— Забери меня.

Совсем неслышно сказала я. Но он понял. Аккуратно взял меня на руки и закрыл крылом от последних лучей обжигающего заходящего солнца.

Нашел. Не бросил. Спас. Отдавался в голове каждый удар сердца. Спокойствие и облегчение окутали меня уютной волной, и я, расслабившись заснула.

Щекотно, очень щекотно. Эта мысль пробивалась сквозь приятный сон. О чем сон — не помню… Щекотно.

Открыла глаза. Потолок знакомого шатра. Осмотрела себя. Вся обмазана густым слоем чего-то белого цвета. Мазь уже высохла и превратилась в хрупкую корочку. От моих движений корочка начала мелко трескаться. Сквозь трещинки стало видно ярко-голубые всполохи.

Страх сковал меня, по спине бежит холодок. Когда я так светилась в прошлый раз, меня решили казнить. Что будет теперь?

Щекотка сменилась раздражающим зудом. А мысли о своей судьбе вытеснила другая, более яркая, но чужая: «Нельзя, не дай».

Что нельзя? Что я не должна давать? Ответ и понимание пришли вместе с услышанной фразой, произнесенной женским знакомым голосом на французском:

— Господин, Ваша еда.

Сама не до конца понимая, что я делаю, вскочила и понеслась к выходу из шатра. У самого входа спиной ко мне по-турецки сидел Он, перед ним на утоптанном песке поднос с едой, и мужчина взял в руку миску с кашей.

«Нельзя! Не дай!» Усилилась мысль.

— Нет!

Крикнув это я и выбила миску у мужчины. Совершенно не подумав о том, как я сейчас выгляжу.

Из миски в полете расплескалось содержимое. Часть каши попала мне на предплечье. Кожу обожгло. Наверное, каша была еще горячей. Посмотрела на пострадавшее место. Белая корочка моментально стала черной и загорелась синим пламенем с желтыми языками там, где каша соприкоснулась с мазью.

Ужас! Что это? Попыталась стряхнуть пламя, но большая ладонь схватила меня за локоть и вздернула мою руку вверх. Мужчина поднялся со своего места и встал так, что загородил меня от всех присутствующих здесь, а я видела только его спину.

Прижалась лбом к его спине. Жжение проходило очень быстро, будто горячую воду разбавляли холодной водой…

— Деркма. — прозвучал голос мужчины. Это приказ, но что он приказал?

Щекотка пробежала по телу новой яркой волной. Такой яркой, что я увидела отблеск от собственного свечения на смуглой спине мужчины. Подняла на него глаза.

— Убьешь? — спросила тихо, больше утверждая, встретившись со взглядом черных глаз.

Мужчина провел по моей руке от локтя до кончиков пальцев, смахивая этим движением хлопья серого пепла.

Прижала к груди освобожденную конечность. Где-то глубоко внутри испытывая удивление и облегчение от того, что не видно и следа от ожога.

А сама внимательно смотрела в черные глаза. Мужчина плавно наступал, а я пятилась в шатер.

Слезы застилали глаза. Неужели нужно было пережить вот это все, чтобы меня все равно казнили? Только бы он сделал это быстро.

Накатили слабость и ноги подогнулись. Упала на колени. И уже не в силах смотреть на мужчину, опустила голову, и стала ждать.

Моего подбородка коснулись большие горячие пальцы, вынуждая поднять голову. Мы слишком близко друг к другу.

— Убьешь?

Неслышно повторила я, а предательская слеза все-таки сорвалась с ресниц.

Он вздохнул и вытер большим пальцем другой руки мокрую дорожку.

— Исса.

— Саша. — зачем-то поправила его я.

В ответ получила невероятно красивую улыбку. Нежная и добрая, не смотря на всю мощь этого мужчины. От этой улыбки на щеках появились ямочки, и я потянулась к ним, чтобы прикоснуться. Провела по щеке кончиками пальцев.

Громкий крик эльфийки с той стороны полога вынудил меня вздрогнуть и отдернуть руку.

Улыбка пропала с лица мужчины.

— Исса. — снова повторяет он.

Поднялся на ноги. Коснулся костяшкой пальца кончика моего носа. Если бы мы были в моем мире, я бы подумала, что он имел ввиду не вешать нос.

