты выглядишь съедобно, Касандра. — Как пережаренная лазанья, приготовленная слепым бродягой.

Первое правило жизни в тихоокеанском городке Сансет-Коув, где печет солнце: солнцезащитный крем. На самом деле это было не так уж трудно усвоить. Но многие пенсионеры из верхней части города выглядели как пережаренные во фритюре цыплята после целой жизни здесь. И не те аппетитные, от которых слюнки текут. А такие, которые, как вы подозревали, на самом деле могли быть жареными во фритюре крысами. Жестковато? Возможно. Однако, по моему скромному честному мнению, богатые люди заслуживают небольшой насмешки. Они жили в десяти милях от одного из беднейших мест в США, и эти бриллианты могли бы решить чертовски много проблем для чертовски большого количества людей. В частности, моих проблем.

— Опустите свои гребаные головы и вытащите кошельки! — громкий голос прорезал воздух, и люди начали кричать, когда парень в лыжной маске вошел в ресторан, размахивая пистолетом. Адреналин заструился по моим венам.

Кассандра завопила, когда парень направился к нам, а я вскочил со своего места, схватился за спинку стула и с героическим воплем швырнул его в его сторону. Он отбил его, и тот упал на пол, его пистолет нацелился на меня, а темно-зеленые глаза вспыхнули за лыжной маской. Он налетел на меня, как надвигающийся шторм, схватил за затылок и приставил дуло пистолета прямо мне между глаз. Мое сердце бешено заколотилось, когда я упал перед ним на колени, поднимая руки в знак капитуляции.

— Все наполняйте сумку деньгами и драгоценностями, или я вышибу мозги красавчику! — рявкнул он, швыряя тканевую сумку в Кассандру, и она вскрикнула, вздрогнув всем телом, так что ее поджаренные солнцем сиськи чуть не выскочили из платья. — Сделай это! — взревел бандит, и она дрожащей рукой сняла кольца, бросив их в сумку, прежде чем бросить туда же и свою сумочку. Ожерелье — мое ожерелье — последовало за ней, и парень схватил сумку, бросив ее на соседний столик. Все поспешили наполнить ее, в то время как официанты призывали людей подчиниться. Когда сумка была готова лопнуть, он поднял ее, поднял меня за шиворот и подтолкнул к двери.

— Никому не двигаться, пока я не выйду отсюда или начну стрелять, — предупредил он, и мое сердце бешено заколотилось в груди, когда он ткнул пистолетом мне в позвоночник и повел к выходу, сцепив мои руки за затылком.

Как только мы переступили порог стеклянных дверей, меня обдало теплым бризом со вкусом океана, голливудских звезд и зеленых-призеленых денег. Стрелок повел меня через улицу в переулок, подальше от камер наблюдения, и я опустил руки с затылка, оглядываясь на него через плечо с кривой усмешкой.

— Привет, брат.

— Пошли, Джей-Джей, — твердо сказал Фокс, опуская пистолет, и мы побежали бок о бок.

Когда мы свернули налево в соседний переулок, я разразился диким смехом, и фары вспыхнули, привлекая наше внимание к ожидавшему нас потрепанному синему «Форду». Мы рванули к нему, я завопил, и мы нырнули на заднее сиденье, врезавшись друг в друга, когда Фокс захлопнул за собой дверь, а Чейз вдавил педаль газа в пол. Нас вдавило в сиденья, когда мы уезжали, и у меня заболел живот от смеха.

Фокс сорвал с себя лыжную маску, и его растрепанные темно-русые волосы упали ему на глаза. Я смахнул их с его чертовски красивого лица и поцеловал его в лоб, от волнения ударяя кулаком в грудь.

Фокс взъерошил мне волосы и с ухмылкой оттолкнул, бросив тяжелую тряпичную сумку ко мне на колени, придавив ей мои причиндалы.

— Ублюдок, — проворчал я, но не мог же я сильно злиться, когда вес сумки означал, что мы только что получили внушительный приз.

— Вы достали его? — Чейз позвал с водительского сиденья, и запах дыма наполнил машину, когда он закурил сигарету в честь победы.

— Да, чувак. И еще кучу всего в придачу, — сказал я, доставая из сумки бриллиантовое колье и со стоном надевая его на шею, застегивая на замок.

— Верни его в сумку, Джей-Джей, — скомандовал Фокс, как всегда, гребаный босс, но я просто притворился, что перекидываю фальшивые волосы через плечо.

— Сними его с меня своими зубами, плохой мальчик, — я изобразил свой лучший женский голос, и он фыркнул, а Чейз зашелся смехом впереди.

— Тебе нравится грубость, да? — Фокс набросился на меня, опрокинув на сиденье, и нанес мне несколько ударов в бока, которые я отбил.

— Оно мое. Она была моей целью, — поддразнил я.

— Ты знаешь правила, — прорычал Фокс, и его лесные зеленые глаза сузились, глядя на меня, пока он строил из себя придурка.

— Да, знаю я. — Я отпихнул его, ухмыляясь. — Просто дурачусь, братан.

Фокс был не только боссом, но и специалистом по деньгам. Он подсчитал все, что мы заработали за сегодня, с точностью до десятичной запятой и проследит, чтобы половина была поровну разделена между нами тремя, а другая половина отошла империи Арлекинов. Таковы были правила. И наши правила были скреплены кровью и братством. Ничто не могло сломить нас троих, потому что наш кодекс был железным. Он делал нас одними из самых влиятельных людей в самой могущественной банде в Сансет-Коув.

Однако какое-то время мы не увидим отдачи от этой работы. Это дерьмо нужно было еще продать на черном рынке, но только после того, как все новостные репортажи исчезнут из памяти и люди перестанут охотиться за украденным у них барахлом. Потом, когда все будет продано и обналичено, все эти деньги будут отмыты через наш бизнес. Часть я пропускал через свой стрип-клуб, часть Чейз — через свой спортзал, а остальное Фокс делил между всеми мелкими предприятиями, к которым мы приложили руку в Сансет-Коув. А их была чертова тонна.

Полицейская машина пронеслась мимо нас по улице, синие и красные огни на мгновение осветили весь салон автомобиля, и я издал радостный возглас, когда за ней последовала еще одна.

Ничто не могло сравниться с кайфом от работы, и я перегнулся через передние сиденья, подключил телефон и включил «Hot Stuff» Донны Саммер, врубив музыку так, что она отдавалась у меня в ушах. Я покачал бедрами, танцуя почти так же хорошо, как в своем клубе, под эту песню, прижимаясь промежностью к водительскому сиденью.