Зачарованная, я смотрела, как его рука скользит по члену.

– Ты так хорошо принимала мой член, piccolina (перев. с итал. малыш). Ты была такой тугой и теплой. Такая сладкая.

От его слов во мне вспыхнула похоть, он словно ввел наркотик в мои вены. Мой рот был абсолютно пересохшим, а киска - наоборот. Я была мокрая и скользкая там, нуждающаяся, пульсирующая.

– Мне понравилось слушать, как ты умоляешь, — продолжал он, сжимая свои яйца. – И почти так же сильно, как мне нравилось видеть, как ты кончаешь.

К черту. Почему это я должна страдать? Это он сделал что-то не так. Мои пальцы нашли пуговицу на моих шортах. Расстегнула ее.

Его тело замерло, и все его внимание сосредоточилось на моей руке. Похоже, он затаил дыхание, выжидая, что я сделаю.

– Быть может, настала твоя очередь умолять, — прошептала я.

– Прошу тебя, — мгновенно ответил он, его свободная рука упала на стеклянный барьер, как будто пытался дотянуться до меня. – Ti prego, dolcezza (перев. с итал. пожалуйста, милая). Я очень хочу тебя.

Я щелкнула молнией. — Еще раз, paparino.

Это прозвище вылетело у меня изо рта, но не думаю, что он меня услышал, и слава Богу. Но вместо этого он наклонился и повторил: – Ti prego, baby (перев. с итал. пожалуйста, милая).

Я не спеша стянула шорты и трусики до колен.

При этом выражение лица Фаусто исказилось, как будто ему было очень больно, а его рука все быстрее двигалась по эрекции. Его взгляд был прикован к моей киске, и я подвинулась, чтобы раздвинуть ноги настолько, насколько смогла. Воздух был прохладным для моей перегретой кожи, а душ наполнял ванную комнату тонким туманом. Я смотрела, как он покачивается, как напрягаются и работают мышцы его предплечья, и просунула пальцы между ног.

– Madre di Dio (перев. с итал. матерь божья), — простонал он, толкаясь бедрами вперед.

Мой клитор был уже готовым, налился, и прикосновение кончиков моих пальцев было приятнее, нежели все, что было в памяти за последнее время. Я провела пальцами еще раз, прикусив губу, чтобы не застонать, колени дрожали.

– Покажи мне, — сказал он. – Разведи в стороны свои половые губы и покажи мне, какая ты мокрая и набухшая.

– Умоляй об этом.

– Amore (перев. с итал. любимая), пожалуйста!

С удовольствием мучая его, я раздвинула свои складочки и дала ему посмотреть. Затем я окунула палец в свою влагу и поднесла ее к губам, втягивая кончик внутрь и стирая возбуждение.

– Cazzo (перев. с итал. блядь)! — рявкнул Фаусто, прижавшись к стеклу, его тело напряглось. – Я хочу тебя в свой рот, маленькая девочка. Я бы хотел пососать твой клитор и поласкать языком эту прелестную киску.

Черт, мне тоже этого хотелось.

Я принялась работать над своим клитором, кружа и потирая его, наслаждение пронеслось через меня как молния. Я смотрела, как его рука набирает скорость, и раздумывала о том, как было бы хорошо, если бы он прижал меня к себе и трахнул. Его огромное тело напряглось и запульсировало, его член приносил удовольствие, вбивая меня в матрас. Он прекрасно знал, что мне нравится, что меня возбуждает, и бесстыдно пользовался этим знанием. А мне это нравилось. Я хотела быть его грязной шлюшкой, умолять его позволить мне кончить. Я хотела разрешить ему распоряжаться мной так, как он посчитает нужным.

Слова жгли кончик моего языка. Я знала, что если скажу, он выскочит из душа, как одержимый. И оттрахает по полной программе, а восхитительная боль между ног осталась бы на несколько дней...

Застонав, я увеличила скорость, вытирая пальцы о бедра, когда становилось слишком скользко. Господи, я была мокрой. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо раньше так возбуждалась. Но мой клитор жаждал трения, и я двигалась быстрее, в такт руке Фаусто. Я представляла, как он трахает меня, как его тело натирает меня во время движения вниз.

Это не осталось незамеченным.

