— Соня? Так она же уволилась! Сегодня утром приезжала получать расчёт и сразу же уехала.

Он торопливо поблагодарил и чуть не бегом вернулся к машине. — Так вот почему она была вчера такой задумчивой! Что ещё придумала эта девчонка?? — Волк выл в тоске и рвался на свободу, а Айк торопливо ехал к Сониному дому, уже понимая, что опоздал.

Напрасно заливался дверной звонок — в квартире стояла тишина. Зато открылась дверь напротив, и соседка, в неизменном ярком шёлковом халате удивлённо смотрела на него.

— Добрый вечер, Анжелика Васильевна! — он с трудом улыбнулся женщине, — случайно не знаете, куда ушла Соня?

— Соня?? — она смотрела на него во все глаза, — но…она же продала эту квартиру, разве вы не знаете?? — он молча смотрел на неё, не веря собственным ушам, и женщина заторопилась, сочувственно глядя на него: — Соня съехала сегодня утром, а в обед приехали её родители на машине и увезли вещи. Вот совсем недавно приходили новые жильцы, сказали, завтра будут переезжать.

Айк повернулся и стал медленно спускаться по лестнице, а Анжелика Васильевна, вздохнув и покачав головой, тихо прикрыла дверь.

Ему казалось, что он умер. Он положил на руль скрещенные руки и упал на них головой. Мыслей не было, а только пустота в душе и острая боль в сердце, которая не даёт дышать.

Позднее, сидя в гостиничном кресле, он тупо смотрел в одну точку, не зная, что предпринять. К родителям он наведается чуть позже, когда они приедут с работы. Айк тяжело поднялся, набрал знакомый номер. Бодрый голос тут же ответил: — приветствую, вожак! Хочешь на свадьбу пригласить?

— Здравствуй, Эдуард, — глухо ответил Айк, — свадьбы не будет. Пока, по крайней мере. Она меня бросила, Эдик!

— Шо!?? Опять!?? — захохотал Лукьянов, имитируя голос волка из мультфильма.

— Прекрати, — раздражённо сказал Айк, — без тебя тошно. Помоги лучше, если можешь.

— Ну-у, не знаю, — протянул собеседник, — куда она делась-то?

— Откуда я знаю?? Поехал её встречать с работы, — мне говорят, что она уволилась. Приехал на квартиру, а квартира продана! Представляешь?? Девчонка, малышка, скромница — а какой оказалась лгуньей! Я-то, дурак, радовался, что приручил её, прикидывал, когда увезу её в Междуреченск. Она была такой тихой, покладистой, а у меня за спиной всё обтяпала так, что я и не подозревал, безмозглый идиот! Самоуверенный болван!

Лукьянов опять засмеялся, ехидно заметил: — это замечательно, что ты так трезво оцениваешь собственные умственные способности. В чём-то я с тобой даже согласен. Действительно, безмозглый…хе — хе, раз успокоился и расслабился. В ЗАГС её тащить надо было, вот и все проблемы были бы решены.

— В ЗАГС! Да я даже намекнуть боялся! Так ты поможешь мне, или нет?

— Да ты с ума сошёл, честное слово! Где я её тебе искать-то буду?? Она, может, в Москву намылилась, а может — во Владивосток! Родители-то что говорят?

— Ты думаешь, они мне так и расскажут, куда Соня от меня сбежала? — огрызнулся Айк. — Я сейчас поеду к ним, но знаю, что бесполезно, только ещё раз выслушаю, какой я негодяй и мерзавец!

— Ладно, — подумав, обронил полицейский, — я поищу её в городе и по Красноярскому краю, но сразу тебе говорю: это дело не одного дня и даже не месяца. Искать будем, но без напряга, у ребят и так дел выше крыши.

— Спасибо и на этом, Эдуард, — мрачно сказал Айк, — я, как с родителями поговорю, тебе отзвонюсь.

— Лады, жду твоего звонка, — хохотнул Лукьянов и отключился.

Мать открыла дверь и встала в дверном проёме, всем видом показывая, что войти в квартиру он сможет только через её труп. Он примирительно улыбнулся уголком губ: — здравствуйте Анна Витальевна. Простите, что опять беспокою вас. — Она молча, холодно рассматривала его, не размыкая губ. Затем с ненавистью обронила:

— я не скажу вам, куда уехала Соня!

