Она продолжала, не обращая внимания на мою нарастающую ярость. — Вы хотите так рисковать рисковать своим ребенком?

– Не думайте, что вы знаете, что лучше для моего ребенка, и я не уйду от своего мужа, никогда. Вы зря тратите время.

– Вы совершаете ошибку, Фрэнки.

Я усмехнулась, подойдя ближе и понизив голос. — Для тебя синьора Раваццани. Держись подальше от меня и моей семьи, агент Ринальдо.

Я схватила свои чашки и поспешила к кассе. Запыхавшись, я потянулась за бумажником... и поняла, что у меня его нет. — Perdonami (перев. с итал. прошу прощения), — сказала я кассиру и подняла глаза на Лео. – Я забыла свои деньги.

Она отмахнулась от меня. — В этом нет необходимости, синьора Раваццани.

Как она узнала...?

О. Я полагаю, что все в больнице знали, кто я.

– Нет, пожалуйста. Мы можем заплатить. — Мне не нравилась идея получать вещи бесплатно из-за фамилии моего мужа.

Да и моя фамилия теперь тоже.

Лео подошел и протянул несколько евро. — Я верну тебе деньги наверху, — сказала я ему, когда мы уходили.

– В этом нет необходимости, синьора. Это честь для меня.

– Ну, это для тебя, — сказал я, поднимая один из трех капучино.

– Спасибо, — сказал он, когда мы шли обратно к лифту.

В ноздри ударил антисептический запах, аромат утраты и боли, коктейль из человеческих страданий, которые хранились в этих стенах. Я до сих пор помню, как навещала свою мать, держала ее тонкую руку и плакала. Близнецы навещали меня не так часто, поэтому я не знаю, какими были их воспоминания о последних неделях жизни мамы, но видеть, как она угасает, было чертовски ужасно.

Двери лифта открылись, и мы вошли внутрь. Я должна была забыть эти воспоминания и забыть об агенте Ринальдо. Только мой муж имел значение сейчас.

Следующие несколько дней время тянулись медленно.

Через два дня после операции Фаусто сняли с аппарата искусственной вентиляции легких. Вскоре после этого его глаза открылись. Он был жив и все еще со мной. Я прижалась лбом к его щеке. — Ti amo (перев. с итал. люблю тебя), малыш.

Больше мне нечего было сказать, потому что он снова погрузился в бессознательное состояние. Узел в моей груди немного ослаб. Наши проблемы были далеки от завершения, но было приятно наблюдать, как его великолепные голубые глаза снова смотрят на меня.

Мы решили, что я буду проводить ночи в больнице, а Зия будет сидеть с Фаусто днем. Это позволило бы мне возвращаться домой и приводить себя в порядок, а также заниматься делами поместья и бизнесом во время выздоровления Фаусто. Врачи пока держали его под сильной дозой седативных препаратов и не предполагали, что он покинет больницу по крайней мере в течение месяца.

Марко и Джулио заняли кабинет Фаусто, и они вдвоем сидели там часами. Я знала, что они пытаются найти стрелка и Энцо, а также занимаются другими делами мафии. Каждый раз, когда я спрашивала о том, что происходит, они уклонялись от ответов, явно пытаясь оградить меня.

Вот только укрывать меня больше не было причин. Я сделала свой выбор, когда вышла замуж за Фаусто, а потом еще раз, когда послала агента Ринальдо в больничной столовой.

Но Джулио упорно отказывался вовлекать меня в это дело.

Зио Тони взял меня под свое крыло. Он приехал и встретился со мной в моем новом офисе, который был старой библиотекой, которой никто больше не пользовался. Мы прошли по всем легальным предприятиям, от количества которых у меня голова шла кругом, и он поделился со мной финансовыми документами. Я потратила целый день на то, чтобы разобраться в ноутбуке Фаусто, включая причудливую систему наименований, которую он использовал, чтобы не подпускать к себе Гвардию. Если не считать всего остального, этот опыт научил меня тому, что мой мужчина был умен.

И богат.

Я знала, что он богат, но это было на другом уровне. Он владел компаниями по всему миру с сотнями тысяч сотрудников, и это не считая нелегальных предприятий. Они приносили деньги из рук в руки.

