Остальные жрицы оскорбились таким ответом. «Да что она о себе возомнила? Кто она такая, чтобы указывать жречеству, как помогать детям?» — судачили дамы. Но весьма быстро утешились мыслью, что столь откровенное пренебрежение жреческими традициями уменьшит шансы Меган на победу. А значит, пусть сидит, хамка, в Соборе. Никто ее уговаривать не будет.

Баргос не стал упрекать подопечную за сей поступок. Конечно, зря она так откровенно бунтарствовала, но в отличие от соперниц, куратор понимал, что все эти общественные мероприятия никак не скажутся на голосовании Ордена. И куда как важнее перетянуть на свою сторону симпатии магистров, чем втемяшивать в детские головы страх перед гневом Денеи.

Еще бы рыжая научилась спокойно воспринимать дурные вести…

Вот поэтому, сегодня наставник увел Меган на побережье, чтобы вдали от любопытных взглядов поделиться тяжелым известием.

Баргос не знал, как отреагирует жрица, и опасался новой вспышки гнева. Тем более что дела складывались хуже некуда.

Мамаша Теи не собиралась наблюдать, как ее дочь обвиняют в убийстве. Она наняла лучшего адвоката, а тот, в свою очередь, сумел разговорить Тею и выяснить, что она в глаза не видела прощального письма Аджа, которое служило мотивом убийства.

Адвокат сразу сообразил, что письмо может оказаться фальшивкой, и пожелал сличить его с другими посланиями магистра.

Приглашенный эксперт не выявил различий. Сказал, что есть небольшие сомнения, но недостаточно существенные, и ими можно пренебречь.

Однако такой ответ не устроил мамашу. Мадам Валоренг вызвала в Денейрин самого опытного мастера во всей Иривии.

Все чаще ходили слухи, что прощальное письмо от Аджа — подделка. Кто-то специально решил обставить убийство так, чтобы подозрение пало на Тею.

Ситуация для Меган складывалась не самым лучшим образом. До убийства Аджа еще был шанс убедить бывшую подругу выйти из испытательной недели, угрожая раскрыть перед общественностью ее роман с магистром. Но теперь, когда связь и так была обнародована, а улики против обвиняемой слишком незначительны (Баргос был уверен, что даже если письмо окажется настоящим, мамаша Валоренг найдет способ как вызволить дочурку из тюрьмы), Тея продолжит борьбу за сан Верховной. А раз так, то никто не станет отменять Лабиринт. И это значит, что у Меган нет шансов победить.

Баргос поправил теплый шарф и опустил замерзшие руки в карманы пальто. Он с тоской наблюдал за Меган. Та продолжала любоваться волнами, будто не чувствуя холода. Стояла, чуть склонив голову набок. Невозмутимая, спокойная, умиротворенная. Куда только подевался бешеный огонь в ее глазах? Теперь они сияли мягким светом.

Наставник лишь сейчас заметил перемены.

— Я хотел с тобой поговорить вот о каком деле, — негромко начал Баргос, тщательно подбирая каждое слово.

Меган лишь рассеянно улыбнулась, не отрывая взора от холодной синевы.

— Это связано с фальшивым письмом…

— Ты про эксперта?

Жрица произнесла это так безразлично, что Баргос невольно закашлялся.

— Мег?

Рыжая никак не отреагировала.

— Все нормально? — куратора пугало ее спокойствие.

Уж лучше бы она билась в истерике. К этому Баргос хотя бы привык, и знал, как себя вести. А вот что делать с невозмутимостью?

Мужчина облокотился на заледеневшие перила и поморщился:

— Меган. Нам нужно решить, что делать дальше. Наш изначальный план провалился. Лабиринт тебе не пройти. Возможно, стоит отступить? Кто знает, что ждет во время испытания? А если ты погибнешь?

— Баргос, не суетись. Я пройду Лабиринт.

Наставник подумал, что ослышался.

— Ты что..?

— Пройду Лабиринт. Мы с Клавием уже все обсудили, он поможет.

Произнеся его имя, жрица невольно улыбнулась.

Баргос дернул головой, подумав: «Поможет? Это чем же?»

О том, что Клавий является деном, куратор не знал, и в его глазах юноша выглядел пусть и хорошо информированным, но весьма посредственным служителем Собора.

