— Когда нам было четырнадцать, я столкнул Оскара Фолкнера с байка и сломал ему руку, чтобы занять его место в качестве твоего партнера по лабораторной, — прорычал он, проводя губами по моей челюсти, и по какой-то причине, хотя я никогда не знала, что он сделал что-либо из этих вещей, я знала, что это правда, я просто понятия не имела, что я должна была думать об этом.

— Я предупреждаю тебя, Фокс, — процедила я сквозь зубы, собираясь дать ему отпор, поскольку мой гнев на него рос, пока он пытался доминировать надо мной.

— Когда нам было по пятнадцать, Майк Гаскалл собирался попросить тебя пойти с ним на зимний бал, поэтому я сломал ему нос, — пробормотал он, и его губы оказались в опасной близости от моих, пока он прокладывал дорожку поцелуев вдоль моей челюсти.

— Почему? — Спросила я, потому что его глупые истории невольно возбудили во мне любопытство.

— Потому что ты моя, колибри. И я бы никогда не подпустил к тебе другого парня. Единственные, кому я делал поблажки, были мои парни. И даже тогда я бы сделал все, чтобы удержать их, если бы мне показалось, что они пытаются переступить эту черту с тобой. — Он сказал это так серьезно, так буднично, как будто он не был похож на гребаного психопата, и для него было совершенно приемлемо просто решить, что я принадлежу ему, даже не спросив, что я об этом думаю. И это словно раздуло пламя моей ярости из-за всего, что он со мной сделал. — И как только ты перестанешь пытаться бороться с этим, ты увидишь. Мы подходим друг другу, Роуг, всегда подходили. Это ты и я, колибри.

Его губы добрались до уголка моего рта, и он явно воспринял вырвавшееся у меня рычание как поощрение, когда прижался своим ртом к моему в горячем и настойчивом требовании.

Но он чертовски заблуждался, если думал, что так легко завоюет меня и просто подчинит своей чертовой воле, как ему заблагорассудится.

Я откинулась на подушки, затем качнула головой вперед, чтобы треснуть его по носу своим черепом.

Фокс с проклятием дернулся назад, едва избежав удара, и я для пущей убедительности заехала коленом ему по яйцам, прежде чем выкарабкаться из-под него, когда он со стоном боли скатился с меня.

— Как бы от этих историй у меня не потеплело на душе, Барсук, — прорычала я, пятясь от него. — Ты забыл самую важную из всех. Когда нам было по шестнадцать, ты втоптал меня в грязь и сказал, что я никто. Ты посмотрел мне в глаза и вырвал мое гребаное сердце из груди, и позволил этому ублюдку утащить меня прочь, как будто я для тебя вообще никто и никогда ничем для тебя не являлась. Так что можешь оставить свои дерьмовые признания при себе. Они мне не нужны. А девушка, которая, возможно, хотела бы их услышать, давно мертва.

Я повернулась и выбежала из своей комнаты, захлопнув дверь у него перед носом, когда он встал и погнался за мной, а я поспешила вниз по лестнице на кухню.

Джей-Джей был там, выглядя так, словно он тоже был на пробежке, и раскладывал по тарелкам тосты, после чего уселся за барную стойку для завтрака. Я запрыгнула на свободное место рядом с ним, одарила его улыбкой, вспомнив, как застонал Фокс, когда я ударила его коленом по яйцам и принялась за тост, сидя рядом с ним.

— Ты рано встала, красотка, — прокомментировал он.

— У меня в комнате завелся Барсук, — объяснила я, жадно откусывая от своего тоста, как раз в тот момент, когда вошел Фокс, поправляя свои поврежденные причиндалы и уставившись на меня своими зелеными глазами. — А ты знал, что он прокрадывался ко мне в комнату и подсматривал, как я сплю, как чертов псих? — Потребовала ответа я.

— Серьезно? — Спросил Джей-Джей, и Фокс просто смерил его бесстрастным взглядом.

— Не лезь не в свое дело, Джей, я сам могу разобраться со всем, — отрезал он.

— А что это за страдальческое выражение лица? — Спросил Джей-Джей, и я ухмыльнулась над своим тостом, глядя на предмет разговора, который снова был виден через шорты Фокса. И он выглядел опухшим. Или, нет, он был таким же большим, как и в прошлый раз, когда увидела его Ч через шорты. Черт возьми.

