— Тебе не нравится?

Я привел ее в закусочную, куда пригласил ее вчера вечером. Там не было ничего особенного, но еда была более чем приличной, и это было такое место, где нас никто не побеспокоит.

— Нет, нравится. Я удивлена, что тебе нравится, вот и все, — она прикрыла рот ладонью и прошептала мне. — Не думаю, что у них есть звезды Мишлен, Уэст.

Уэст.

Жар разлился по моим венам. Она называла меня Уэстом только тогда, когда я трахал ее. Услышав это за пределами спальни, я отреагировал в духе собаки Павлова. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы убедить свое тело, что сейчас не время и не место наклоняться к ней и скользить в нее.

— Ты невысокого мнения обо мне, не так ли?

Румянец залил ее щеки.

— Это неправда. Я пошутила. Я не думаю, что ты сноб, отнюдь. Но ты должен признать, что привык к прекрасному образу в жизни. Я вижу костюмы, которые ты носишь каждый день. И ты живешь в пентхаусе. Не притворяйся, что ты обычный парень.

— Ты не ошибаешься. Я люблю роскошь и не стану этого отрицать, но это не единственное, что я могу оценить. Если бы это было так, я бы многое упустил. Я бы прошел мимо этой закусочной, не заходя внутрь, и это было бы позором. Здесь готовят одно из лучших «Уэвос ранчерос» (прим. исп. huevos rancheros, «яйца в стиле ранчо»), которые я когда-либо пробовал.

— Тебе придется дать мне попробовать.

— Я дам тебе все, что ты захочешь, Элиза.

Ее зубы впились в уголок нижней губы, и румянец на ее щеках усилился. Она выглядела моложе, милее. Кровь, скопившаяся в моем члене, прилила прямо к моему колотящемуся сердцу. Не было дня, чтобы я не заботился о ней. Даже когда она три года жила в другом штате, я следил за ней.

Как бы сильно я ни хотел трахать ее снова и снова, я никогда не терял из виду, кем она всегда была для меня. Секс закончится, когда мы вернемся домой, но она была сестрой Эллиота, а это означало, что я всегда буду защищать ее и заботиться о ней.

Наша официантка подошла с нашими напитками, и после этого мы оба замолчали. Я перебирал встречи, которые у меня были на следующий день, а Элиза достала свой телефон, скорее всего, читая сообщения или электронные письма.

У нее вырвался тихий смешок. Она подняла на меня глаза. Я вопросительно склонил голову набок.

— Ничего, — она покачала головой. — Мой старый коллега Брэндон столкнулся с Патриком вчера вечером в баре.

— И?

Мой желудок сжался при упоминании ее бывшего. Одна минута в его компании, и стало очевидно, что он был недостоин ее. Если бы я был игроком, я бы поставил свои деньги на то, что Элиза поумнеет и уйдет от него в течение года. Поскольку ей потребовалось вчетверо больше времени, мне повезло, что я этого не сделал.

Ее взгляд метнулся к телефону и снова ко мне.

— Брэндон притворился, что не говорит по-английски, когда Патрик спросил его, знает ли он, где я. И парень Брэндона, очевидно, включился в игру, переведя то, что говорил Брэндон.

— Что он сказал?

— Ну, Брэндон на самом деле не говорит на другом языке, так что Клиффу пришлось все выдумать. Он сказал Патрику, что он приехал из Хорватии две недели назад и вырос в монастыре, никогда не видя женщины, кроме своей матери.

Я моргнул.

— Что на это сказал Патрик?

Она пожала плечами.

— Он был зол и сбит с толку. Я действительно не хочу знать, что он сказал, о чем я рассказала Брэндону.

— Ты когда-нибудь собираешься с ним поговорить?

— Нет. Нам нечего сказать друг другу.

Что-то в моем животе скрутило. Хотя я не мог понять, почему.

— Правда? Ты даже не хочешь наорать на него?

— Знаешь, я на самом деле не крикунья. И я не думаю, что он заслуживает шанса попытаться объяснить, что он со мной сделал. Возможно, с моей стороны было незрело сбежать оттуда, как призрак в ночи, но когда я решила уйти, мне показалось, что я должна сделать это немедленно, иначе я не выживу.

