– Это отвратительный способ провести отпуск.

– Я не имею ничего против. Я не так часто вижусь с отцом, и мне приятно побыть на улице. — Она положила в корзину еще винограда. – Я недавно развелась. Я не сомневаюсь, что мой отец упоминал об этом.

– Да, он говорил мне. Я чувствую, что он этого не одобряет.

– Это мягко сказано. Развод здесь не распространен. Когда ты выходишь замуж, они рассчитывают, что это на всю жизнь, независимо от того, насколько ужасно он с тобой обращается.

В ее голосе что-то заставило меня вскинуть голову. — Он причинял тебе боль?

– Не то чтобы. Он оказался лжецом и обманщиком.

– Мне жаль.

– Спасибо. Многие из старой гвардии, да и новая тоже, они считают, что тебе нужно выстоять. Таков католический менталитет.

Мы с сестрами выросли католиками, но в действительности никогда не придерживались этой религии. Как только умерла моя мама, мы совсем перестали ходить в церковь. — Ты долго была замужем?

– Восемь лет. На момент свадьбы мне было двадцать три года. В то время мой отец думал, что мне суждено умереть старой девой. — Она вздохнула. – Я должна была повременить. Я была еще слишком молода, чтобы выйти замуж, но я влюбилась.

Понимаешь? Именно поэтому нельзя доверять чувствам. Они направляют тебя не туда каждый раз.

– Вот именно по этой причине я никогда не хочу выходить замуж, — сказала я, наклоняясь, чтобы положить еще одну гроздь в корзину. – Это того не стоит.

– Но ты и ... — Ее голос прервался. – Я думала, что ты и синьор Раваццани вместе. Что ты ждешь от него ребёнка.

– Мы не вместе, уже нет. И да, я беременна, но свадьба не состоится.

– Хм.

Я покачала головой, стирая пот со лба. Разве она не поверила мне? — Я знаю, что звучит безумно, что я не выйду замуж за отца моего ребенка. Так как я не хочу быть прикованной к нему до конца жизни.

– Но ведь ты привязана к нему на всю жизнь. — Ее оливковая кожа побледнела под ярким солнцем.

– Я извиняюсь. Я не должна говорить об этом. Это не мое дело.

– Я не возражаю. У меня дома остались две сестры, которые всегда суют нос в мои дела.

– Ты говоришь так, будто скучаешь по ним.

– Скучаю. Очень сильно. Я бы хотела, чтобы они приехали в гости, но...

– Я уверена, что синьор Раваццани привезет их сюда, если ты попросишь.

– Кого я сюда привезу?

Повернувшись, я увидела, что Фаусто идет ко мне, его длинные ноги съедают грязь между нами. Я спрятала глаза от солнца и нахмурилась на него. Он подслушивал? — Никто.

Он подошел к Эмилии и поцеловал ее в щеки. — Ты хорошо выглядишь, — сказал он ей. – Он по-прежнему говорит о твоем разводе?

– Конечно. Он разочарован отсутствием внуков.

– Скажи ему, что именно для этого и нужны твои братья. Давай поговорим в моем кабинете, прежде чем ты сегодня уедешь. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня проверила.

Эмилия кивнула. — Хорошо.

Работала ли бухгалтерская фирма Эмилии с деньгами мафии?

Зная, что это не мое дело, я вернулась к своему винограду. Неожиданно что-то упало мне на голову, испугав меня. — Эй!

Фаусто надел мне на голову свою бейсболку, и теперь поправлял ее.

– Надень это. Необходимо беречь лицо и голову от солнца.

Я не знала, что сказать. С его стороны это было мило, но я еще не привыкла к милому Фаусто. И, вероятно, никогда не привыкну.

Наклонившись, он поцеловал меня в щеку. — Веселись, любимая. Старайся не есть слишком много винограда, ага?

После этого он поспешил прочь, его задница в потертых джинсах была совершенна, а широкие плечи натягивали ткань футболки. Не будет ли это ужасно, если мы переспим вместе хотя бы раз?

Я чуть не ударила себя. Разумеется, это было бы ужасно! Он поступил со мной как полный мудак.

Только моему телу было все равно. Было похоже, что оно полностью согласилось относиться к члену Фаусто как к аттракциону в парке развлечений. Это из-за гормонов беременности, или я буду чувствовать себя так и после рождения ребенка?

