Двери их спальни, страшненькой детской и кабинета были открыты, и Соня слышала, как чем-то звенели, постукивали дочери в той мрачной комнате, оглашая второй этаж смехом и криками, как ходил по кабинету Айк, разговаривая по телефону.

В сумке зазвенел её собственный, и она вспомнила, что так и не вытащила его после поездки в магазин. Звонила Аллочка: — Сонька, ты где?? Всё ещё по тайге чалитесь?

— Э-э-э… что?? Алла, что ты сказала? Здравствуй, между прочим! — Соня улыбнулась, услышав голос подруги и подумала, что надо было заехать к Одинцовым сразу из мебельного. Голос у Аллочки был весёлый, и Соне сразу захотелось её увидеть.

— Привет, мать! Это я так по-уголовному тебя спросила, где вы есть. Когда приехали-то?

— Так вчера вечером, а с утра уже в мебельный ломанулись, детскую мебель закупать. Алла, может, вы с Олегом и Аполлошей к нам приедете? Посидим, чайку попьём…

— Ага, давай. Только завтра, ладно? Сегодня мы с Олежеком к его родителям идём. Там у отца день рождения случился.

Сзади неслышно подошёл Айк, обнял. Как-то нечаянно Сонины груди удобно уместились в его ладонях. Она потёрлась затылком о его подбородок. — Я сейчас Алле звонила, пригласила их с Олегом завтра к нам.

— Хорошо, только бы что-то купить к чаю. Не знаю, есть что у Марфы, или нет.

— Надеюсь, она сегодня уйдёт, — вздохнула Соня.

— Но продукты-то с собой не заберёт, — усмехнулся Айк. — Ты не возражаешь, если я в свою контору быстренько смотаюсь? Пара часов, не больше.

Соне не хотелось оставаться наедине с Марфой, но было ясно, что Айк не намерен потакать её страхам, поэтому она кисло сказала: — конечно, поезжай, только недолго, ладно?

— Я очень быстро вернусь, — он погладил её по щеке, — имей в виду, тут подъедут люди из фирмы “Квартирный вопрос”. Они займутся детской комнатой. Расскажи им, что ты хочешь, и они всё сделают.

Он зашёл к дочерям, и Соня услышала, как они засмеялись, загомонили. Низкий голос Айка что-то ласково им отвечал. Потом, вскоре, отец тоже засмеялся и так и вышел в холл, улыбаясь.

Соня подошла к окну: он быстро шёл по дорожке и, почувствовав её взгляд, обернулся, остановился. Кажется, он был готов вернуться, выжидающе глядя на неё, но она махнула рукой и отошла вглубь комнаты. Вскоре хлопнула дверца отъезжающей машины.

Нахмурившись, она пошла в его кабинет и выдвинула верхний ящик. Небрежно брошенные деньги рассыпались по бумагам. Она покачала головой и принялась собирать их в аккуратную пачку. Потом поймала себя на том, что тянет время, чтобы не встречаться с Марфой. Скривившись, Соня отсчитала нужную сумму и, зажав деньги в руке, пошла на кухню.

Марфа потерянно сидела у стола, уставившись в одну точку. Она подняла навстречу Соне заплаканные глаза: — ты напрасно надеешься, девочка, что он останется с тобой. Ты не волчица, стая не примет тебя, да ты и сама не сможешь жить с волками. Ты вон и со мной-то одной не смогла ужиться, что уж говорить о целой стае. Давай сюда деньги, вечером я уйду, а ты запомни мои слова.

— Посмотрим, — Соня совсем успокоилась, — о себе и своих детях я позабочусь сама, ваши пророчества мне не нужны. — Она положила деньги на стол и вышла из кухни.

Через два часа Айк не вернулся, зато приехала целая бригада мужчин и женщин. Соня сняла ковры в обоих холлах, закрыла двери в комнаты на втором этаже, кроме детской, и увела девчонок вместе с их игрушками в гостиную. Они уже были здесь, но всё равно пошли по кругу, с любопытством трогая пальчиками каждую вещь. Соня подошла к окну, раздвинула тонкие шторы и посмотрела в заснеженный сад. Кажется, он зарос ещё больше, чем два года назад. Она подумала, что летом надо обустроить хорошую детскую площадку с песочницей, качелями и скамейками.

