Стиснув зубы, Айк набрал знакомый номер. Заместитель ответил не сразу: — Айк? Что случилось? — вожак глянул на часы: половина третьего ночи. Он досадливо сморщил нос:

— прости, что разбудил. Я уезжаю. Стая и контора опять на тебе.

— Уезжаешь? Куда? Что-то прояснилось?

— Нет, потом расскажу. Пришли в Красноярск, ко мне в гостиницу “Огни Енисея” кого-нибудь из моих ребят. Не тяни, пусть утром выезжает.

— Хорошо, Айк, сделаю.

— Ну, до связи. Извинись за меня перед Айнур, что разбудил.

— Айк, ты куда собрался? — Марфа Петровна в халате, накинутом на ночную рубашку, стоя на пороге кухни морщилась на ярком свету.

— Я в Красноярск, Сергей остаётся за меня. Когда вернусь — не знаю. — Он подхватил небольшую дорожную сумку и по внутренней лестнице спустился в гараж. Через несколько минут чёрный джип мчался по дороге среди сонной тайги.

Удовлетворённо вздохнув, Соня отняла от груди спящую дочку и осторожно положила её в кроватку.

— И ты ложись, пока они спят, — Анна Витальевна положила на диван подушку, и Соня устало прикрыла глаза. Ночью им с матерью пришлось нелегко. Сегодня малышки спали беспокойно, часто просыпались, кряхтели и хныкали, а утром началось потепление.

— Это в связи с перепадами давления, — сказала Анна Витальевна, — младенцы очень чутко на это реагируют, так что будь готова.

— Ой, мама, что я буду делать, когда ты уедешь! — Соня боялась даже думать, как она останется с детьми одна.

— Может, домой поедешь? — мать с тревогой смотрела на неё. — Этого… давно не видать, надоело, наверно. Да и у бабушки не показывается. Я за вас очень беспокоюсь, да и папа весь извёлся. Поедем, Соня?

— Нет, мама, — девушка грустно усмехнулась, — ничего не кончилось, он не оставит меня в покое. А уж если узнает о детях, то и вовсе приложит все силы, чтобы увезти нас в Междуреченск.

— так, Соня, может это и не так плохо? — Анна Витальевна неуверенно смотрела на дочь, — отец же всё-таки, и тебя любит, как говорит? Как ты будешь жить одна с двумя малыми детьми, далеко от нас, без денег — не представляю. Мы с папой там с ума сойдём, думая, каково тебе тут живётся!

Соня задумалась, представив, насколько легче ей жилось бы с Айком. В глубине души она призналась себе: ей не хотелось, чтобы он забыл её. Но она с возмущением отвергала предположения Аллочки, что влюблена в оборотня, иначе чем объяснить то, что девушка вновь и вновь вспоминала его?

— Соня, — мать озабоченно наблюдала за ней, — может, хоть попросишь у него денег? Тогда можно было бы нанять няню.

— Мама, ты что!? Мне легче умереть, чем деньги у него просить!

— Послушай, сейчас не до гордости. Ты слишком уязвима, а мы с папой мало что можем сделать. Ты сама сказала, что он предлагал помощь. Конечно, решать тебе, но Айк не показался мне законченным подлецом, да и бабушка хвалит его, жалеет, что так всё неладно у вас вышло.

Девочки родились в последних числах ноября. Анна Витальевна угадала — приехала накануне, и из роддома Соню с дочерьми забрала, не пришлось той в одиночестве домой отправляться.

Соня не могла насмотреться на малышек. Они родились не маленькие, по три килограмма каждая. Молока у неё было много, дочерям хватало. Она назвала их Ольгой и Надеждой. В первое же кормление Соня напряжённо вглядывалась в крошечные личики, но не видела в них ничего общего с оборотнем-отцом. Она решила, что будет легко их различать: даже сейчас, при общем внешнем сходстве, они казались ей, одновременно, и разными. Оленька имела серьёзное выражение лица. насупленные бровки и редко плакала по пустякам. Надюша постоянно улыбалась, смешно морщила носик, но и частенько куксилась, хныкала, требуя, чтобы её взяли на руки.

Несмотря на помощь Анны Витальевны, к концу дня Соня валилась с ног от усталости. Помимо детей имелась ещё и работа, от которой ей не хотелось отказываться.