Когда я повернулась, Эмилия внимательно наблюдала за мной. Ухмыляясь, она пощелкивала ножницами, как музыкальными кастаньетами. — Что ты там говорила о том, что вы не вместе? Ведь этот мужчина просто влюблен в тебя.

У меня не хватило духу поправить ее. Фаусто может выглядеть влюбленным сейчас, но, что будет в следующий раз, если мне удастся сделать или сказать что-то, что ему не понравится? — Ты давно его знаешь?

– Сколько себя помню. Именно поэтому я должна начать ходить по магазинам в поисках платья на твою свадьбу.

Я оторвала виноградину от лозы и бросила ей в голову.

Фаусто

Я распахнул дверь в свой кабинет и обнаружил там коренастого мужчину, который ждал меня вместе с Марко. Все поднялись, когда я вошел.

– Фаусто, мой мальчик! — Ровесник моего отца, Джироламо Конделло был доном из другой эпохи и главой крупнейшей в Пьемонте ндрины. Как и я, он был членом La Provencia, нашего правящего органа.

– Ciao(перев. с итал. привет), Моммо. — Я расцеловал его в щеки. – Какой приятный сюрприз. — У меня было подозрение, о чем может идти речь на этой встрече, но я надеялся, что ошибся. Встревоженное выражение лица Марко подсказало мне, что он тоже подозревает.

– Ты хорошо выглядишь. Как давно я не видел тебя без костюма.

– Прости меня, — сказал я, самодовольно пожав плечами. – Мы начали la vendemmia, и я только что пришел с виноградника.

– Ах, я завидую тебе и твоим виноградникам. Я бы никогда не отказался от бокала Ravazzani ciró.

Марко налил вино, пока я сел. Мы одновременно подняли бокалы и произнесли тост. — Salute (перв. с итал. здоровье).

Я откинулся в кресле и задал необходимые вопросы о его жене и внуках. Моммо пережил двух жен, и казалось, что последняя из них проживет достаточно долго, чтобы унаследовать его состояние. Хотя кто может сказать?

Две остальные исчезли внезапно.

Он интересовался Джулио и бизнесом. Я отвечал расплывчато. Даже с другими капо я предпочитал держать свою информацию в тайне. Помимо этого, я хотел поскорее закончить дело. Ведь мне еще нужно было отмыться от виноградника. Наконец, я сказал: — Я удивлен, что обнаружил тебя в Сидерно. Ты в отпуске?

– Я здесь по делу, к сожалению. — Он поставил свой бокал с вином на мой стол, затем сложил руки посередине. – Энцо Д’агостино пропал несколько дней назад, его пляжный дом напоминает что-то из фильмов ужасов. Мне сказали, что никто не выжил, кроме его mantenuta (перев. с итал. любовницы) и двух солдат, которые прятались в тайной комнате.

Я сдержал желание наброситься на Марко. Работа была плохая, когда эти два солдата остались в живых. Без сомнения, они открыли свои поганые рты и разнесли слухи о случившемся далеко и надолго.

Ярость на своих подчиненных осталась в стороне, я постарался сохранить легкий тон. — И ты пришел сюда, чтобы сообщить мне об этом?

– Я пришел за информацией. Я в курсе, что там были твои люди. Ходят слухи, что между тобой и Д’агостино возникли какие-то разногласия.

Это был ответ на вопрос, солдаты Д’агостино разговорились.

Cristo (перев. с итал. христос), какая ошибка. Я сказал: – Я не ожидал, что ты будешь беспокоиться по поводу разборки между двумя капо.

– Я пришел, чтобы вразумить тебя. — Моммо по-отечески улыбнулся мне, как будто искренне беспокоился обо мне. – У Д'агостино есть могущественные союзники. Эта его компьютерная затея с мошенничеством и кредитными картами приносит многим людям большие деньги. Они все задаются вопросом, что случится с этими деньгами, если Д'агостино не вернется.

Я был в стадии перехода операций Энцо, но никому об этом пока не говорил. Только после того, как я отвоевал контроль у братьев и сестер Энцо, которые раздражающе упрямились по поводу всего этого. К счастью, то, что их брат страдает в прямом эфире, очень способствовало тому, чтобы это произошло быстро.

– А что насчет моих союзников? Я также зарабатываю много денег для людей, включая тебя. — Моммо распространял мой товар через Францию и Испанию.