Не хотелось всех этих гостиничных номеров, пьяной романтики и неловкого утреннего прощания.

Не сейчас.

Не с ней.

А что делать с такими нежными созданиями, Рурык не знал. Дома, в Савении, он предпочитал волевых, нагловатых, стервозных, знающих себе цену. Куда ее такую скромную? В парк на прогулку, как нищий студент?

Рурык сомневался. И девушку хотелось (шутка ли — столько недель плыть на корабле исключительно в мужской компании!), и вроде при деньгах — можно шикануть, а все ж таки привык обходить стороной столь ранимых барышень. Вроде и красивые, и милые, а только проблем с ними не оберешься. Влюбчивые дурочки. Навоображают себе не весть чего, сами себя накрутят, а потом, когда наступает пора расстаться — в слезы.

Так что оставить бы девушку в покое, но зацепило что-то.

— Вы только что приехали? — ласково спросила незнакомка.

Простой вопрос, а сколько в нем было заботы, сколько участия.

— Да. Только что с поезда. А вы?

— И я тоже. Еще не знаю города…

Девушка трогательно улыбнулась, и глаза ее засияли такой надеждой, что савениец и сам невольно расплылся в улыбке.

— Так, может, я смогу составить вам компанию? Вдвоем мы познакомится с городом куда быстрее.

Девушка лишь смущенно хихикнула: «Что вы».

Рурык смотрел на себя как бы со стороны и поражался: откуда взялся образ учтивого ловеласа? Что за предложения о прогулке? О чем он вообще думает?

Гердена — город дорогой. Один только номер в гостинице стоит целое состояние. А денег, вырученных у фермеров, не так уж и много. Даже если держаться очень скромно — хватит от силы дня на три. Нужно работать, а не за девицами бегать. Это всегда успеется. Тем более, деньги нужны на то, чтобы проникнуть в библиотеку Собора. А для этого требуются деньги и новые аферы.

Мошенник хотел было деликатно замять тему прогулок и попрощаться, но вместо этого против воли ляпнул:

— Прошу, назовите свое имя.

И тут же мысленно хлопнул себя ладонью по лбу: ну какое к Рамону имя? Зачем? Попрощаться же хотел.

Девушка не успела ответить — над холлом разнесся яростный крик:

— Он к тебе пристает?!

Расталкивая пассажиров и злобно рыча, к ним приближался свирепый герк. Коренастый, широкоплечий, с такими кулачищами, что зазевавшиеся прохожие, вставшие на пути, отлетали в стороны.

Кожа у него была загорелая, с зеленоватым отливом. Мускулы так и выпирали под серой рубахой. Шея была короткой, лицо точно булыжник — широкое, угловатое. Нос походил на сплюснутую сардельку. Уши оттопыренные, переломанные. Подбородок зарос темной щетиной.

Одним словом — типичный герк.

Агрессивный народец. Только и ищут повода подраться, да силой померяться. При этом тупы до невозможности. И спасу от них никакого. Шутка ли, если родной континент Рурыка, на котором страны из покон веков враждовали друг с другом, был вынужден объединиться в конфедерацию, чтобы противостоять натиску диких герков. Останься страны по одиночке, и варварские выходцы с севера подмяли бы под себя и его родную Савению, и все другие развитые страны.

Герков никто не жаловал, и сейчас мошенник с тревогой смотрел на приближающегося дикаря.

Незнакомка в страхе прильнула к Рурыку, шепча: «Спасите меня, защитите».

А парень и сам был не прочь, чтобы его кто-нибудь спас. Даром, что коротышка едва доставал Рурыку до груди. Такой крепыш один раз ударит — потом месяц в больнице будешь отлеживаться.

— А ну иди сюда! Иначе я твоего дружка мигом разукрашу! — орал герк, закатывая рукава.

Девица от страха только что в обморок не падала. Стояла, прячась за спину Рурыка.

— Кому сказал: иди, не то хуже будет!

Девчонка шмыгнула в толпу юркой мышкой — и пропала с глаз. Герк за ней, прохожие в рассыпную.

Рурык вроде и хотел девушку защитить, а потом будто чутье какое заставило карманы проверить.

И точно!

Обчистила мерзавка!