Мужчина вышел из шатра и встал у самого входа загораживая тонкую полоску света, попадающую в шатер сквозь щель.

— Деркма? — прозвучал его голос. — Мут!

Вслушиваясь дальше в его слова, я пыталась понять их смысл. Провести аналогию с каким-то языком, но не получалось. И это было странно. Чистый русский, а именно так я слышала речь жителей деревни, арабский и французский в одном мире с не понятным мне языком.

Мужчина вернулся в шатер, взял меня за руку и помог подняться с пола. Обнял за талию и вынудил отойти к противоположной от входа стенке шатра. Повернулся ко мне спиной. Я не понимала, что происходит, попыталась выйти из-за его спины, но большая ладонь задвинула меня обратно.

В шатре посторонний шум. Поставили что-то тяжелое. Всплеск воды.

В голове начали мелькать картинки с инквизицией. Ведьм топили…

Прижалась лбом к широкой и горячей спине, просто потому что мне нужна была какая-то опора. Я же почти тебе поверила. Закусила губу, чтобы не разрыдаться. Глубоко вздохнула. Ощутила терпкий и сладкий запах мужского тела. Сердце сжалось от мысли о том, что меня впервые так сильно привлекает мужчина. От этого еще обиднее.

Он плавно развернулся.

Мы вновь встретились взглядами. Ну, что? Наигрался? Хочется спросить его. Но он все равно не поймет.

Взгляд мужчины стал серьезным, потом изучающим. Тяжелый вздох и он отошел от меня.

В шатре появилась бадья, наполненная водой. Рядом с ней, склонив низко головы и опустившись на колени сидели две девушки в «подарочных упаковках» от асхаров. Мне было очень неприятно смотреть на это. Передернула плечами.

Мужчина, уселся по-турецки рядом с тарелками с едой, показал раскрытой ладонью от меня к бадье. Мол, иди, купайся.

Два шага мне дались с трудом.

Девушки поднялись с колен. Начали бережно обтирать меня тряпками убирая остатки уже изрядно потрескавшегося сухого средства. Помогли перешагнуть через буртик бадьи, очень напоминавшей ванну из темного дерева, и сесть в теплую воду. Аккуратно меня мыли, поливая водой из мисок, а не пытаясь притопить в этой ванной. Промыли волосы, изрядно запутанные и мне начинает казаться, что на дне уже горы песка.

Каждый раз поворачиваясь к мужчине, ловила его внимательный взгляд.

Закончив меня мыть, девушки помогли выбраться из воды. Обтерли меня большим полотном, похожим на хлопковое полотенце. Ну, вот, есть же ткань! Почему нельзя одеть нас?

Стояла почти сухая, девушка попыталась забрать у меня из руки угол полотна, но я крепко за него держалась.

Взгляд на наблюдателя. Пожалуйста, разреши. Он помотал головой.

Вероятно, покачивание головой из стороны в сторону в этом мире тоже означает нет. Отпустила угол полотна.

Девушки вышли из шатра оставляя нас вдвоем.

Стояла, не двигаясь и ждала, что будет дальше. Пока меня мыли, солнце начало садиться. Сейчас в розово-красном свете в шатре мужчина выглядел не менее опасным хищником, чем нападающая пантера.

Он поднял руку ладонью вверх и несколько раз сжал и разжал кисть. Приняв это за жест «подойди». Неуверенно сделала шаг к нему.

Одно быстрое, непонятное, размытое движение, и я оказалась сидящей на колене у мужчины. А он придерживал меня рукой.

Взял меня за запястье и прижал ладонь к своей щеке, накрыв ее своей большой.

— Ты и вправду зверь. — сказал ему, гладя большим пальцем щеку.

В ответ он нахмурил брови.

— Не нравится когда так говорят?

Кивнул.

— А как правильно?

— Абер Гаалнат Раах.

Произнес он тихо, но его грудной голос отозвался мурашками по всему телу.

— Это имя?

Отрицательно помотал головой.

— У тебя есть имя?

Снова нет.

— Хочешь я придумаю тебе имя?

Хитро вздернутая здоровая бровь и улыбка.

— Наглею?

Снова нет.

— Тайгер. Тебе нравится такое имя? Оно означает тигр.

Непонимание во взгляде. Может быть здесь нет тигров или они называются иначе.

— Это такая большая кошка, как та, что ты убил.