«Я отомщу Магнусу Ванитасу, я отомщу Ванитасу, я отомщу…» — звучало в голове набатом, по кругу, снова и снова, пока слова не утратили смысл, не стали внешним шумом.

— Мне некому мстить! — прорычала Люция идиотской метке, магии, Духам. Кто там ответственный за клятвопреступников?! — Уйди, уйди! Магнус мёртв! Мёртв, слышишь?.. Он не убивал их. Он не виноват. Тырф хэк!

Боль лавовой волной прокатилась по телу. Люция сжалась в комок и уткнулась носом в подушку. В глазах защипало против воли.

Как ей избавиться от клятвы? Кому ей теперь мстить?

От новой вспышки она потеряла сознание.

…А очнулась на боку, связанная лоскутами собственной ночнушки, как олениха на охоте. С мокрыми щеками, пеной у рта, в подозрительно знакомой темной спальне и с ужасно ноющими шрамами на левой руке.

— Пришла в себя? — спросил над ухом Далеон, и она ощутила, как конечности, что лианами оплетали её, ослабляют хватку, а вот нечто твёрдое продолжает прижиматься пониже спины.

— Какого?..

Замок окутывала тишина.

Абсолютная, невозможная, мертвая. Она давила на уши, проникала под кожу, тревожила душу.

Король шёл по пустынному коридору и осматривался. На первый взгляд всё было в порядке, вазоны педантично расставлены по правой стене, розы в них свежие, красные, как кровь. Ни пылинки, ни соринки, только тяжелые головки цветов беззвучно покачиваются на сквозняке и роняют росу, будто слезы.

Но Далеон помнил, что центральная дверь была распахнута, ветер свистел в петлях и задувал в холл снег. Король собирался отыскать слуг ответственных за уборку и сделать им выговор (нельзя же так халатно относиться к обязанностям! кто-то же может простыть или поскользнуться да разбиться), но сколько бы не звал — никто не явился.

Замок словно вымер. Только эхо его голоса и шагов разбивалось о высокие своды.

Он заметил на полу мокрые следы от ботинок и решил пойти по ним. Кто-то же их оставил?

Впереди показался Бальный зал. След обрывался перед приоткрытой створкой.

Со зловещим предчувствием и гулко колотящимся сердцем, Далеон тихо толкнул дверь и шагнул в полумрак.

Первое, что бросилось в глаза — разруха, заметенная снегом. Тусклый дневной свет лился через распахнутую дверь в сад и широкие разбитые окна, от которых остались лишь чёрные обожженные рамы. Перила балконов местами сломаны, точно в них врезались пушечные ядра. Позолота оплавилась, как и канделябры. Стены и некогда белые колонны покрывала сажа и…

Под подошвой что-то хрустнуло. Далеон поднял ногу и увидел кость.

Желудок сжался.

Взгляд тут же выхватил подозрительные тёмные пятна и кули, которые он сперва принял за крупные куски колонн, запорошенные снегом.

Это оказались тела. Серые, окоченевшие и жёсткие, как камень. Под ними растекались лужи засохшей крови, она же брызгами расписывала стены, обломки, мраморные плитки пола.

Далеон заметил у ступенек к креслу-трону тело. Оно лежало сломанной куклой и выделялось на фоне серости ярким пятном: сине-чёрные одежды, алые брызги на белой коже, тёмные кудри на снегу.

— Н-нет, — вымолвил юноша в мёртвой тишине, и голос прокатился эхом по запустелой зале.

Как в трансе он двинулся к неподвижной фигуре в окружении костей. Под её лопатками раскинулся порванный плащ, что напоминал изломанные крылья бабочки.

Язык прилип к нёбу.

— Не верю!

В шаге от цели ноги Далеона подкосились. Он рухнул на колени и на четвереньках подполз к телу, быстро, отчаянно, словно от этого зависела его жизнь. В горле встал ком, кровь шумела в ушах, заглушая все звуки.

Дрожащий рукой король стер с хладного лица девушки иней и, как показалось в первый миг, сердце пропустило удар.

Люция смотрела на него распахнутыми в ужасе глазами. Стеклянными, застывшими. Мертвая синева их особенно выделалась под слоем запекшейся крови.

А горло было разорвано.

— НЕЕЕТ! — закричал он и проснулся.

Люция сидела на нём в белой камизе. Чёрные волосы серебрились в холодном свете луны, а льняная ткань просвечивала её тонкий стан.