Если сложить все это вместе, я даже не могла представить себе его состояние.

Мне нравилось работать. Это давало мне возможность чем-то заняться, отвлечься от переживаний по поводу всего остального. Первым делом я занялась его почтовым ящиком, который оказался чем-то вроде катастрофы. Фаусто не любил отвечать на письма, что оставляло десятки тысяч нераспечатанных писем.

От количества уведомлений у меня чесался затылок.

– Видно, что он старой закалки. Он предпочитает говорить, а не писать, — сказал Зио.

Тони с усмешкой сказал, когда я указала на это.

– Но откуда он знает, что здесь нет чего-то важного?

– Он ждет, пока я позвоню ему, чтобы сказать, что здесь что-то важное.

Я потерла лоб и уставилась на переполненный почтовый ящик. — Разве это не невероятно неэффективно?

– Да, — без колебаний ответил Тони. – Но я не могу заставить его измениться, сколько бы раз я об этом ни говорил.

– Ему нужен, вроде как, исполнительный помощник, чтобы управлять его дерьмом.

– Согласен, но он слишком параноик, чтобы нанять кого-нибудь для этого.

В это я поверила - и паранойя Фаусто вряд ли была необоснованной. Недавно Энцо украл у него тридцать миллионов евро. Знал ли Тони? Я не спрашивала. Это была не моя новость, чтобы делиться ею, если Фаусто не доверился Тони. Кроме того, кто-то помог Энцо украсть эти деньги. Пока мы не знали, кто именно, я держала эту информацию при себе.

Чувство вины осело в моем желудке, как камень. Неужели кузен Фаусто действительно предаст его?

Господи, я не знала. Я не думала, что кто-то решится на покушение среди бела дня на улице. Показал, что знала.

– Хорошо, я пока просмотрю его электронную почту, — сказала я Тони. – Потом, когда я посижу с ним в больнице, я смогу просмотреть более важные вопросы и напечатать на них ответы.

– Va bene, signora (перев. с итал. хорошо, синьора). Это будет большой помощью. А пока ты можешь присутствовать на встречах, делать заметки и передавать ему информацию по своему усмотрению.

Я могу это сделать.

Хотя я ненавидела причины моего участия в делах Фаусто, я была рада помочь. Я не хотела быть невежественной женой мафиози, единственная цель которой - растить детей и хорошо держаться за руку моего мужа. Это свело бы меня с ума. Мне нужно было делать больше, и это был идеальный способ внести свой вклад.

Тони завел для меня отдельную электронную почту и календарь. На следующий день я начала участвовать в конференциях, представляться, делать заметки и узнавать, кто есть кто. Почти все вели дела на английском языке, и Тони нанял переводчиков для тех, кто этого не делал.

Я как раз проводила совещание с химической компанией в Германии, когда вошел Джулио. Он выглядел ужасно. Как будто он не спал и не принимал душ с тех пор, как Фаусто подстрелили больше недели назад. Я нахмурилась и проверила, выключен ли звук на конференции. — Привет, Джулио. Все в порядке?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос. — Он тяжело опустился на стул. – Что ты делаешь?

– Слушаю, как химическая компания в Германии ноет по поводу задержек в строительстве их расширения.

– Это оправдание со стороны строительной компании, чтобы затянуть строительство и заработать больше денег. Строительная компания либо одна из наших, либо принадлежит другой ндрине, кому-то, кому мой отец оказывает услугу. Спроси у них. — Он кивнул в сторону ноутбука, где у меня были выключены видео и звук.

Я включила звук и перебила. — Прошу прощения, но как называется строительная компания?

– Bosporus Construction Limited, Frau Ravazzani, — ответил кто-то.

Джулио кивнул, затем жестом приказал мне выключить звук. — Это Северный Рейн - Вестфалия, — сказал он. – Отец, несомненно, дал Боспору работу в обмен на что-то другое. Я позвоню сегодня, может быть, мы сможем это уладить. Так у тебя будет на одну головную боль меньше.

– Но у тебя на одну головную боль больше. — Я потянулась и погладила его по плечу, которое было напряжено. – Должна ли я беспокоиться о тебе?