— Не поделишься, как именно? — с сарказмом поинтересовался куратор.

— Это секрет. Но тебе не о чем волноваться. Мой наставник обо всем позаботится.

Вот как. Наставник.

Еще недавно это был «мальчишка». А теперь погляди-ка, «наставник».

Баргос поймал себя на мысли, что ревнует к этому юнцу. И сам презрительно усмехнулся. Глупость какая. Было бы к кому ревновать.

И все-таки куратора задело, что Меган замышляла какие-то планы, держа их в тайне.

— Ты хочешь сказать, что он обучит тебя магии? — ехидничал куратор, желая все-таки выведать, что от него скрывает жрица.

— Именно, — девушка улыбнулась, подставив лицо под потоки холодного ветра.

— Он где-то в своей библиотеке вычитал, как творить заклинания из пробужденной земли?

— Что-то вроде того, — Меган ни в какую не желала поддерживать беседу, уходя от ответов.

Раньше, когда монополия на магию была в руках Ордена, любая, даже младшая жрица, владела этим ремеслом. Она могла пробуждать почву и черпать магическую энергию, сплетая из нее заклинания. Более того, считалось, что именно женщины лучше чувствуют магические жилы и им легче дается работа с энергией. Собственно, именно благодаря этому появился культ жриц. Молодые девушки черпали силы из земли, а мужчины занимались тем, что изучали полученную магию, учились с ней работать, преобразовывать в различные эликсиры и артефакты, усиливая свойства добытой материи.

Положение жриц начало меняться после того, как был создан магический резонатор, который позволял выкачивать энергию земли без участия людей. За счет резонатора магия добывалась в больших объемах. Ее называли промышленной, или грязной, но она позволила совершить технологический скачек в развитии, сделав Иривию мощнейшим соперником на мировой арене. Это был настоящий бум производства: были созданы магические кристаллы, позволившие не только хранить добытую магию, но и использовать ее как альтернативный вид топлива, гораздо более мощный, чем дрова или уголь. Орден магистров получил в свои руки невероятную власть. Он вышел из-под контроля государства, став независимым управляющим органом.

Жрицы не были упразднены, хоть больше и не занимались магической добычей. Их ролью стало распространение влияния Ордена на массы. Женщины проводили праздники, лечили больных горожан, занимались изготовлением амулетов и эликсиров. Кроме того, по всей Иривии открывались школы, где обучали основам магии. В ту пору людям еще дозволялось самим добывать и использовать магическую энергию для личных нужд: в фермерстве, животноводстве, в различных ремеслах.

Но в 1743 году все изменилось. Король Иривии, а на тот момент страна еще не являлась империей, не желавший мирится с тем, что контроль над магией в руках Ордена, заключил альянс с Савенийской конфедерацией. Вместе они объявили жречеству войну. На стороне Ордена была боевая магия, на стороне короля — мощь крупнейшей конфедерации, в которую входили большинство государств соседнего материка. Король одержал победу. Орден было решено оставить, чтобы конфликт не перерос в гражданскую войну, но магистров сильно урезали в правах. Им оставили лишь право на владение магическими землями и небольшой доход с добычи магии. Добыча, продажа, исследования и переработка магии перешли в руки государства.

Со временем король издал указ о запрете на использование магии простым населением. Закрылись школы, лечением стали заниматься больницы.

Все это привело к тому, что нынешние жрицы не владели первородной чистой магией.

Вся их работа теперь сводилась к проповедям, проведению свадеб, похорон, городских праздников и к частным беседам с горожанами. На мероприятиях им дозволялось демонстрировать «чудеса» религии. Или, как это называла Меган — балаганные фокусы. Создавать при помощи «пробужденной», то есть заранее обработанной и подготовленной магической почвы зрелищное волшебство. Запускать салюты из золотой пыльцы, окутывать площадь цветочными ароматами, окрашивать воду в жемчужно-перламутровые тона, и творить прочие милые глупости, вызывающие восторг у публики, но относящиеся к магии постольку поскольку. Сама Меган в такие моменты чувствовала себя не столько уважаемой жрицей, сколько дешевым иллюзионистом, выставленным на потеху горожанам.