Он вздохнул: — я всё равно найду её, потому что люблю. — Потом поклонился слегка: — ещё раз — простите за всё. — Выйдя из подъезда, позвонил Лукьянову, передал разговор с Сониной матерью. Тот хмыкнул:

— ну, уже кое-что проясняется.

— Да? И что тебе прояснилось, скажи, пожалуйста?

— Да то, что в городе девушки нет. Тебе же ясно сказали, что Соня уехала!

Айк задумался, пробормотал: — действительно, а я и не понял, мне в голову ничего не идёт, всё, как в тумане.

— Так начинай думать, если хочешь найти девчонку! Куда она могла уехать? Ну?

— Не знаю, Эдик. Правда, не знаю. Но, мне кажется… не просто так, в чистое поле сорвалась, а к кому-то.

— Во-во, уже начинаешь здраво рассуждать! Но к кому? Бабушки — дедушки, тёти — дяди в наличии имеются?

— Айк задумался. Первая паника и растерянность прошла, включился холодный рассудок: — ты прав, Эдуард. Спасибо за подсказку, я поработаю в этом направлении.

Соня внимательно наблюдала, как Аллочка стрижёт клиентку. Сидящий у неё на коленях Аполлоша сосредоточенно крутил пуговицу на её халате, а потом принялся мусолить её беззубым ртом.

— Слушай, он, наверно, есть хочет? — Соня отобрала пуговицу у ребёнка. Не дай Бог, проглотит.

— Сейчас. Вот закончу Инну Николаевну стричь, и покормлю. — Соня тихо радовалась за подругу. Аллочка подала ей пример стойкости и мужества. Несмотря на жизненные невзгоды, та смогла выдержать, не сломаться под грузом проблем.

После ухода мужа ей удалось договориться с хозяйкой парикмахерской, где она работала, чтобы ей разрешили принимать клиенток на дому. Аполлоше не было и года, Володя, оставив семью, по-прежнему не работал и помогать деньгами бывшей жене не собирался.

Соня ужасалась, когда Аллочка, улыбаясь и нацеловывая хохочущего сына, рассказывала страшные вещи: как нечем было платить за съёмную однокомнатную квартиру и лишь по доброте душевной владелец не выкинул её с ребёнком на улицу; как она задолжала всем девушкам-мастерам, с кем работала в парикмахерской, потому что расходы на ребёнка съедали всю её небольшую зарплату; как не хватало денег на еду, и она перешла на одноразовое питание картошкой с хлебом, да ещё спасибо девчонкам-парикмахершам: подкармливали её в обед кто чем мог. Как порой, в отчаянии, она задумывалась о том, что всё ещё красива и, значит, могла бы пользоваться спросом у мужчин.

— Но почему ты ничего мне не написала?? — Соне было невыносимо стыдно, что она так и не выслала подруге денег, как собиралась. Правда, она уволилась почти сразу, как вышла на работу из отпуска, но это не могло быть оправданием! В любом случае она не бедствовала, как Аллочка!

Та, целуя сына в румяную щёчку, пожала плечами: — я ведь знала, что у тебя своих проблем море. Что же я-то ещё стану навязываться? Мы справились, да, Аполлоша? — ребёнок весело что-то залопотал на своём языке, запустив ручонки матери в волосы.

Потом хозяйка парикмахерской согласилась отпустить Аллочку на “вольные хлеба” и даже позволила перевезти кресло для клиенток в квартиру. Постепенно жительницы окрестных домов с удовольствием зачастили к красивой старательной девушке, чтобы сделать причёску, покрасить волосы или просто постричься. Львиную долю доходов ей приходилось отдавать хозяйке, но и её жизнь, постепенно, стала налаживаться. Аллочка отдала все долги, стала лучше питаться, но работать приходилось с раннего утра и до позднего вечера.

— Всё, теперь рассказывай, что будешь делать дальше, — проводив клиентку и свернув накидку, подруга стала щёткой сметать с пола настриженные волосы, — кстати, можешь остаться жить у меня. Вдруг этот твой гад тебя найдёт? Вдвоём-то мы его живо с лестницы спустим! — Аллочка выпрямилась, воинственно уперев руки в бока. Аполлоша засмеялся и потянулся к матери.

— Сейчас — сейчас, лапушка, у-тю-тю, как мы кушать хочем!

- “Хотим”, - машинально поправила Соня и сама удивилась, как быстро она вернулась к прежним привычкам, когда раньше, ещё в школе, постоянно поправляла не слишком грамотную речь подруги и усиленно пыталась отучить её от использования матерных слов.