Дочерям исполнился месяц. Через две недели Анне Витальевне нужно было выходить на работу, потому что истекал срок её дополнительного неоплачиваемого отпуска. Они с Соней тщательно продумали всё, что нужно сделать до её отъезда: закупили продукты и кое-какие медикаменты, памперсы и, на будущее, самые маленькие колготки, всякую необходимую мелочь.

Анна Витальевна познакомилась с соседкой и постаралась расположить её к себе. Дарья Никаноровна матери понравилась, они даже немножко пообсуждали положение Сони и обе пришли к единому мнению, что брать с мужа деньги на воспитание детей просто необходимо. Анна Витальевна не стала рассказывать женщине, что Айк не является Сониным мужем. Но, вздохнув, обе признали, что выбор остаётся за Соней.

Ночью Айк поселился в гостинице, а утром его машина уже стояла у подъезда Рубцовых. Четыре дня он наблюдал, не отлучаясь ни на минуту, но Анны Витальевны не было. Утром Михаил Иванович один уезжал на работу, а вечером также один возвращался. Айк обратил внимание, что он был грустен и задумчив, медленно брёл к подъезду, не глядя по сторонам.

Приехавшего ему на помощь Олега, старшего из телохранителей, Айк отправил на вокзал с поручением: любыми путями уговорить кассиров позволить ему просмотреть данные пассажиров за последние полтора месяца. Следовало искать билет, проданный Рубцовой Анне Витальевне. Олег, высокий, широкоплечий красавец с обаятельной открытой улыбкой и ямочкой на подбородке, всегда пользовался у женщин необыкновенной популярностью. Айк очень надеялся, что улыбка, подкреплённая приличной суммой денег, позволит достичь желаемого.

Вечером этого же дня Олег доложил: удалось завязать знакомство с девушкой-кассиром. Она обещала просмотреть списки пассажиров. Мужчину к ним не допустила. За это он сводит её в хороший ресторан, а там — по обстоятельствам. Олег смешливо подмигнул вожаку, но тот не оценил, лишь пробормотал, что пассажиров дальнего следования через ж/д кассы проходит много, как бы девушка не упустила нужную фамилию. Олег заверил, что попросит кассира проверить дважды, благо все кассы заносят данные пассажиров в единую компьютерную базу. Айк хмыкнул, но ничего не сказал, и довольный собой помощник, насвистывая, удалился в свой номер.

К вечеру следующего дня Олег по телефону сообщил, что Рубцова Анна Витальевна билет на поезд дальнего следования в конце октября — ноябре не покупала. Оборвалась ещё одна ниточка.

Анна Витальевна появилась на пятый день дежурства Айка у её подъезда. С досадой он наблюдал из машины, как она устало шла к дому, низко опустив голову и не замечая ничего вокруг. Он едва удержался, чтобы не остановить её и не спросить о Соне. Совершенно очевидно, что мать ездила к дочери. Ему также было ясно, что Сонины дела далеко не блестящи и ему оставалось только гадать, что же случилось. Возможно, были тяжёлые роды и дети погибли, или ещё что-то, такое же жуткое. Он весь измучился и несколько раз подходил к подъезду, но снова возвращался в машину. Наконец, решившись, поднялся на этаж и позвонил. Анна Витальевна открыла сразу и, нахмурившись, молча смотрела на него. Айк покусал губу, собираясь с мыслями и осторожно сказал: — пожалуйста, не гоните меня вот так, сразу. Скажите: у Сони всё хорошо? — с замиранием сердца он ждал ответа, страшась услышать что-то, что повергнет его в бездну отчаяния и горя. Но мать медленно ответила:

— у Сони всё хорошо. — И закрыла перед его носом дверь.

Он упал на сиденье машины и замер, уронив голову на скрещенные на руле руки. — Слава Богу! Слава Богу, что с ней ничего не случилось. Наверно, она всё же родила. Одного или двух — неважно. Наверно, ей будет тяжело теперь, когда уехала мать, а его нет рядом. Значит, он постарается побыстрее её найти.

Айк поехал в гостиницу и там, в ресторане, дожидаясь, когда ему принесут заказанную еду, обдумывал свои дальнейшие действия. Он не знал, как подступиться к поиску подруг и подумал, что нужно начинать с института. Обычно именно дружба, завязавшаяся на студенческой скамье, сохраняется на всю жизнь. Он подумал о своих друзьях, с которыми вместе заканчивал технологический университет Красноярска. Их было трое и только Айк жил в Красноярском крае. Остальные уехали далеко, но по-прежнему каждый из них был готов рвануть на выручку другу, если тот попал в беду.