Я нахмурил брови, наблюдая за ней. Ей не нравилось говорить об этом. Этот парень все еще причинял ей боль, хотела она признавать это или нет.

— А как насчет того, чего ты заслуживаешь?

Она заправила волосы за ухо.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты не заслуживаешь расставания?

— Примирение нереально. Между болью и счастьем нет двери. Сколько бы разговоров у меня не было с Патриком, я все равно должна пройти через то, как он причинил мне боль. Если я чего-то и заслуживаю, так это того, чтобы мужчина, которого я когда-то любила, не причинял мне боли.

— Когда-то любила? Больше не любишь?

Ее рука сжимала стакан чая со льдом.

— Когда я любила его, у меня не было важной информации. Как только я узнала, кем он был на самом деле, эта любовь стала недействительной. Я знаю, это звучит холодно, и, возможно, так оно и есть, но именно так я могу справляться с жизненным дерьмом. И ты знаешь, что на мою долю выпало больше, чем нужно.

Я сделал глубокий выдох через нос. Она сделала нечто подобное со мной. Однажды я был ее вторым братом. На следующий день я едва существовал. Возможно, это были воспоминания о тех долгих, ледяных годах, из-за которых мне сейчас так не по себе.

Как бы я ни презирал Патрика, я не мог не испытывать к нему сочувствия. Арктическая сторона Элизы Леви была невыносимым местом после многих лет жизни под ее солнечным светом.

— Так и есть. Вам с Эллиотом не везло больше, чем большинству людей. — Потянувшись через стол, я взял ее свободную руку в свою, потирая костяшки ее пальцев большим пальцем. — Когда я неизбежно облажаюсь, я прошу тебя дать мне шанс все исправить, вместо того, чтобы обращаться со мной как с призраком. Ты можешь мне это пообещать?

Она сморщила нос, но переплела свои пальцы с моими.

— Это зависит от того, насколько крупно ты облажался. Если ты столкнешь меня со скалы, я определенно стану твоим призраком. Буквально. — Она улыбнулась мне, став еще серьезнее, когда я не смог найти в себе сил улыбнуться в ответ. — Я не хочу возвращаться к тем годам, когда я избегала тебя. Ради нас и Эллиота. Я не могу предсказать свою реакцию на гипотетический провал, но могу обещать попытаться, хорошо?

Я издал сухой смешок.

— Я знаю, что это все, чего я собираюсь от тебя добиться, так что, думаю, все будет в порядке.

Принесли ужин. Мои «Уэвос ранчерос», томатный суп Элизы и сыр на гриле. Она была чрезвычайно довольна своей едой, которая успокоила мой скрученный желудок. Мне нравилось видеть ее довольной, как бы это ни происходило.

Я взял вилку с яйцом, пико де галло и свежим авокадо.

— Открой.

Она наклонилась вперед, приоткрыв губы, чтобы взять кусочек моего ужина. Ее губы сомкнулись на моей вилке, в то время как ее взгляд оставался прикованным к моему. Я медленно вытащил вилку, наблюдая, как она пробует мое любимое блюдо. Ее щеки залились румянцем от удовольствия.

— Я прав, не так ли?

Она кивнула.

— Восхитительно. Спасибо, что привел меня сюда.

— Спасибо, что поделилась этим со мной.

Она взяла ложку, помедлив, прежде чем зачерпнуть немного супа.

— Марисоль приходила сюда с тобой?

Я усмехнулся.

— Однажды. На нее это не произвело впечатления.

— Как долго вы были вместе?

Я склонил голову набок.

— Моя очередь раскрывать подробности моих отношений?

— Что справедливо, то справедливо, Уэсти.

— Пожалуйста, перестань тусоваться с Майлзом.

— Тебе придется обсудить это с ним. Он немного одержим мной, — она погрозила мне ложкой. — Не пытайся меня отвлечь. Как долго ты был с ней?

— Плюс-минус два года серьезных отношений.

— Как долго несерьезно?

Она уловила мою формулировку. В этом нет ничего удивительного.

— Год.

— Итак, три года, — она оторвала уголок своего сэндвича. — Это долго. Я не знала о ее существовании до этой поездки.

Я приподнял бровь.

— Ты не отставала от меня, пока была в Чикаго?

— Отчасти. Эллиот время от времени упоминал тебя. Хотя он никогда ничего не говорил о красавице Марисоль.