Далеон опешил: решил, что всё ещё спит. Или бредит. Высокомерная десница не могла явиться сюда добровольно, да ещё и залезть на него сверху в весьма провакативной позе.

А в следующий миг расслабленное лицо девушки исказила маска ярости. Издав боевой клич, она воздела над головой кинжал, сверкнувший сталью близара, и опустила вниз, прямо ему в грудь.

Далеон инстинктивно ударил фарси по больной руке. Клинок вылетел и упал на пол со звоном. Люция взвыла раненой волчицей и схватилась за воспалённые рубцы.

Король сбросил её на кровать.

— Какого Тырха?!

Он пыхтел от возмущения и шока. А ещё испугался, что переборщил с силой.

— Если хотела свергнуть меня — могла просто сказать. Мне не сдался этот треклятый трон! Слышишь? — он осторожно коснулся её плеча. Девушка резко глянула на него совершенно бешеными глазами, в которых застыли злые слёзы, а зрачок вытеснил почти всю радужку.

Люция оскалилась и коброй бросилась на него, метя зубами в горло.

Юноша резко отпрянул и перехватил её за щёки. Фарси начала шипеть, рычать и вырываться. Царапала запястья, как яростная кошка, пиналась и брыкалась. Далеон стойко терпел и пытался понять, что на неё нашло.

«Опоили?» — подумал он. — «Каким-то новым ядом?».

Вызывающим агрессию, например.

А если она умрёт сразу после приступа? Если сердце остановится?

— Тырф хэк! — тихо выругался юноша и уронил «десницу» на кровать. Вжал брыкающуюся заразу в матрас, навалился сверху и зарыскал взглядом по ложу, ищя, чем бы её связать.

Она ощутимо лягнула его пяткой в пах. Далеон охнул и завалился на бок, сгибаясь пополам и цедя ругательства сквозь зубы. Девчонка тут же подскочила на колени и принялась озираться в поисках кинжала. Нашла и решила спрыгнуть с постели.

— Ну, уж нет! — рыкнул Далеон и схватил её за лодыжку, дёрнул на себя. Люц вскрикнула и упала на живот.

Король, словно спрут, тянущий жертву на дно, подтащил её ближе. Прошёлся когтями по ногам и бёдрам, задирая подол до лопаток, и тут же порвал его на лоскуты. Люция взвизгнула. Она ещё долго рычала и вырывалась, но исход битвы был предрешён — Далеон связал её. А для надёжности ещё и накрепко оплёл руками и ногами.

Девчонка выла, хныкала и билась в путах, пока не выдохлась окончательно и всё равно, судя по гневному сопению, не смирилась с поражением.

Далеона чувства дикарки мало заботили: он напряжённо размышлял, чем ещё может ей помочь. Если её отравили… Сунуть два пальца в рот?

— Ай! — поморщился, когда она с силой укусила его. — Зубы не сломай, вреднючка. Мне-то наплевать. А тебе без зубов станет сложно соблазнять молодого графа. Хотя… — он довольно сощурился. — Давай-давай, грызи!

Она грызла, он млел, зарывшись носом в кудри, но не забывал чутко отслеживать её сердцебиение, чтобы случись что сорваться с места и понести её к лекарям, целителям, кому угодно лишь бы спасли.

Её мёртвые глаза ещё стояли перед его внутренним взором.

Далеона передёрнуло.

А Люция перестала кусать его пальцы, затихла. Спустя секунду дыхание её ускорилось, как и сердцебиение.

— Пришла в себя? — настороженно спросил юноша и ослабил хватку, чтоб приподняться на локте и заглянуть ей в лицо.

— Какого?.. — испуганно выдохнула Люция. Как будто правда не помнила и понимала, что происходит. А может, так и есть? И тут же разозлилась: — Ты что устроил?!

— Чегооо? Это моя реплика! — возмутился он. — Играй по сценарию. Ты пыталась меня…

Многозначительная пауза.

— Ч-что? — сбледнула Люц и судорожно сглотнула.

— Убить! — припечатал король и ухмыльнулся. — А ты что подумала?

— Это и подумала! — вспыхнула она и попыталась вскочить, да только правитель связал её на совесть, и фарси тут же упала обратно лицом в перину. Заизвивалась червяком, запыхтела.

Нервный смех сорвался с губ Далеона, Люц злобно зыркнула на него.