«Это ж надо! — с досадой и одновременно восхищением думал аферист, глядя вслед убежавшей парочке. — Как мальчишка купился. Ведь сколько веков этой истории: выбрать мужичка, подойти к нему, ресничками похлопать. А потом на сцене появляется ревнивый муж и пока наш дурачок не знает, что делать: то ли девушку защищать, то ли самому спасаться, ушлая особа шарит по карманам и сбегает, обчистив недотепу до нитки. Так примитивно, и ведь повелся. Засмотрелся на глазки красивые. Ой дура-а-ак…».

Рурык лишь с минуту позлился, жалея потерянных денег. А потом махнул рукой и вновь заулыбался: «Хорошо, Иривия, пусть будет по-твоему. Видимо для чего-то было нужно, чтобы меня обчистили. Остается узнать — для чего».

Конечно, изначально путешественник надеялся, что, сможет снять номер в гостинице, смыть с себя въевшуюся морскую соль и песок. Побриться, вымыть голову, купить нормальную одежду, поесть, в конце концов. В поезде он успел немного ополоснуться, поплескав на себя воду из умывальника, но все равно вид у савенийца был далеко не самый цветущий.

Кто согласится отдать деньги оборванцу? Как вообще можно разжиться приличной суммой, когда выглядишь как последний бездомный?

И полиция к таким голодранцам внимательна. А у Рурыка с собой ни документов, ни алынов, чтобы откупиться. Любой страж выкинет его из города в два счета. А то и в тюрьму засадит, окрестив вражеским шпионом.

Так что положение мошенника было шатким. Любой другой на его месте поддался бы отчаянию, но савениец не спешил унывать. Знал, что полиция начнет им интересоваться лишь ближе к ночи, когда заметит, как он бесцельно бродит по улицам, а до того момента еще есть время, чтобы раздобыть деньги.

Мошенник рассудил, что знакомство с городом можно начать с главного храма. Будет отличный повод еще больше разузнать о религии. Возможно, понять, как можно подобраться к столичному Собору. К тому же, в таких местах часто бывают туристы, а это самый доверчивый народ. Сколько их полиция не стращает, сколько газеты не учат: «Во время путешествий будьте осмотрительны», — куда там! Незнакомая обстановка словно выбивает почву из-под ног, превращая самых внимательных путешественников в наивных простофиль. Да что далеко за примером ходить? Сам-то не лучше. Приехал в незнакомый город, на статую засмотрелся и готово — тут же его приметили и облапошили.

К тому же, в храме всегда можно заявить доверчивому туристу, что он своими действиями осквернил священное место. И намекнуть, что скромное пожертвование поможет закрыть глаза на этот вопиющий грех. Особенно хорошо отрабатывать такие приемы на летунах. Глупая нация, доверчивая. Столько веков сидели у себя на родине в изоляции, ни с кем не контактировали, а тут наконец-то вырвались на волю. Начали мир изучать. Эти летуны — они страсть как боятся в конфликты вступать. Им потом на родине за такое ох как достается. Дескать, нельзя позорить свою страну перед чужеземцами. Одним словом, застращали лупоглазых до такой степени, что они шагу ступить боятся. Им только скажи, что они закон нарушили — никаких денег не пожалеют, чтобы замять дело.

Наметив план, Рурык окончательно повеселел.

Однако знакомство с культом Денеи пришлось отложить. Только предприимчивый аферист остановил прохожего, только начал спрашивать: «Не подскажите, как мне пройти…», — как суетливый горожанин недовольно перебил:

— Прямо до площади и от нее налево триста метров.

Аферист не понял, что произошло, и решил попытаться счастья у другого аборигена. Но и со следующим приключилась та же история. Рурык не успевал до конца задать вопрос, а его упорно отправляли прямо до площади и затем велели свернуть налево и пройти триста метров.

Действо повторялось раз за разом.

На пятой попытке савениец отчаялся спорить с судьбой и решил довериться столь явному указанию. Его и самого заинтересовало: что же такое находилось по указанному адресу?

Дошло до того, что Рурык тоже начал отправлять подходивших туристов в ту сторону, так же обрывая вопрос на середине (из любопытства не хотел портить себе сюрприз). И ведь народ благодарно кивал. Ни у кого и мысли не возникало, что Рурык мог неверно истолковать фразу.