В холле и наверху ходили, чем-то стучали и громко переговаривались. Она решила посмотреть, как идут дела и поднялась в детскую. Там стоял полный разгром. Обдирались со стен тёмные обои, разбиралась и выносилась из комнаты мебель. Всем командовала высокая сухопарая женщина лет сорока. Она мельком глянула на Соню и отвернулась, властно приказывая снимать “эти жуткие тряпки” с окон.

— А, простите, нельзя ли не бросать шторы в мусор? Мы пока не купили ничего на окна… — Соня подошла к женщине, видя, как небрежно сдираются шёлковые новые, пусть и тёмные, шторы и сваливаются в одну кучу с обрывками обоев. Та обернулась, холодно оглядела Соню сверху вниз:

— нам приказано привести эту комнату в приличный вид. Я дизайнер и знаю, что нужно делать. Идите, женщина, занимайтесь своими делами, а мы будем заниматься своими. — Она отвернулась, больше не обращая на неё внимания.

Соня вернулась к детям. Подумав, набрала телефон Айка: — ты скоро приедешь?

— Извини, родная, — у него был виноватый голос, — тут накопилось столько дел, мне обязательно надо разобраться. Я тебе срочно нужен?

— Нет, обойдусь, — буркнула она и отключилась. Подумав, пошла на кухню. Марфа ходила у себя в комнате: Соня слышала её шаги. Есть совершенно не хотелось, но детей нужно было накормить. Она нашла пюре из мяса птицы, детский творожок. Согрела в микроволновке и понесла в гостиную. Соне совершенно не хотелось кормить дочерей на кухне. Они шалили, но благополучно съели всё, что не могло не радовать. Зевающие малышки были пристроены на широкий диван и укрыты мягким пледом, за которым пришлось сбегать в спальню. По пути Соня прихватила из кабинета Айка книжку и устроилась к кресле, временами поглядывая на спящих дочерей.

Шум в холле заставил её выйти, прикрыв за спиной дверь. Двое мужчин, нагруженные большим чемоданом и громадными сумками, выходили на улицу. Следом за ними шла Марфа Петровна с цветком в руках. Она мазнула взглядом по Соне и отвернулась. Входная дверь захлопнулась за ними. В кухонное окно Соня видела, как вся компания села в машину, загрузив сумки в багажник.

На душе у неё повеселело. Конечно, теперь на неё свалится вся домашняя работа: стирка, готовка, магазины, уборка… Впрочем, нет. Марфа же не убирала в доме, а вызывала людей из специальной службы. Ну, а всё остальное для неё не в диковинку. Соня подумала, что надо бы заняться поиском работы. Что бы там Айк себе не представлял, становиться домохозяйкой она не собиралась. Представить себе невозможно, что она в двадцать шесть лет закроется в четырёх стенах и посвятит свою жизнь кастрюлям и грязному белью. Правда, вон Аллочка работать не собиралась. Она радовалась, что может посвятить себя мужу и сыну и совсем не мечтала вернуться в парикмахерскую.

На улице совсем стемнело, проснулись девчонки, а Айка всё не было. Ушли все, кто занимался отделкой детской комнаты. Соня видела в окно, как женщина-дизайнер что-то энергично и властно втолковывала идущим рядом с ней людям. Когда за ними захлопнулась калитка, Соня поднялась на второй этаж и была приятно удивлена. Потолок и стены приведены в порядок. Купленные ею светленькие симпатичные обои ровно наклеены, старые оборванные туго свёрнуты и уложены в мусорные мешки. Вообще в комнате аккуратно прибрано, разобранная тёмная мебель стоит у стены, там же и купленная новая, ещё не распакованная. Соня усмехнулась, увидев в углу небрежно свернутые шторы. Всё же тётка не решилась сунуть их в мешок вместе с мусором. Она подобрала их и потащила в ванную на первом этаже, где стояла стиральная машина. Там услышала, как хлопнула входная дверь, и бодрый голос Айка громко позвал: — а где мои солнышки? — послышался топот ножек и крики и смех девчонок. Соня вышла из ванной и увидела, как Айк подхватив обеих дочерей, кружится с ними в холле. Увидев её, остановился, опустил малышек на пол: — ну, как вы тут справлялись одни? — обнял её, прижал к себе. Она услышала, как он шумно потянул в себя воздух, подняла на него глаза. Он виновато улыбнулся: — с ума схожу от твоего запаха. — Соня отстранилась:

— Айк, мы простынем, ты же холодный, с улицы!