– Вот так, — сказал он, держась за верхнюю часть стекла, когда он наклонился ко мне, покачивая бедрами. – Было бы очень приятно, если бы я трахал тебя прямо сейчас, да? Твоя маленькая тугая киска обхватывающая мой член. Я бы наполнил тебя так хорошо, piccolina (перев. с итал. малыш). Я мечтаю трахать тебя, иметь тебя сильно и быстро, пока ты не обмякнешь от этого. — Он откинул голову назад. – Мадонна, я еще никогда так много не дрочил за всю свою жизнь.

Задыхаясь, я ухватилась за полку. Мурашки собирались и пульсировали, небольшие дорожки света, которые увеличивались, пока не превратились в волну удовольствия, устремившуюся ко мне.

Я пыталась сдерживаться, желая продлить это как можно дольше. — Ты должен привыкнуть дрочить. Это единственное удовлетворение, которое ты когда-либо получишь.

– Посмотрим, — прорычал он, его кулак порхал над его стволом. – Cazzo (перев. с итал. блядь), Франческа.

Он произнес мое имя в своем сексуальном рыке. Оргазм был прямо на краю моего сознания, его сила лишила меня всех чувств, которыми я обладала. Я не могла сдержать слов о нашей игре, о сексуальном секрете, который знал только он. — Sono la tua puttanella (перев. с итал. я твоя маленькая шлюшка), — задыхаясь, произнесла я и кончила на все пальцы.

– Minchia (перев. с итал. твою мать)! — крикнул он. Густые струи спермы хлынули из его члена, его плечи сгорбились, мышцы напряглись. Мы оба дрожали и тряслись, смотрели друг на друга остекленевшими от удовольствия взглядами, словно по проводам с напряжением. Я так сильно хотела прикоснуться к нему, попробовать его на вкус, что слезы едва не навернулись мне на глаза. Это было так несправедливо.

Реальность вернулась, когда оргазм утих. Стекло в душевой запотело от его дыхания, а мои колени ослабли. Святое дерьмо, это было неожиданно. И горячо. Но неправильно.

Так неправильно.

Но так жарко.

Черт возьми.

Я резко подтянула трусики и шорты до пояса и выбежала из ванной.

В тот же вечер я была уже на полпути к лестнице, когда входная дверь распахнулась.

Оглянувшись через плечо, я увидела, как Марко вводит Джулио в замок.

Лицо моего друга было вялым, конечности ослабли, когда он пытался отстраниться от своего дяди. — Отпусти меня, Zio (перев. с итал. дядя) Марко.

– Что происходит? — спросила я.

Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Наоборот, Марко продолжал пихать Джулио в направлении кабинета Фаусто. Мне это не понравилось. Что-то не так?

– Я ничего не сделал! — сказал Джулио со смехом. – Ты злишься без причины.

– Посмотрим, что скажет об этом твой отец, а?

Я уже следовала за ними. Если Джулио в беде, я хотела помочь. Он был моим другом - моим единственным другом в эти дни - он не бросил меня, как только я была выслана. Я была обязана ему тем, что он заботился обо мне в те мрачные недели.

Так что я без колебаний последовала за ними прямо в кабинет Фаусто. Марко повернулся и нахмурился. — Что ты делаешь?

– Помогаю своему другу.

– Фрэнки, — сказал Джулио, обернувшись через плечо и улыбаясь. – Слава Богу. Скажи Zio (перев. с итал. дяде) Марко, что он драматизирует события и пусть меня отпустит.

А, значит, проблема была в этом. Глаза Джулио были остекленевшими и покрасневшими. Он выглядел как мой бывший парень после нескольких часов, проведенных с кальяном.

– Тихо, — огрызнулся Марко, после чего постучал в дверь кабинета Фаусто.

– Permesso (перев. с итал. разреши)!

– Prego (перев. с итал. входите), — крикнул мой папочка изнутри.

Марко открыл дверь, и я проскользнула внутрь, прежде чем он успел закрыть ее за собой.

За письменным столом сидел Фаусто, его пиджак был снят, рукава белой рубашки закатаны на его толстых предплечьях. Он снял очки, какие носил во время работы, и поднялся. — Что здесь?

Ухмыляющийся Джулио отстранился от своего дяди. — Я не сделал ничего плохого.

– Судить об этом буду я, — огрызнулся Фаусто. Затем его взгляд переместился на меня.

– Франческа, в тебе нет необходимости.