— Я сказал, не лезь не в свое гребаное дело, — прорычал Фокс. — И это мой гребаный тост? — Он обвиняюще указал на меня пальцем, и я опустила взгляд на еду, которую уже наполовину уничтожила. На самом деле было гораздо логичнее, что это был его тост, а не мой.

— Нет? — Спросила я, и Джей-Джей фыркнул от смеха.

Фокс сердито хмыкнул и отвернулся, чтобы взять хлеб и запечь его в тостере. В тот момент, когда он это сделал, Джей-Джей взял меня за подбородок, повернул к себе и захватил мои губы своими, отчего мир пошатнулся, а мое сердце выскочило из груди, когда жар опалил меня настолько, что сжег изнутри.

А я и не подозревала, что потрясающее представление прошлой ночью на сушилке в прачечной было не разовым и что, возможно, это станет обычным делом, но, когда его язык проник в мой рот, я обнаружила, что у меня нет абсолютно никаких возражений против этой идеи.

Это было слишком коротко и закончилось слишком быстро, когда он снова отпустил меня, и мы оба посмотрели в сторону Фокса, прежде чем он снова повернулся к нам с ворчливым барсучьим выражением лица.

— Я хочу сегодня прогуляться одна, — объявила я, решив, что с таким же успехом могу покончить с этим, раз уж Фокс итак уже был зол на меня.

— Нет, — отрезал он.

— Ты сказал, что если я буду пользоваться этим дурацким телефоном, то у меня будет больше свободы. Так что перестань вести себя так, будто я принадлежу тебе, и позволь мне выйти, — потребовала я.

Фокс открыл рот с явным намерением еще немного поспорить, но Джей-Джей опередил его.

— Просто отпусти ее, чувак. Ты обещал ей. К тому же ее машина здесь, так что нет причин не пускать ее…

— Куда ты хочешь пойти? — Спросил Фокс.

— В аптеку за презервативами, — ответила я, пожимая плечами. — А потом я собираюсь найти кого-нибудь для секса, желательно на публике.

— Уморительно, — невозмутимо ответил Фокс.

— Ты меня отпускаешь или как? Потому что меня начинает серьезно тошнить от этого дерьма, Фокс. Ты обещал мне свободу, так освободи меня, черт возьми.

— Вообще-то я обещал тебе телефон, машину и немного времени вне дома…

Джей-Джей бросил в него корочкой и требовательно посмотрел, а Фокс разочарованно вздохнул.

— Ладно, прекрасно. Но я хочу, чтобы ты вернулась сегодня вечером в разумное время, — раздраженно сказал Фокс. — Иди собери свое барахло, и я покажу тебе машину.

Я ухмыльнулась, как торжествующая стерва, борясь с желанием наброситься на него из-за ерунды о «разумном времени», потому что на самом деле это меня вполне устраивало. «Разумное время» было расплывчатым понятием, которое я была достаточно счастлива выбрать для себя, и я была почти уверена, что сочту разумным вернуться в какой-то момент завтра. Или, может быть, послезавтра.

Я поспешила наверх и разыскала кое-что из одежды, остановив свой выбор на милом облегающем платье с черными черепами, напечатанными на белой ткани, в паре с белыми туфлями, затем оставила свои радужные волосы волнами, спускающимися по спине, и напоследок нанесла помаду розового цвета оттенка жвачки.

Когда я спустилась вниз, парни уже покончили с едой, и я практически вприпрыжку направилась к двери гаража, а Дворняга следовал за мной по пятам.

— У тебя с собой мобильник? — Потребовал Фокс, и я достала его, продемонстрировав ему розовое устройство и язвительно закатив глаза.

— Я и трусики не забыла надеть, — огрызнулась я в ответ, и он сердито посмотрел на меня, прежде чем направиться к двери гаража.

Джей-Джей придвинулся ко мне, его рука скользнула под подол моего платья, и у меня перехватило дыхание, когда он провел пальцами по задней поверхности моего бедра, прежде чем обхватить мою попку своей большой ладонью, а его пальцы поиграли с краем моих кружевных стрингов. — Просто проверяю, — выдохнул он, заставив меня рассмеяться, когда мы последовали за Фоксом, который направился в гараж.

Мое сердце бешено заколотилось, когда мы спустились в открытое пространство под домом, и мой взгляд упал на красный «Jeep Wrangler» с откидным верхом, припаркованный там со снятым верхом, готовый и ожидающий меня.